Три жизни Тани (СИ) - Елисеева Валентина

Попытавшись списать такое молчание на особенности традиций оборотней, Таня специально почитала книги, посвященные их расе: романы, мифы и легенды. На страницах книг герои не молчали: оборотни всех мастей пылко признавались в чувствах и клялись в вечной любви, так что молчаливость Гордеона объяснялась только его собственным нежеланием изрекать нечто подобное.

«Если его удерживает рядом со мной простое увлечение и страсть, то сколько ещё продлятся наши встречи?» - задавалась вопросом Таня. Признаться в любви первой было откровенно страшно - вдруг, он промолчит в ответ? Как всегда молчит о чувствах?

Звериная сущность не понимала и не разделяла этих метаний Тани. Их пёс вёл себя, как и положено добропорядочному псу: добывал пропитание, помогал обустраивать их логово, каждый вечер возвращался домой, не приносил на себе запахов посторонних самок. Драк не устраивал, без дела не рычал - звериная сущность решительно не понимала, какие к нему могут быть претензии! Сейчас их пёс относится к ним, как положено, в прошлом тоже не подводил, - значит, всё прекрасно. Звериная натура вообще не оперировала понятиями будущего времени. Бояться за будущее - прерогатива разумных существ.

Дни летели, незаметно складываясь в недели. Гордеон привёз из разгромленного поместья Люка своего пса, купленного давным-давно на ярмарке. Всех собак бывшего лорда отловили и отправили в питомник Холстера, но Бидла Гордеон забрал себе. Забрал не одного: белый пёс успел обзавестись пушистой подружкой, так что в доме обосновалось сразу два питомца. Примечательно, что в статусе оборотня Таня перестала интересовать Бидла в романтическом плане. Пёс напрочь забыл о своей прежней симпатии к рыжей колхи и относился к Тане, как к хозяйке-человеку, даже в её звериной ипостаси.

Гордеон сообщил, что дело о побеге Люкиэля закрыто, а приговоры ему и его сообщникам приведены в исполнение. Сведения о колхи-Тане и её роли в поимке беглых преступников не получили широкого распространения, зато в сети обсуждался инцидент с нападением на девочку-танцовщицу. Таня сообщила в своём аккаунте, что впредь намерена избегать публичных выступлений, что записи её танцев будут появляться только в галактической нейросети, и продюсеры согласились с таким её решением. Неведомо для всех землян, земные танцы быстро набирали популярность в галактике, а Тане продолжающееся сотрудничество с Кольти приносило небольшой, но стабильный доход.

- Когда мама отдавала меня в танцевальный кружок, она, наверное, предвидела, что когда-нибудь я буду зарабатывать себе танцами на жизнь, - как-то сказала Таня Гордеону.

- Скучаешь по родителям? - проницательно спросил тот. - Мы можем навестить твою родную планету, если хочешь.

- Да, но что я им скажу? - растерялась Таня. - Если только глянуть на них издалека...

Обхватив себя руками и прижавшись спиной к надёжной, как гранитная скала, груди Гордеона, Таня разглядывала... собственную могилу. В этом действии было что-то жутко мистическое, от вида памятника с её бывшим лицом и надписью «Помним, любим, скорбим» хотелось ущипнуть себя за руку в стремлении проснуться от кошмара. Над макушкой вздохнул Гордеон, учуяв её настрой.

- Как себя чувствуют другие жертвы Набарра? - спросил он.

- Уже хорошо, их вернули в тела, абсолютно подобные прежним, это помогло им быстрее прийти в себя. В дрожь бросает, как вспомню первую встречу с ними в человеческих телах,

- девочки действительно были на грани сумасшествия. Лассер молодец - смог вернуть их в нормальное состояние. Я сперва думала, что лучше позволить девочкам считать всё произошедшее с ними кошмарным сном или с помощью гипноза заставить их забыть о страшных днях в собачьем теле, но Лассер резко высказался против. Заявил, что разумное существо имеет право знать обо всём, что имело место в его жизни, что жизненный опыт надо принимать, осознавать и делать выводы из него, а не выкидывать из памяти, как мусор, тяжёлые моменты. Знаешь, спорить с психологами - пустое дело, они всегда докажут свою несомненную правоту.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Знаю, - улыбнулся Гордеон. - Причём доказывать её они будут так долго и многословно, что проще сразу согласиться, чем дослушать до конца. До меня дошли сведения, что все девушки намерены вернуться в семьи, к родным.

