Общество знания: История модернизации на Западе и в СССР - Геннадий Осипов

64

Заметим, что в настоящий момент «общество знания» Запада не только придает онтологическое значение теориям, но и побуждает к судьбоносным для мира политическим действиям на основе гипотез, порой сомнительных. Примером служат действия, связанные с «парниковым эффектом».

65

Заметим, впрочем, что до российской «образованной публики» извинения научного сообщества не дошли. Стремясь войти в западную цивилизацию, наша интеллигенция упорно не желает видеть глубоких сдвигов в самих культурных основаниях этой цивилизации, рискуя, таким образом, действительно выпасть из желанного цивилизационного процесса.

66

О значении «мышечного мышления» как пускового механизма для теоретизирования говорили многие ученые (например, Эйнштейн пытался представить себе, что «чувствует» луч света в пустоте; он говорил: «Сначала я нахожу, потом ищу»).

67

Гейзенберг цитирует одно из писем Гёте: «В том-то и состоит величайшая беда новой физики, что экспериментальные орудия оказались как бы обособленными от человека, и в познании природы и даже ее возможных действий решили ограничиваться только тем, что выведено из показаний искусственных инструментов. То же самое и с вычислениями. Существует много истинного, но не поддающегося вычислению, а равным образом и такого, что нельзя подвергнуть решающему эксперименту» [93, с. 310].

68

Хюбнер отмечает, что речь идет о формальной рациональности и точности, означающих не связь новой техники с разумом, а страсть к техническим изменениям и следование математическим моделям. В устойчивые представления о реальности уже не верят, верят в «модели», так что и об элементах реальности думают как о «моделях». Гипостазирование, склонность принимать понятия и модели за сущностные стороны реальности стало важной деформацией рационального сознания в «онаученном» обществе.

69

П. Фейерабенд пишет: «Либеральные интеллектуалы являются также „рационалистами“, рассматривая рационализм (который для них совпадает с наукой) не как некоторую концепцию среди множества других, а как базис общества. Следовательно, защищаемая ими свобода допускается лишь при условиях, которые сами исключены из сферы свободы. Свобода обеспечена лишь тем, кто принял сторону рационалистской (т. е. научной) идеологии».

70

Слыша от современного физика, что научное знание всегда есть добро, нельзя не вспомнить саркастическую реплику Ницше: «„Где древо познания — там всегда рай“, — так вещают и старейшие, и новейшие змеи».

71

Примечательно, что увлечение «люциферическими контркультурными ценностями» случилось в США в момент едва ли не высшего расцвета американской науки (60-70-е годы XX века). Историки пишут: «Чрезвычайно показательно, что именно тогда в Америке появилась концепция „хаотического общества“ как отражение конечного итога воздействия на общество контркультуры. Не случайно, по-видимому, и то, что этот период американской послевоенной истории совпал с наивысшими успехами Америки в освоении космического пространства и, в частности, с успешным завершением программы „Аполлон“ и высадкой ряда космических экспедиций на Луну (1969–1972 гг.). Америка достигла космических высот в своем развитии и как бы получила представление о специфике действия космических закономерностей и форм сознания, которые оказали крайне негативное влияние на материалистические основы ее цивилизации и культуры. Контр культурную систему ценностей требовалось загасить, и в 80-е годы она в основном постепенно сошла на нет» [239].

72

Традиционное общество Запада, которое, как казалось в XIX веке, потерпело полное поражение, в действительности пережило Век Просвещения и сегодня идет в контрнаступление (в частности, в форме «бунтующей этничности»), используя вместо древних интеллектуальных традиций разрушительные методы постмодернизма.

73

Один интеллектуал писал в «Независимой газете»: «Через западные границы пришло в Россию все, что и по сей день является основанием могущества и национальной гордости России… — все виды транспорта, одежды, большинства продуктов питания и сельскохозяйственного производства. Можно ли сегодня представить Россию, лишенной этого?» [26]. Действительно, невозможно себе представить Россию, вдруг лишенной всех видов одежды, но ведь раньше невозможно было и представить себе взрослого человека, всерьез озабоченного такой перспективой для России.

