История Древней Греции - Николас Хаммонд

Но и эта помощь едва не опоздала. Гилипп и Гермократ убедили сиракузян вывести флот в море и напасть на врага. Гилипп ночью вывел свою армию в сторону Племмирия. Сиракузский флот атаковал на рассвете двумя эскадрами – первая из 35 трирем действовала в Большой гавани, а вторая из 45 трирем пришла из Малой гавани. Афиняне поспешно спустили на воду 60 кораблей и схватились с вражескими эскадрами, прежде чем те успели соединиться. Воины афинской базы собрались на берегу, наблюдая за ожесточенной схваткой, когда Гилипп внезапно атаковал 3 форта и захватил их; при этом погибло много афинян. На море сиракузяне сперва побеждали, но их корабли вскоре начали сталкиваться друг с другом, и афиняне взяли верх. В итоге сиракузяне потеряли 11 кораблей, а афиняне – три. Но захват морской базы в Племмирии был намного важнее. В руки сиракузян попала оснастка для 40 трирем, запасы зерна и множество ценностей. Теперь, когда они заняли форты в Племмирии, их корабли могли с обеих сторон угрожать входу в Большую гавань. Чтобы окончательно блокировать афинян, они отправили 12 кораблей в Италию для перехвата поставок продовольствия и леса.

Успехи сиракузян привлекли на их сторону многие сицилийские государства, и Гилипп решил снова напасть на афинян в июле, прежде чем те получат подкрепления. Сиракузяне срезали носы своих кораблей и укрепили их распорными бимсами, чтобы иметь возможность таранить афинские корабли в нос. Афиняне, полагавшиеся на превосходство в скорости маневра, позволявшее им таранить вражеские корабли в борт, строили свои корабли с узкими носами. В открытом море подобная тактика приносила им успех, но в данном случае сражение происходило в тесной Большой гавани. Сиракузская армия сперва подступила к афинской двойной стене – один отряд выступил из города, а второй из Олимпия, а затем их флот из 80 кораблей вышел против 75 кораблей афинян. Ни в тот день, ни на следующий боя не было. Но еще через день афинский флот атаковал, и сиракузяне, тараня вражеские корабли в носовую часть, утопили 7 кораблей и вывели из строя еще больше; кроме того, сиракузяне метали дротики с близкого расстояния и убили многих гребцов. Афинский флот от полного разгрома спасла лишь предусмотрительность Никия: он загородил импровизированную гавань торговыми кораблями, подняв на их реях массивные железные глыбы, которые можно было сбросить на любой неприятельский корабль, попытавшийся проникнуть в гавань. За этими укреплениями потрепанный афинский флот и нашел убежище. Сиракузяне собирались атаковать снова, когда в Большую гавань вошел Демосфен с 73 триремами, 5 тысячами гоплитов и полчищами легких пехотинцев, как греков, так и варваров.

Он решил воспользоваться испугом, в который повергло сиракузян прибытие такой армады. Демосфен собирался захватить Эпиполы и завершить циркумваллационную линию[53]. Однако ему не удалось преодолеть длинную одинарную стену, построенную Гилиппом и ведущую на запад по Эпиполам. Тогда он напал ночью с запада, через узкий подъем на плато в Эвриеле. Авангард его огромной и разноплеменной армии застал врага врасплох, захватил передовой форт и атаковал три укрепленных лагеря на плато. Пока отряды разрозненными группами стремились вперед, беотийцы, а за ними и другие подразделения сиракузской армии построились и контратаковали. Афинские войска, по большей части незнакомые с местностью и будучи не в состоянии отличить в тусклом лунном свете друга от врага, в замешательстве отступили, а затем обратились в паническое бегство. Тем временем остальная часть афинской армии пробиралась по узкому подъему на плато, закрыв дорогу беглецам. Сиракузяне со своей стороны действовали на широком фронте; они сохраняли строй, успешно пользовались паролями и ориентировались на местности. Их боевой клич привел врага в еще большее замешательство, так как для ушей афинян он не отличался от клича сражавшихся на их стороне дорийских отрядов – аргивян, керкирян, родосцев и прочих. В итоге армия Демосфена была сброшена с плато: многие разбились насмерть, падая с утесов, а многие заблудившиеся на равнине погибли на рассвете от сиракузской конницы.

