МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1973. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов - Владимир Казаков

Быть может, именно здесь первое пресмыкающееся вылезло из теплых и ласковых морских глубин на обжигающий жесткий песок, под огненные лучи мохнатого рыжего зверя, изготовившегося к прыжку в недосягаемо высоком небе?

А может, еще в те времена, когда и жизни на Земле не было, на эту гладь, близ грани тверди и прибоя, опускались корабли инопланетных мыслящих существ?

Давным-давно, на заре времен, жизнь вашей молодой планеты шагнула на сушу из своей колыбели — Мирового океана. Не этому ли отважному шагу обязана земная жизнь своим невиданно пышным расцветом?

Теперь, на очередном этапе своей истории, завоевав не только всю сушу Земли, но и ближний космос, человек вновь обратил взоры к морю — прародителю жизни. Что ж, это закономерно. История, как учит диалектика, развивается по спирали, каждый раз неутомимо возвращаясь к пройденному, но на новой, более высокой ступени…

Подойдя к мысу, я замедлил шаги. Отличное место выбрал Совет для перевалочного пункта. Тут круглосуточно велись работы. Вскоре и в этом месте любой, кто захочет, сможет пересечь границу двух стихий — земли и моря.

Место здесь, конечно, пустынное, и причал будет не столь грандиозным, как, скажем, в Приморске, где я окончил интернат. Работники морских хлорелловых плантаций или придонных строек, расположенных поблизости, смогут выходить здесь на берег, чтобы провести на пляже свой день отдыха.

Я представил себе сооружения, которые вырастут вскоре на мысе.

Кружевная башня, излучающая ультраволны, — маяк для тех, кто находится в толще воды. Камера перехода, похожая на большой пузырь, переливающийся всеми цветами радуги. Бегущая лента с вечно мокрыми перилами, которая, начинаясь в камере перехода, веселым ручейком стекает в море…

По решению Совета такие сооружения воздвигались на примерно равных интервалах вдоль побережий всех континентов Земли.

У самого мыса я остановился, наблюдая за машинами, расчищающими столетние залежи лома. Наблюдать за умными машинами было, конечно, интересно. Но не только они влекли меня на мыс. Неподалеку располагался линга-центр… Но это уже другая материя…

Экскаваторы размеренно трудились, добросовестно перенося и опрокидывая в вагонетки ковши, из которых во все стороны торчали обломки покореженных механизмов — перепончатые щупальца, ломаные зубчатки, изогнутые пружинки и еще бог весть что.

Вечерело. Апрельское солнце готовилось нырнуть под горизонт, и моя тень вытянулась далеко вперед. Я уж совсем собрался было идти дальше привычной тропкой, как вдруг мое внимание привлек один из ковшей. Заглатывая очередную порцию обломков, он слегка дрогнул и замер, упершись в преграду — старый контейнер. Миг — и сверкающее лезвие надвое разрезало заржавленный цилиндр. Из половинок его, набитых всяким хламом, высыпались листки. Весенний ветерок подхватил их и короткими перебежками со своей добычей двинулся к морю.

Сам не знаю зачем, я подошел и подобрал несколько оставшихся листков. В неровном пламени автогена листки казались желтоватыми. Каждый был исчерчен письменами, ни на что не похожими. Я подровнял тоненькую пачку и сунул ее в карман, тотчас забыв о находке.

Когда я поднимался к линга-центру, уже совсем стемнело. День выдался напряженный, и я устал. Перед глазами все еще стоял лист ватмана, исчерканный вдоль и поперек. Но по крайней мере до завтрашнего утра я мог не думать о нем. Так приятно было шагать узкой тропкой, всей грудью вдыхая соленую живительную прохладу! Пахло едва проклюнувшимися почками, и горечью миндаля, и нагретым за день камнем, и морем.

Тропка сделала последний поворот — впереди среди колючих ветвей показался матово светящийся купол.

Я ускорил шаг.

Лена, как всегда, ждала меня — ее топкий силуэт выделялся на фоне степы, за которой высился купол. Все мне было здесь так знакомо, так близко, что не верилось: неужели всего месяц назад я и не подозревал о существовании линга-центра, ничего не знал о его старшем операторе?…

— Здравствуй, Андрей! — весело крикнула Лена сверху.

— Добрый вечер.

— Поднимайся сюда!

Хорошо было стоять на маленькой площадке, окаймленной гранитным парапетом. Мы смотрели вниз. Было новолуние, и море там, вдали, скорее угадывалось, чем виднелось.

— Мыс почти расчищен. Наверно, завтра киберы монтаж начнут, — сказал я.

Лена кивнула.

— Мне сегодня попался интересный текст, — сказала она. — Наказ вождя о подготовке племени к переходу через огненную пустышо.

— На чем текст? — поинтересовался я. — Кора?

— Камень вулканического происхождения. Из Космоцентра привезли.

— Легко расшифровалось?

— Что ты! Целый день мучилась. Чуть информатор не сожгла!

— Камень с Марса, наверно?

— С Аларди.

— Аларди? — повторил я название незнакомой планеты.

— Созвездие Центавра, — пояснила Лена.

Над линга-центром прорезались звезды. Стало свежо, я снял куртку и набросил ее на плечи Лены.

— Что это? — спросила Лена. Она опустила руку в карман и вытащила узкий пластиковый листок.

Я коротко рассказал, как он попал ко мне.

— Какой это язык, как ты думаешь? — спросил я.

Лена рассматривала мою находку.

— Не знаю… Такие письмена вижу впервые, — тихо сказала она.

— Может быть, в этих знаках вообще нет никакого смысла? — спросил я.

Лена, не отвечая, подносила листки к светящейся панели, внимательно рассматривая каждый.

— Все может быть, — произнесла она наконец после долгой паузы. — Знаешь что? Я попробую дать их дешифратору.

Мы вошли в машинный зал. Высокий купол-потолок сливался с вечерним небом. На панелях бессонно перемигивались лампочки. Машинам нет дела до того, утро сейчас или вечер. День и ночь заняты они тем, что пытаются расшифровать письмена, привезенные астронавтами с далеких планет. Задача сложная, и не всегда, далеко не всегда поддается она решению. Корабли привозят знаки, вырезанные на коре тропических деревьев, нацарапанные на твердой почве, высеченные на глыбах гранита. Не все удается линга-машинам разобрать сразу. Но то, что удается, навечно оседает в их бездонной памяти, помогая дальнейшему штурму таинственных знаков…

Лена дала задание дешифратору.

После мы пили чай с медом, слушали музыку, как всегда, читали старые стихи. Я посмотрел на часы, встал и начал прощаться. И в этот миг дешифратор загудел. На пульте загорелся розовый глазок. Лена быстро нагнулась к переговорной мембране.

— Какой это язык? — спросила она.

Дешифратор не ответил.

— Совсем как ты, — усмехнулась Лена. — Предпочитает промолчать, чем сказать: не знаю.