74

Начиная с «реставрации Мэйдзи» японская культура демонстрирует замечательную способность маскировать свое традиционное знание под прикрытием западных форм и понятий. По выражению Мичио Моришима в книге, посвященной культурным основаниям капитализма в Японии («Капитализм и конфуцианство», 1987), на японских предприятиях «капиталистический рынок труда — лишь современная форма выражения „рынка верности“» [2, с. 67].

75

Примечательно, что доклад о концепции своего исследования Фогель сделал в 1970 г. на конференции в Ленинграде.

76

Бригадная организация труда у рабов была основана на кооперации и специализации. Например, при посеве «черные бригады», состоящие из пяти работников, трудились так: первый раб (пахарь) взрыхлял землю; второй разбивал комья; третий (бурильщик) делал лунки для семян хлопка; четвертый (сеятель) сажал семена; пятый прикрывал лунки.

77

Кстати, в тех редких случаях, когда владельцы отпускали артели рабов на оброк для работы в промышленности, «трудовые коллективы» рабов показывали более высокую производительность, чем наемные белые рабочие — по той же причине, что и на плантации. Такое использование рабов было редким потому, что рентабельность хлопководства была выше, чем в промышленности.

78

Освобождение рабов было проведено таким образом, что при этом было разрушено и жизнеустройство негритянской общины, что имело для афроамериканцев катастрофические социальные и культурные последствия, не изжитые и поныне. Это бессмысленное разрушение было в большой степени вызвано мировоззренческими причинами — тем механистическим детерминизмом, который не позволял не только оценить, но даже и понять того знания, на котором строилось жизнеустройство негритянской общины.

79

Вот пример — краткая справка о лауреатах (1995), гласит: «Среди Нобелевских лауреатов из США есть и ученый, который получил премию за труды именно в области экономической истории, это профессор Р. Фогель. Премия была ему присуждена за применение современных статистических методов для анализа прошлых экономических явлений и для оценки ранее существовавших теорий роста и развития. Шведская академия назвала Фогеля одним из ведущих ученых в области „новой экономической истории“… В 1974 г. он поддержал высказанное другими историками мнение, что рабство в США было экономически эффективно и его отмена произошла по политическим, а не по экономическим причинам. Фогель не относит себя к защитникам рабства, он лишь бесстрастно стремится оценить исторические явления и события, используя экономический критерий» [209].

80

У Достоевского мы находим радикальные суждения о месте истины (правды) в иерархии ценностей. Готовясь к юбилею Некрасова, он записал в своих заметках: «Правда выше Некрасова, выше Пушкина, выше народа, выше России, выше всего, а потому надо желать одной правды и искать ее, несмотря на все те выгоды, которые мы можем потерять из-за нее, и даже несмотря на все те преследования и гонения, которые мы можем получить из-за нее…» [165. Т. 26, с. 198].

81

Целый ряд замечаний, сделанных Достоевским на основание его художественных моделей, действительно обладают научной ценностью. Он, например, предсказал: «Идея Мальтуса о геометрической прогрессии населения без сомнения неверна; напротив, достигнув известного предела, население может даже совсем остановиться» [165. Т. 24, с. 89]. Сегодня это — одна из основных гипотез в глобальных демографических прогнозах. Достоевский ввел и очень содержательное понятие «космический спутник Земли».

82

Аристотель ввел понятие «катарсис» (очищение) — вызываемое трагедией в театре потрясение, которое снимает отчуждение между отдельным зрителем как личностью и другими людьми, всем родом человеческим.

83

Истмат зародился в культуре, имеющей истоком механическую картину мира Ньютона, потому-то все его метафоры и аллегории механистичны, как движение поршня в паровой машине. Как говорят, эта картина мира покоится на «физике бытия». Иная картина мира стала складываться в нашем веке, в ней были учтены те «аномалии», которые исключались из механической картины — необратимости, нелинейности, флуктуации и цепные процессы, самоорганизация. Это — «физика становления». Главный ее интерес направлен на процессы перехода, изменения, катастроф.