После этой катастрофы Демосфен предложил эвакуировать всю армию морем. Ее военная мощь была подорвана, в лагере свирепствовала зараза. Армия, утверждал он, найдет себе лучшее применение дома, напав на Декелею. Афинский флот по-прежнему был самым сильным в сицилийских водах, и эвакуации ничто не угрожало. Однако Никий не пожелал отступать. Сиракузы, по его мнению, находились на грани краха: их финансы истощились, а горожане проявляли недовольство. Им по-прежнему владела нерешительность, и в таком состоянии он предпочитал рисковать жизнью в Сицилии, чем предстать перед народным судом в Афинах. Тогда Демосфен и третий полководец, Эвримедон, предложили отступить к Фапсу или Катане, где армия сможет запастись продовольствием, флот – действовать в открытых водах; а тем временем, если Никий не желает брать на себя ответственность за принятие решения, можно подождать приказа из Афин. Но Никий упрямо отказывался уходить, и афинские силы стояли в бездействии под Сиракузами. Армия же Гилиппа за август увеличилась, к ней примкнули новые сицилийские отряды и пелопоннесцы, которые прибыли через Африку и Селинунт. Никий, узнав об этом, перестал возражать против отступления при условии, что вопрос не будет вынесен на открытое голосование, и был отдан приказ к эвакуации. Накануне отплытия, 27 августа 413 г., в полнолуние, произошло лунное затмение. Прорицатели объявили, что теперь армия должна ждать «трижды по девять» дней. Большинство афинян в лагере согласились с их вердиктом, и Никий, покончив с колебаниями и выдав нужду за добродетель, наотрез отказался двигаться с места.

Прежде чем двадцать семь дней прошли, сиракузяне перешли в наступление. Они разбили небольшой отряд афинской конницы, а затем во время боя в узком проливе захватили 18 кораблей. Когда сиракузяне начали перекрывать вход в Большую гавань импровизированным молом из торговых кораблей и лодок, афинские полководцы поняли, что могут попасть в ловушку и оказаться без припасов. Поэтому они вывели в море все корабли, какие только могли плавать, – их набралось 110, посадили на них всех, кто влез, заклиная бойцов сражаться ради своей жизни и ради спасения Афин, и корабли устремились к бреши в моле. Сиракузяне разместили часть своих 75 кораблей перед брешью, а другие вдоль берегов гавани, чтобы можно было компенсировать численное превосходство афинян возможностью ударить всеми своими кораблями одновременно во фланги и фронт афинской эскадры. Сперва афинские корабли направились прямо к молу, который моряки тщетно пытались разобрать, но затем их со всех сторон атаковали сиракузские корабли. Судно сталкивалось с судном, рулевые выкрикивали приказы, застрельщики метали свои смертоносные снаряды, гоплиты брали на абордаж столкнувшиеся и изувеченные корабли. На берегу обе армии следили за ходом боя. Афиняне, чья судьба решалась у них на глазах, криками радости или отчаяния отмечали каждый момент действия, разворачивавшегося в Большой гавани. Наконец, афиняне обратились в бегство, преследуемые по пятам сиракузянами, и высадились на берег, где их могла защитить армия. Вечером, когда сиракузяне вернулись в город, Демосфен убедил Никия, что наилучший вариант – возобновить утром морское сражение, так как афиняне по количеству кораблей все еще превосходили врага. Но армию охватила паника. Гребцы отказались садиться на весла, и единственной альтернативой оставалось прорываться с боем по суше.

В Сиракузах победу отметили возлияниями и празднеством в честь Геракла. Поскольку войско на ночь лишилось боеспособности, Гермократ отправил Никию сообщение, заставив его поверить, что сиракузяне уже удерживают проходы и афинянам ночью не вырваться. Когда наступил рассвет, афинские полководцы стали ждать следующего дня, а затем 40-тысячная армия двинулась в путь, оставив своих мертвых без погребения, а раненых – без помощи. Сиракузяне заняли перевалы по пути к Катане, а их конница и легкая пехота непрерывно атаковали афинян, пробивавших себе путь по равнине. За пять дней они не сумели уйти далеко, а их запасы истощились. Тогда ночью афиняне разожгли костры, а сами ушли в другую сторону. Отряд Демосфена отстал и на следующий день был окружен. Демосфен сдался на условиях сохранения жизни его людям. Отряд Никия сиракузяне догнали и окружили на следующий день, но еще через день он прорвался и дошел до реки Ассинар. Там афиняне смешали ряды и устремились к воде, одержимые желанием утолить жажду и переправиться на другой берег, и в этот момент враг окружил их и стал теснить, так что многие оказались затоптанными или натыкались на свои же копья. Противоположный берег также был усеян сиракузянами, которые метали дротики в толпу, скопившуюся в ложе реки, – большинство афинян, забыв обо всем, жадно хлебали воду. «Пелопоннесцы спустились к реке и убивали их, особенно тех, кто был в воде, и та мгновенно потеряла чистоту, но большинство афинян все равно пили эту мутную и окровавленную воду и даже дрались из-за нее». Когда мертвые уже лежали грудами, Никий сдался Гилиппу, умоляя его прекратить побоище. Гилипп приказал брать уцелевших афинян живыми. Он хотел сохранить жизнь Демосфену и Никию, но сиракузяне и коринфяне казнили их. Около 7 тысяч уцелевших афинян загнали в тесный карьер в Сиракузах, где многие умерли от невыносимых условий, голода и болезней. Через семьдесят дней сиракузяне отобрали афинских союзников и продали их в рабство, а афинян и сицилийских и италийских греков бросили на произвол судьбы.