История целибата - Элизабет Эбботт

Первый день многолетней процедуры выбирался очень тщательно. Родители жгли благовония и молились. В городе Датуне, в провинции Шаньси, известном маленькими ножками женщин, взрезали брюхо овечке и силой туда вставляли ноги девочки на два часа, в течение которых овца жалобно блеяла и умирала, а девочка рыдала от страха и боли. Потом ее размякшие от воздействия крови ноги вынимали из трупа животного и быстро бинтовали белым шелком. Девочка лежала в течение недели, после чего ей снова перебинтовывали ноги, но перед этим снимали первый слой кожи, которая легко сходила, лишенная циркуляции крови. Госпожа Суй-Чен, южанка, родившаяся на рубеже XX в., вспоминала, что мать начала бинтовать ей ноги, когда ей было всего семь лет. «Я привыкла к свободе и плакала, но мама меня совершенно не жалела… “Не имеет значения, как тебе больно, я запрещаю ослаблять бинты”. Раньше я была очень активна, а стала вялой как деревянная курица и переносила страдания со слезами на глазах»[783].

Страдания, которые приходилось переносить, чтобы заставить ноги принять нелепую форму – пальцы ноги были согнуты книзу, несгибаемый большой палец торчал прямо вверх, – были ужасными. Десять футов бинта шириной два дюйма становились орудием пытки. С внутренней стороны подъема ноги он перетягивался на маленькие пальцы, притягивая их к ступне. Оттуда он огибал пятку и плотно натягивался, чтобы ближе свести пятку и пальцы. Бинт так и накладывался, сжимаясь все сильнее и сильнее, все его десять футов. Часто плоть начинала гнить, в результате чего сгнивали полоски подошвы, даже один или два пальца. Поначалу боль была почти непереносимой, особенно когда матери заставляли дочерей ходить на изувеченных ногах.

Одна женщина вспоминала, как ее ноги постоянно болели, боль не давала ей спать. Когда циркуляция крови ослабевала, ослабевала и чувствительность, а вместе с нею боль. Каждый третий или четвертый день ее мать обмывала окровавленные изуродованные конечности с применением квасцов и вытирала сочившийся гной. Если девочка плакала, мать ее била.

Зловоние гниющей плоти мучило всех девушек с забинтованными ногами. Более состоятельные матери ослабляли вонь с помощью квасцов; женщины из бедных семей использовали водный раствор буры. Часто этот процесс вызывал тошноту у детей, температура которых была повышена, и помимо неослабной боли в изувеченных ногах их мучили еще и боли в животе.

Через несколько лет золотой лотос достигал совершенства и гордо демонстрировался в миниатюрных туфельках, которые молоденькие, прикованные к креслу жертвы шили, расшивали и украшали, нередко дни напролет. При желании они могли разделить свою победу над природой, как и мучения, в ходе соревнований на ежегодно проводимых встречах, посвященных просмотру маленьких ножек. Соперничавшие женщины с миниатюрными ногами боролись за внимание зрителей, звоня в колокольчики или демонстрируя шелковых бабочек, махавших крылышками на их малюсеньких туфельках. Позже некоторые из них даже красили себе ноги в красный цвет. Пока они с трудом ковыляли на пятках – пальцы на ногах не выдерживали веса их тел, – пылкие мужчины, разинув рот, таращились, глядя на это зрелище. Им, конечно, не разрешалось касаться этих восхитительных изуродованных конечностей. Ведь как-никак их ослепительная красота одновременно была гарантией целомудрия ее обладательниц.

Как и женское обрезание, увечье бинтованием, деформировавшее стопы, ослабляло и калечило женщин. Возможно, оно было данью изысканной моде, которую демонстрировали на сцене императорские танцовщицы, а позже она переродилась в жестокое увечье. Постепенно, пройдя через чудеса массовой психологии и культуры, перебинтованные ноги превратились в идеал красоты и эротического влечения, обрекавший миллионы женщин на невообразимую боль, потерю независимости и противоестественное домашнее заключение. По мере того как целомудрие женщины приобретало большее значение, чем ее общественные функции, ноги перебинтовывали еще энергичнее. При этом в жертву приносили представление о красоте, циркуляцию крови, плоть, пальцы ног и здоровье в целом, стремясь создать образ непорочных девственниц, поддерживаемый ими самими, а также добропорядочных матерей семейств, которыми они со временем становились[784].

