Времена негодяев - Эдуард Геворкян

Ну и ну! Лупила не только прокусил сапог, но и до крови разодрал ногу. Кровь уже запеклась.

Старик перегнулся через стол, увидел рану и пробормотал что-то непонятное. Протирая ее своей жгучей жидкостью, долго ругался, пугая всякими напастями. Потом еще раз осмотрел рану, нахмурился и замолчал.

Как только перестало жечь, Виктор провел Ксению в комнату, где находилась большая кровать. Через несколько минут к ним приполз старик с ворохом мятых, но чистых простыней. Рассказал, как он наловчился кипятить их в большом тазу. Потом вздохнул, пожелал спокойной ночи и ушел.

Виктор посмотрел на Ксению.

— Подожди немного, — сказала она и тихо рассмеялась, — я только застелю кровать…

Утром он проснулся от негромкого пения. Сквозь щели окна продавливались солнечные лучи. Одна из досок сорвана, и широкая светлая полоса высветила край кресла, стену, обшитую деревянными панелями, и Ксению, сидящую у стола. Она разглядывала себя в осколок зеркала и что-то напевала.

Он зевнул, потянулся и тут же скривился от тянущей боли. Вчерашний укус еще не зажил. Ксения положила зеркало, возникла рядом и поцеловала его.

— Если все почистить и вытрясти, неплохой домишко будет, — сказала она.

— Да, — согласился он и замолчал.

Он чуть не сказал, что долго в этом гнездышке им не сидеть, погоня уже идет во все концы широким веером, а за его голову назначена цена. Но утро начиналось безмятежно, и хлопоты дня еще впереди. К тому же он сам разберется со своей головой.

Они прошли в столовую. Старик уже сидел на табурете и недоверчиво их разглядывал, словно гадал — приснились вчерашние гости, проложившие к нему дорогу по трупам, или все было наяву?

— Молоко почти остыло! — наконец сказал он. — Прошу завтракать!

Разжевывая подсохший хлеб и запивая его молоком, старик вдруг спросил, правда ли, что между Москвой и Казанью война учинилась?

— Какая еще война! — недовольно сказал Виктор. — Так, сходили, разобрались. Легкая прогулка.

Ксения улыбнулась, но ничего не сказала.

— Вояки! Нашли себе забаву! — Старик отставил чашку и сердито посмотрел на Виктора. — Надо дома строить и людей лечить, а не сабельками махать! Этот ваш Правитель…

— Что — Правитель? — с интересом спросил Виктор.

— Ладно, ладно, — добродушно сказал старик. — Я все помню. Сборище ликующих горожан и он, дающий клятву. Тебя тоже помню, стоял рядом, а вид был ужасно гордый. Я уже тогда знал, чем все это кончится.

— Разве все уже кончилось? — спросила Ксения.

— Нет, еще и не начиналось. Но эти разговорчики об ответственности за всех, красивые слова и жесты… Сначала ответственность, потом власть, а там — слово за слово, кончится, как всегда, большой кровью. Да вот уже и сейчас потихоньку принялись убивать друг дружку, и ты, — он ткнул пальцем в Виктора, — почему-то оказался здесь без свиты дурацкой. Я знаю, ты тоже начальник. Или был? — Старик хитро прищурился.

Виктор допил молоко и сдвинул чашки в сторону. Поднял с пола кожаную сумку и вывалил содержимое на столешницу. С глухим звяком посыпались обернутые в тряпицы железяки. В первом свертке оказались слегка тронутые ржавчиной болты для арбалета. Виктор тщательно протер их, смазал чуть-чуть жиром, оставшимся на блюде от вчерашней курицы, и один за другим вложил в магазин. В других свертках были найфы, пара стилетов, кастет без одного шипа. Разворошив тряпки, он достал тяжелый сверток, туго обвязанный бечевкой. Развернул. Рукоять удобно легла на ладонь, вороненый металл тускло заблестел. Эту штуку он нашел давно, во время одной из ходок, через год или два после исчезновения старого Гонты. Ни разу не пользовался. Старое оружие. Пару раз сработает. Он нажал на шпенек сбоку — откинулся барабан, и желтыми глазками на него уставились донышки патронов. Высыпал их на ладонь, осмотрел — вроде все в порядке, только кое-где появились маленькие зеленые пятна. Скрутил промасленную тряпицу фитилем и продернул сквозь ствол. Чисто.

Ксения молча наблюдала за его действиями, а старик пробормотал: «Вот-вот, именно это я и имел в виду», и, навалив на блюдо грязную посуду, ушел.

Покончив с делами оружейными, Виктор позвал старика, спросил, скоро ли придет его парнишка из деревни? На что старик пожал плечами. Тогда Виктор спросил, что за деревня, раньше здесь не жили. Это точно, согласился старик, они близ Ходынки обретались, да налогами допекли, вот и ушли оттуда. Какие налоги, не понял Виктор, а старик и сам толком не знал. Вроде как люди Правителя чуть ли не каждый месяц требовали то одного, то другого.

Виктор задумался. Он не помнил, чтобы хоть раз на Сборах говорили о налогах. Конечно, время от времени Мартын в своих государственных рассуждениях и об этом толковал, но в очень отдаленном времени, когда все установится. Скорее всего самозванцы объявились, или ловкачи.

«Нет, порядок навести непременно надо!» — в который раз подумал Виктор.

— Что ж, — сказал он, — раз нет твоего парнишки, то придется самим.

Он подошел к двери и, осторожно приоткрыв, долго вслушивался. Шумел лес, птицы пересвистывались, но человеческого голоса или стона слышно не было. Тогда он распахнул дверь настежь и, зажмурившись от яркого света, вышел на крыльцо.

Старик, выйдя за ним, охнул и схватился за дверной косяк.

— Извини, — еле слышно прошептал он, — но я тебе не помощник.

К полудню Виктор закончил. Нестерпимо ныла рана, знобило. Но четыре десятка тел он оттащил далеко в лес и, найдя подходящий овражек, свалил туда. Через пару дней вонища пойдет во все стороны, но он полагал, что к этому времени они с Ксенией покинут убежище. Жаль лошадей! На них страшно было смотреть — казалось, из их тел выгрызали огромные куски мяса. Может, и выгрызали.

Солнце уже пекло в зените, когда он позвал старика на помощь, и вдвоем они оттащили конские трупы за ограду.

Виктор, хромая, добрел до дома, вскарабкался на крыльцо, а в комнате рухнул в кресло.

— Все в порядке? — обеспокоенно спросила Ксения.

Он кивнул головой, но старик вдруг потребовал, чтобы Виктор показал ногу. Долго водил носом над раной, словно обнюхивал, цокал языком, но ничего не сказал. Виктор заметил, как потом старик копался в угловом шкафу и звенел стеклом. Достал несколько пузырьков и поднес к щелям в окнах, разглядывая надписи.

Ксения разогрела на маленькой железной печке еду. Виктор ковырнул овощное рагу и отложил ложку. Есть не хотелось.

Старик между тем ел и похваливал. А потом, довольно откинувшись к стене, сказал, что так вкусно кормят только в деревне, хотя и там не знают, что такое настоящая еда.