Том 16. Статьи. Рецензии. Заметки 1881-1902 - Антон Чехов

Впервые — «Новое время», 1891, № 5610, 11 октября; без подписи.

Авторство Чехова устанавливается на основании его письма к А. С. Суворину от 16 октября 1891 г. (см. ниже).

Печатается по тексту газеты.

Во время встречи Чехова с Сувориным в Москве 8 октября 1891 г. (см. Летопись, стр. 296), очевидно, одной из тем разговора был голод, начинавшийся в центральной России после неурожая 1891 года. Во время этого разговора могла возникнуть мысль привлечь, путем публикации в газете ряда вопросов, внимание общества к тем суррогатам, которые употреблялись в пищу голодающими. Первым таким вопросом стал настоящий «Вопрос» о питательных свойствах лебеды.

«Новое время» поместило три отклика на «Вопрос»: проф. А. Баталина, Куцынского (1891, № 5612, 13 октября) и А. Труворова (1891, № 5613, 14 октября). Чехов писал Суворину 16 октября: «А на нашу лебеду откликнулись. Но я не удовлетворен. Почти все наши травы, в том числе и ядовитые, содержат крахмал, однако же ведь их не едят. Почему народ именно на лебеде остановился? Как она действует на питание? и проч. Когда приеду в Петербург, мы выдумаем вместе целый ряд вопросов. Это не мешает. И откликаются на вопросы с удовольствием, и не ради одного тщеславия».

По поводу «Вопроса» и ответов на него выступила с критической заметкой газета «Новости дня» (1891, № 2985, 17 октября).

Впервые — газета «Врач», 1891, № 50, стр. 1134. Подпись: Сообщено доктором А. П. Чеховым.

Печатается по газетному тексту.

С З. М. Линтваревой Чехов познакомился, живя летом 1888 и 1889 гг. в усадьбе Линтваревых в Сумах. Давая в письме к А. С. Суворину характеристику членов этой семьи, Чехов писал о З. М. Линтваревой: «…старшая дочь, женщина-врач — гордость всей семьи и, как величают ее мужики, святая — изображает из себя воистину что-то необыкновенное. У нее опухоль в мозгу; от этого она совершенно слепа, страдает эпилепсией и постоянной головной болью. Она знает, что ожидает ее, и стоически, с поразительным хладнокровием говорит о смерти, которая близка. Врачуя публику, я привык видеть людей, которые скоро умрут, и я всегда чувствовал себя как-то странно, когда при мне говорили, улыбались или плакали люди, смерть которых была близка, но здесь, когда я вижу на террасе слепую, которая смеется, шутит или слушает, как ей читают мои „Сумерки“, мне уж начинает казаться странным не то, что докторша умрет, а то, что мы не чувствуем своей собственной смерти и пишем „Сумерки“, точно никогда не умрем» (30 мая 1888 г.). Узнав о смерти З. М. Линтваревой, Чехов писал ее сестре: «…Ваше семейное горе произвело на меня тяжелое впечатление. Зинаида Михайловна хорошо сделала, что умерла, — это правда, но все-таки ужасно жаль ее» (письмо к Н. М. Линтваревой от 14 декабря 1891 г.).

Жена брата покойной, А. Ф. Линтварева, писала Чехову о его некрологе: «Вчера я прочла во „Враче“ Ваши теплые строки, за которые приношу Вам сердечную благодарность».

Впервые — «Новое время», 1892, № 6045, 25 декабря. Подпись: Z.

Авторство Чехова устанавливается на основании его письма к Н. М. Ежову от 25 декабря 1892 г.: «Вчера я целый день выматывал из души рождеств<енский> рассказ, написал, кроме того, про болезнь Ирода…»

Печатается по тексту газеты.

Настоящей статьей начинается серия статей и заметок Чехова, которые он опубликовал в «Новом времени» в декабре 1892 — январе 1893 г., во время своего пребывания в Петербурге. Эти произведения стали последними выступлениями Чехова на страницах «Нового времени». Интенсивное сотрудничество Чехова в газете именно в эти недели в известной мере объясняется материальными затруднениями, которые испытывал писатель. Покупка Мелихова привела к денежным долгам и заставила Чехова искать дополнительные источники заработка. Об этом он писал, в частности, Н. М. Линтваревой (15 января 1893 г.). Вместе с тем эти статьи Чехова, как и прежде, глубоко связаны с убеждениями и творческими принципами писателя.

По своему жанру статья «От какой болезни умер Ирод?» стоит особняком в чеховской публицистике. Писатель-врач впервые в этой статье в популярной форме пишет на собственно медицинскую тему. В то же время Чехов, предназначавший статью для рождественского номера газеты, обращается к евангельскому «преданию» и опирается на сведения, почерпнутые из сочинений историков христианства. Таким образом, «От какой болезни умер Ирод?» является своего рода иллюстрацией к известной мысли Чехова, выраженной им в письме к А. С. Суворину: «Если человек знает учение о кровообращении, то он богат; если к тому же выучивает еще историю религии и романс „Я помню чудное мгновенье“, то становится не беднее, а богаче, — стало быть, мы имеем дело только с плюсами…» (15 мая 1889 г.).

