Древняя Русь и Великая степь - Лев Гумилёв

155. О «запустении» Киевской Руси

Банальные версии имеют ту привлекательность, что они позволяют принять без критики решение, над которым трудно и не хочется думать. Так, бесспорно, что Киевская Русь XII в. была страной очень богатой, с великолепным ремеслом,[920] и блестящей архитектурой[921] а в XIV в. эта страна запустела настолько, что в XV в. стала заселяться заново выходцами с севера, т. е. из Белоруссии.[922] В промежутке между эпохами расцвета и упадка через эти земли прошла армия Батыя — значит, она во всем и виновата.

Это как будто безупречное решение при подробном изучении стало вызывать сомнения. М. Н. Покровский.[923] и Б. Д. Греков[924] весьма обоснованно считали, что упадок Киевской Руси начался во второй половине XII в. или даже в XI в., когда торговый путь «из варяг в греки» утратил значение вследствие Крестовых походов, открывших легкую дорогу к богатствам Востока. А татарское нашествие только способствовало запустению края, начавшемуся 200 лет назад. Важные дополнительные сведения по этой теме дал украинский археолог В. О. Довженок, изучивший ряд древних городищ на берегах Среднего Днепра[925].

Справедливо отметив, что монголы были жестоки на уровне своего времени и отводили Среднему Поднепровью роль тыла, в котором возможность военных выступлений должна была быть исключена, и что летописец говорит о городах, взятых татарами, — «им же несть числа» (Ипатьевская летопись), автор, знающий физическую географию своего края, указывает, что татары не могли останавливаться у каждого города, чтобы его разрушить. Многие крепости они обошли стороной, а «леса, овраги, реки, болота укрывали от татарской конницы и деревни, и людей». Конечно, было уничтожено «много материальных и культурных ценностей… и погибло много народа, но жизнь продолжалась». И в доказательство он приводит ряд селищ, на которых есть следы пожарищ, датируемых 1240 г., но нет людских костяков, да и ценных вещей. По мнению В. О. Довженка, люди ушли из этих городов, забрав с собой ценный скарб, а по миновании опасности вернулись и восстановили свои жилища. Прятаться же им было где: Днепровская пойма изрезана великим множеством озер и болот, протоков и рукавов да еще покрыта лесом и кустарником. Отнюдь не все русские города погибли во время Батыева набега, как «принято считать», принято потому, что «в этом сказалось господствующее представление историков о судьбах края», т. е. предвзятое мнение, самая жестокая язва науки.

Зачем было утомленной армии Батыя, имевшей целью нападение на половцев с тыла, терять время и людей на разрушение хорошо укрепленных замков, которых в источниках упомянуто 113 (а это далеко не все), а всего на Руси их отмечено 209?[926] Нет, если бы даже монголы стремились к поголовному истреблению русских, это было бы им не по силам.

Больше того, дальнейший поход татар был нацелен на Венгрию, где укрылась отступившая орда хана Котяна, и «Алеманию», т. е. Германскую империю. Для того чтобы действовать в столь удаленных от их родины странах, им был нужен обеспеченный тыл и снабжение. Поэтому они всеми способами искали в Южной Руси не врагов, а друзей и нашли их в Болоховской земле, что в Верхнем Побужье. Эти мелкие князья, как будто не Рюриковичи, а реликт древнего славянства, поддерживали галицких бояр в борьбе против Даниила Романовича, а с татарами договорились быстро. Татары освободили их от набора в свое войско при условии, что болоховцы будут снабжать их войско пшеницей и просом. Оказалось, что ссориться с татарами вовсе не обязательно.[927]

Судьба этой старинной и богатой земли была печальна. Даниил Галицкий, заигрывавший в 1256 г. с папством, уничтожил галицких «бояр-изменников»,[928] разрушил города и опустошил древнюю славянскую землю.[929] Этим он подорвал снабжение монгольских войск, а заодно и своего Галицкого княжества, ставшего легкой добычей Польши. Однако кого следует считать «изменником»: тех ли, кто искал компромисса с татарами, или тех, кто подчинял русские земли папе, немцам и их сателлитам? Мнения по этому поводу расходятся. Наука же должна базироваться не на личных мнениях и вкусах, а на непротиворечивой версии, которую следует отыскать.

156. Беда чужая. 1241–1242 гг.