- Да, с их родителями сейчас ведут предварительные работы: показывают записи встречи их погибших дочерей с магом-убийцей и рассказывают о существовании внеземных цивилизаций. Когда психологи из группы Лассера уверятся, что процент доверия к ним достаточно высок, они расскажут людям о дальнейшей судьбе их дочерей. Непросто всё с возвращением девочек к прежней жизни. Она уже точно не станет прежней.

- Увы. Семьям придётся сменить место жительства и круг общения, хоть документы мы все подчистим и финансовую поддержку на первое время обеспечим. Галактический Совет решил, что твоему миру рано присоединяться к Галактическому Сообществу, что вы должны самостоятельно пройти путь эволюции, выводящий за пределы вашей планетарной системы. От пиратов и преступников всех мастей твою планету будут охранять, а вступать в контакт с её населением запрещено, за редкими, известными тебе исключениями. Ты что решила по своим родным?

- Не знаю, - растеряно пожала плечами Таня и раздражённо прибавила: - А твой Лассер говорит, что это решение я должна принять исключительно самостоятельно! Что у меня нет проблем, которые требовали бы его участия в их решении!

Гордеон нежно успокаивающе поцеловал её и предупредил:

- Сюда идут люди.

- Пусть, мы же ничем не отличаемся от других посетителей кладбища, - отозвалась Таня, решившись, наконец, поставить букет белых лилий в кувшин с водой на гранитном постаменте.

Видно было, что памятник установили недавно, от него ещё пахло свежим цементом и лаковым покрытием. На Земле прошёл год с момента гибели её прежнего тела. Родители последних жертв лишь недавно похоронили дочерей, а её отец и мать уже год прожили с мыслью о её кончине, они успели смириться, надо ли тревожить их души?

- Люди свернули в этот проход и испытывают удивление при виде нас, - доложил Гордеон. Таня отвлеклась от рассматривания своего прежнего лица на памятнике и обернулась.

- Ой! - вырвалось у неё. Вот она и встретилась с родными!

- Успокойся, - прошептал Гордеон, крепче сжимая её плечи. - Мы ничем не отличаемся от других посетителей, ты сама сказала это.

Таня жадно всматривалась в приближающихся родителей. Мама заметно пополнела и округлилась - ожидалось прибавление в семействе, папа настоял на своём. Волосы отца сильно поседели, мамины были перекрашены в каштановый цвет вместо привычного блонда, но в целом родители хорошо выглядели в свои сорок лет. Рядом с ними нескладно вышагивал молодой парень, раскачиваясь на ходу и сильно размахивая руками: это был Никита.

«Научился ходить на протезах, - порадовалась Таня. - Обошёлся без помощи со стороны, без магов и прочих чудес. Молодчина! Горжусь, что у меня был такой друг».

- Добрый день, - поздоровались родители, поравнявшись с оградкой могилы.

- Добрый, - хрипло ответила Таня и закашлялась, пока Гордеон любезно здоровался с её папой и мамой.

Принесённые ею свежие цветы заметили, мама тепло улыбнулась и сказала:

- Спасибо. Вы, наверное, в танцевальный кружок вместе с моей дочерью ходили? Мне казалось, что я знаю всех её подруг, но вас почему-то не помню.

- Я... я действительно танцую, - выдавила Таня.

- Тогда будем знакомы: я - Валентина, это мой муж Костя, а это Никита. Вас как зовут?

Она не подготовилась к этому вопросу!!! Как зовут?! Но... но... Беспомощно оглянувшись на Гордеона, она дрожащим голосом произнесла:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Таня.

Повисло недолгое молчание. Отец откашлялся и выдавил улыбку. Мать застыла на месте, недоумённо сведя брови и всматриваясь в Танино лицо.

- Надо же, какое совпадение, - наигранно весело сказал отец.

- Но среди подопечных Лидии Яковлевны не было других девушек с именем, как у нашей дочери, - уверенно сказала мать. - Танечка постоянно показывала мне списки выезжающих на соревнования и рассказывала о других парах - больше Тань не было, я точно помню.