На деле бинтование ног было в чем-то схоже с прихрамывающим ковылянием к медленной смерти. В 1906 г. маньчжурское правительство приказало всем женщинам разбинтовать ноги под угрозой вообще потерять их. Многие женщины приходили в ужас при мысли о таком нарушении традиции и отказывались исполнять этот приказ, а позже, когда это стало уже не так опасно, снова перебинтовывали себе ноги. Другие начали долгий процесс снятия бинтов, но большинство из них, используя мази, лосьоны и массаж, могли довести процесс лишь до того, что нога становилась жалким подобием нормальной конечности. Возвращение к нормальным женским ногам в жизни Китая вовсе не означало, что вместе с бинтованием ног было покончено с женским целомудрием. Оно продолжало оставаться культурным императивом, но таким, который со временем следовало усиливать через внушение и другие типы общественного воздействия.

Глава 8

Воздержание во благо

Нет любви – нет ребенка

Послеродовое воздержание

Пришло бабуле время завершать половую жизнь

Добровольное материнство

Воздержание – добровольное ограничение – представляет собой самое простое проявление целибата, и практикуется оно во всем мире по целому ряду причин. Наиболее распространенной из них является то, что воздержание – самый надежный и к тому же бесплатный метод контрацепции, а также способ накопления сил или восстановления репродуктивной функции после родов. Другая форма воздержания – отказ от сексуальных отношений женщин зрелого и пожилого возраста с целью освобождения себя от обременительных обязанностей по воспитанию детей, как протест против присутствия новой молодой жены или как личная декларация их стремления изменить свой статус и образ жизни. Воздержание может иметь и политическую подоплеку, как в случае с движением «Добровольное материнство», сторонницы которого хотели контролировать доступ мужей к их телам, соглашаясь на вступление в половую связь с ними исключительно с целью продолжения рода.

Нет любви – нет ребенка

[785]

Нет любви – нет ребенка. Само собой разумеется, воздержание является самым очевидным и легче всего контролируемым противозачаточным средством. В Индии в качестве наиболее естественной и самой лучшей техники воздержания пропагандируется брахмачарья. Католическая церковь включает частичный целибат в календарный метод контрацепции и все чаще использует симптотермальный метод[786], а остальные формы контрацепции осуждает как связанные с онанизмом, и потому греховные. Ведь сперма, извергаемая в презервативы, диафрагмы, а также уничтожаемая спермицидной пеной или другими химическими средствами, не лучше, чем греховное излияние семени Онана на землю.

Интересно отметить, что самая напряженная в истории кампания по контролю над рождаемостью, проводившаяся в Китае в 1979 г. под лозунгом «Одна семья – один ребенок», не рекомендовала воздержание. До начала кампании противозачаточными средствами пользовались 5–10 процентов супружеских пар. К 1982 г. эта цифра возросла до 70 процентов. Половина пар использовала внутри-маточную спираль, четверть – перевязку маточных труб, одна десятая – мужскую стерилизацию. Около 8 процентов полагались на стероидные таблетки, 2 процента – на презервативы, а остающиеся 4 процента либо на диафрагмы, либо на coitus interruptus[787]. Воздержание применял лишь бесконечно малый, не поддающийся измерению процент.

Такое странное положение вещей объясняется китайским политическим менталитетом. Китай приступил к выполнению программы, считавшейся важнейшей для будущего процветания страны. В семье разрешалось зачать только одного ребенка, причем не на словах, а на деле – вплоть до хирургической операции, широко применяемой в рамках прекрасно развитой сети народного здравоохранения. Этому нововведению, в числе немногих, было суждено пережить смерть председателя Мао и свержение «Банды четырех». Девяносто процентов китайских коммун располагали собственными медицинскими пунктами, где в обязательном порядке оказывались услуги по контрацепции. Босых докторов учили вставлять внутриматочную спираль и делать перевязку маточных труб, проводить мужскую стерилизацию и делать аборты методом вакуум-аспирации. Очевидно, что руководители верили во все эти методы.

Как можно было убедить людей их применять? Реально привлекательными мерами поощрения – такими, как четырнадцать дней полностью оплаченного отпуска за ранний аборт, тридцать дней за аборт на половине срока, от двадцати одного до двадцати восьми дней за перевязку маточных труб, два-три дня за установку внутриматочной спирали. Система была хорошо оснащена для оказания такого рода услуг, и поощрительны меры были отличные. Зачем молодой, способной рожать женщине отмахиваться от этого, если за цену простой медицинской процедуры можно было получить полностью оплаченный отпуск?