Ураган, поднявший с востока «девятый вал», докатился до Адриатики. По пути он смёл Польшу и Венгрию — лены Германской империи. Эти европейские страны потерпели куда более сокрушительное поражение, нежели русские князья. Те, обладая солидными военными силами, умело уклонились от решительных боев с монголами, очевидно соображая, что чем меньше сражений, тем меньше опустошений, а монголы все равно уйдут и все будет идти по-прежнему. Они были благоразумны и правы.

Те же князья, которые хотели воевать с монголами, еще более благоразумно убежали на запад, где польско-немецкая армия Генриха Благочестивого встретила монголов при Лигнице 9 апреля 1241 г., а венгеро-хорватское войско Белы IV решило поразить другой корпус монголов при Шайо 11 апреля 1241 г. Оба войска были разбиты наголову, и население, особенно в Венгрии, сильно пострадало.

Возникает вопрос: зачем было Батыю вторгаться в Венгрию? Этот поход был совершен по монгольскому принципу: «Друзья наших врагов — наши враги». Можно ли считать этот принцип недальновидным?

Бела IV принял к себе половецкую орду хана Котяна. Половцы, согласно договору, крестились в католичество и составили крепкую силу, подчиненную королю. Но венгерские магнаты, обеспокоенные усилением короны, предательски убили в Пеште Котяна и других неофитов. Узнав об этом, половцы восстали и ушли на Балканы. Позднее уцелевшие половцы поступили на службу к императору Никеи Иоанну III Ватацу.

Так же негостеприимно были встречены русские князья, просившие Белу IV о помощи и брачном союзе, — Михаил Всеволодович Черниговский и Даниил Романович Галицкий. «Не бы бе любови межа има».[930]

Бела IV избавился от многих союзников, которые были ему и его магнатам несимпатичны. За это расплатился венгерский народ, покинутый королем на расправу монгольским воинам, разъяренным гибелью своих боевых товарищей в боях и при осадах городов. «Многие были убиты в Польше и Венгрии», — сообщает посол папы к монгольскому хану, Плано Карпини.[931]

Крупные города Венгрии — Пешт, Варадин, Арад, Перег, Егрес, Темешвар, Дьюлафехервар — пали. Затем подверглись разгрому Словакия, Восточная Чехия и Хорватия. Западная Европа была в панике, страх охватил не только Германию, но и Францию, Бургундию и Испанию и повлек за собой полный застой торговли Англии с континентом.

Исключение составлял только император Фридрих II, который вел с Батыем переписку, явную и тайную. Батый, выражаясь согласно принятому тогда этикету, потребовал от Фридриха покорности, что в переводе на деловой язык означало пакт о ненападении. Фридрих сострил и ответил, что, как знаток соколиной охоты, он мог бы стать сокольничим хана.[932]

Однако наряду с шутками между гибеллинами и монголами велись тайные переговоры, результатом которых были изоляция гвельфской Венгрии и ее разгром и победы Фридриха II в Ломбардии, повлекшие бегство папы Иннокентия IV в 1243 г. в Лион, где он смог предать анафеме императора и хана.[933]

Итак, христианская Европа разделилась пополам. Гибеллины и Никейская империя искали союза с монголами; по их следу пошли Ярослав Всеволодович, великий князь Владимирский, и Гетум, царь Малой Армении (Киликии). Гвельфы, возглавляемые папой Иннокентием IV, и южнорусские князья Даниил Галицкий и Михаил Черниговский всеми силами старались создать антимонгольскую коалицию, но неудачно.

Так же разделился мусульманский мир. Сунниты встали против монголов, шииты относились к ним лояльно, вследствие чего не пострадали при наступлении монголов на Багдад и Иерусалим (1258–1260). Зато были беспощадно истреблены исмаилиты, которых все — христиане, мусульмане и язычники — считали носителями злого начала, убийцами.

На фоне этой сверхсложной обстановки 11 ноября 1241 г. скончался верховный хан Угэдэй, военные действия на фронтах были приостановлены до выбора нового хана. Батый, констатировав уничтожение Половецкой орды, счел свою задачу выполненной и ушел со всем своим войском через Боснию, Сербию и Молдавию на берега Нижней Волги. С 1243 г. начался новый период истории, т. е. сложилась новая расстановка сил и целей.

Причина такого быстрого окончания войны объясняется различно, так же как и ее последствия и «оценки». Наибольшая неясность коренится в крайне поверхностном представлении историков о характере, возможностях и культуре Монгольского улуса XIII в., о фазе монгольского этногенеза и целях его правителей. Этому сюжету придется уделить особое внимание.