Черный ксеноархеолог - Юрий Валерьевич Максимов

– Вы не самый главный в Спецконтроле. У вас есть свое начальство, и решение будет принимать оно. Что бы вы мне сейчас ни сказали, они не будут считать себя связанными обещаниями подчиненного.

– Я могу вас соединить с начальством прямо сейчас.

– И они мне скажут все что угодно, чтобы я сдался. Нет, Тихон Викторович. Я сдамся на своих условиях и только когда с Лирой все будет хорошо. А сейчас я улечу.

Зверев покачал головой.

– Боюсь, что не улетите. – Он выглядел искренне расстроенным. – Вас не отпустят. Вы прекрасно понимаете почему.

– Ну, значит, попытаюсь улететь. А там посмотрим. Пройдемте-ка в рубку.

Когда мы туда вошли, я приказал ему сесть в одно из кресел и пристегнуться.

– Сергей Петрович, вы совершаете большую ошибку, – повторил он.

– Да. Но исключительно ради того, чтобы не совершить еще большую.

По моей просьбе Оаэа занял кресло второго пилота, а я – кресло первого. Еще один таэд сел напротив инспектора, направив на него излучатель, а двое оставшихся отправились к шлюзу – встречать непрошенных гостей, если те пожалуют.

– Вы ведь понимаете, что снаружи находится штурмовая группа в полной готовности? – сказал Зверев. – Четыре ваших солдата ее не остановят. Я отвечал за переговоры, но после моей неудачи единственное, что остается, – это силовой вариант. Сопла вашего двигателя уже на прицеле. Как только вы попробуете завестись, по ним ударят из гранатомета. Взлететь вы не сможете. После этого электромагнитной бомбой вырубят всю электронику на корабле. Вы ничего не будете видеть снаружи и ничем управлять внутри. Потом в разных местах одновременно вскроют корпус дезинтеграторами, и ваш корабль мгновенно наполнится бойцами Спецконтроля. Мы уже знаем, какое оружие эффективно против ваших таэдов. Долго они не продержатся. Вряд ли операция займет больше пяти минут. Я могу погибнуть – от рук вашего охранника или от шальной пули, – но в настоящих обстоятельствах это допустимые потери. Как и оперативники, которые пострадают при штурме. После того как открылась информация о чужаках на нашей территории, это операция высшего приоритета. Мы не можем вас отпустить.

«Что-то он разоткровенничался», – заметил Гемелл.

«Тактика кнута и пряника. Обещания не сработали, и он перешел к угрозам».

А в том, что касается угроз, Спецконтролю равных нет. Зверев, без сомнения, описал мне реальный сценарий. И даже в том, что он столь подробно рассказал план захвата, было психологическое давление. Демонстрация уверенности в их силовом превосходстве, которому я в принципе ничего не могу противопоставить. Напоминание о том, как легко они убили одного из таэдов…

Что ж, посмотрим, как они все это провернут, если за нами будет наблюдать вся Федерация! Я достал и активировал планшет. Нужно лишь начать трансляцию. Подписчиков у меня теперь достаточно для того, чтобы в кратчайшие сроки новость добралась до центральных каналов. Я расскажу людям все как есть. Когда будет широкая огласка, штурмовать они не посмеют…

Странно только, что сеть тормозит. Вновь и вновь я нетерпеливо нажимал на значок обновления страницы.

– Да, забыл сказать, что сеть вам отрубили еще в начале нашей встречи, – спокойно заметил инспектор. – Это на случай, если вы собираетесь кому-то позвонить или, например, публично обратиться к сторонникам посредством вашего канала.

И вот тут я почувствовал себя загнанным в угол.

– Должен быть честен, – продолжал Зверев. – Если дело дойдет до захвата, то характер вашего сотрудничества со Спецконтролем будет сильно отличаться от того, что я описал ранее. Одно дело, если вы просто запутавшийся ученый, добровольно сдавшийся при первой возможности, и совсем другое дело, если вы террорист, оказавший вооруженное сопротивление. Мои коллеги в любом случае получат интересующие их сведения, но мне будет очень жаль, если давать показания вы будете из камеры пожизненно заключенных. Не хочу, чтобы это выглядело как давление, но обязан предупредить, что в этом случае уже не будет гарантий по лечению вашей жены. Хотя лично я приложу все усилия для этого, но, как вы верно заметили, от меня не все зависит.

Выпад насчет Лиры показался мне особенно подлым, хотя и не удивил. Скорее, разозлил. Повернувшись к инспектору, я посмотрел ему прямо в глаза и спросил:

– Вам не стыдно? Я открылся, рассказал о своей самой большой беде – и вот, не прошло десяти минут, как вы используете это против меня. Все еще удивляетесь, почему я не могу вам доверять?

Неожиданно Зверев отвел взгляд. Как будто ему и впрямь было стыдно. Потом он вновь посмотрел мне в глаза и, подняв руку, молча показал пальцем себе в правое ухо.

«Что это значит?» – спросил Гемелл.

«Там у него наушник. Он вынужден повторять то, что ему говорят по связи», – догадался я.

Все это длилось считаные секунды, но очень меня тронуло. Словно вдруг упала маска хладнокровного профессионала, и под ней оказался живой человек. Которому действительно неловко, что пришлось меня шантажировать здоровьем Лиры, и который своим жестом как будто извинялся.

Конечно, ничего принципиально не изменилось, и Зверев быстро надел «маску» обратно. Но все же этот короткий проблеск человечности как-то успокоил меня. Помог сосредоточиться. Все, что происходит сейчас, это просто одна большая задача. У любой задачи имеется решение. Осталось лишь найти его и сделать это быстро.

«Гемелл, есть идеи?»

«Да. Ты представляешь для них ценность лишь как источник информации».

«Это понятно. И что?»

«Начни говорить, и они не осмелятся тебя остановить, пока ты даешь им информацию. Ты уже делал это, чтобы получить аэротакси».

И правда! Сработало тогда, может сработать и сейчас. Конечно, ситуация изменилась и ставки повысились, но все же стоит попробовать.

– Ваши коллеги нас слышат, не так ли? – спросил я Зверева. – То есть если я хочу им сказать что-то, мне не нужно для этого просить вас достать планшет и позвонить?

– Не нужно.

– Отлично. В общем, расклад такой. Сейчас я продолжу сообщать вам сведения о таэдах и буду говорить, пока не начнется штурм. При первых же признаках атаки я замолчу. Надолго. Пусть ваши коллеги не тешат себя надеждами разговорить меня под пытками. Когда начнется штурм, я передам это устройство, – я приподнял скипетр, – своему помощнику и прикажу заморозить меня, а после уничтожить его. Разморозить меня у ваших ученых получится ой как не скоро. Может, лет сто уйдет на то, чтобы разгадать эту технологию, а может, и больше. Я готов подождать, моя жена уже в заморозке. Очнемся в будущем, круто! А вот готово ли ваше начальство подождать? Или же решит, что получить стратегически важную информацию нужнее? Опять же,