Статью «От какой болезни умер Ирод?» следует рассматривать в широком контексте обострившегося во 2-й половине XIX в. интереса к библейско-исторической тематике. В своей статье Чехов указывает в качестве источников на сочинения византийского писателя XI–XII вв. Феофилакта и английского историка христианства XIX в. Ф.-В. Фаррара. Книга последнего «Жизнь Иисуса Христа», пользовавшаяся широкой известностью во всем мире и в России, явилась одним из откликов ученой христианско-богословской литературы на труды Д. Ф. Штрауса и Ж. Э. Ренана. Статья Чехова, хотя и касается лишь одного евангельского эпизода и не претендует на решение вопросов, связанных с христианской религией в целом, по своей тематике примыкает к этой полемике. Сама постановка вопроса, вынесенного в заглавие, и ход рассуждений писателя делают его статью близкой по духу трудам тех авторов, которые выступали против традиционного церковно-догматического отношения к священному писанию и стремились дать научный анализ известных библейских преданий. Вместе с тем, эта статья, как и законченная в том же году повесть «Дуэль», показывает, что Чехову были чужды крайности позитивизма. Принимая в христианской мифологии ее поэтическую сторону, Чехов допускал возможность соединения этой «поэтической правды» с естественнонаучной точкой зрения (ср. цитированное выше письмо к Суворину).

В материалах, относящихся к незаконченному научному труду Чехова «Врачебное дело в России» (1884–1885), содержится выписка из Ренана, которой Чехов — историк медицины — придавал, очевидно, методологическое значение: «Предания, отчасти и ошибочные, могут заключать в себе известную долю правды, которою пренебрегать не должна история. <…> Из того, что мы имеем несколько различных изображений одного и того же факта и что легковерие примешало ко всем им обстоятельства баснословные, еще не следует заключать, что самый факт ложен». Сформулированный здесь принцип Чехов положил в основу работы с фольклорными, литературными, мемуарными, летописными и другими источниками (см. об этом: Н. Ф. Бельчиков. Неизвестный опыт научной работы Чехова. — Чехов и его среда, стр. 105–133, и наст. том, стр. 354). Та же методологическая точка зрения проведена и в статье «От какой болезни умер Ирод?», принимающей в качестве источника библейское предание.

Наконец, ближайшим реальным источником для статьи о болезни Ирода послужили личные наблюдения Чехова, полученные им во время поездки на пароходе с Дальнего Востока через Индийский океан мимо упоминаемых в статье Кохинхина, Адена, островов и берегов Красного моря. Именно там он мог наблюдать ту форму язвенной болезни, о которой говорится в настоящей статье.

Стр. 259. …приказавший избить четырнадцать тысяч младенцев…— Ирод Великий (ок. 73-4 гг. до н. э.), царь Иудеи с 40 г. до н. э., по христианской мифологии, после известия о рождении Иисуса Христа повелел умертвить всех мальчиков моложе двух лет в Вифлееме (Евангелие от Матфея, 2. 16). Число 14 тысяч Чехов заимствует у Фаррара. Об этой и других легендах, связанных с личностью Ирода Великого, см. A. H. M. Jones. The Herods of Judaea. Oxford, 1967, рр. 35-155.

По словам Фаррара…— Далее Чехов кратко излагает следующее место из книги Ф.-В. Фаррара: «Скоро после избиения младенцев последовала и смерть самого Ирода. Только за пять дней до смерти он сделал бешеное покушение на самоубийство и приказал казнить своего старшего сына Антипатра. Его смертный одр, опять напоминающий о Генрихе VIII и Иване Грозном, был окружен необычайными ужасами; он помер от омерзительной болезни, которая редко встречается в истории и то только с людьми, опозорившими себя кровожадностью и жестокостями. На одре своего нестерпимого недуга, в том великолепном и роскошном дворце, который он построил для себя в тени иерихонских пальм, распухнув от болезней и сжигаемый жаждой, покрытый язвами на теле и внутренно палимый медленным огнем, окруженный крамольными сыновьями и хищными рабами, ненавидя всех и ненавидимый всеми, жаждая смерти как избавления от своих мук и в то же время не утоленный кровопийством, страшный всем окружающим и еще страшнее для себя в своей преступной совести, пожираемый заживо могильным тленом, точимый червями и как бы видимо пораженный перстом божественного гнева, после семидесятилетней жизни злодейств и распутства, жалкий старик, которого люди назвали великим, лежал в диком неистовстве, ожидая своего последнего часа. Зная, что никто не прольет ни слезы по нем, он задумал заставить многих проливать слезы о себе самих и под страхом смертной казни повелел, чтобы знатнейшие семейства в государстве и начальники колен прибыли в Иерихон. Когда они прибыли, то он, собрав их в ипподроме, тайно велел сестре своей Саломии запереть их и избить всех в самый момент своей смерти. И таким образом, захлебываясь кровью, замышляя убийства даже в предсмертном бреду, душа Иродова отошла во тьму кромешную» (Ф.-В. Фаррар. Жизнь Иисуса Христа. Пер. с англ. А. П. Лопухина. 2-е изд. СПб., изд. И. Л. Тузова, 1887, стр. 28).