Исследование о природе и причинах богатства народов - Адам Смит

Таким образом, революция величайшей важности для общественного блага была совершена двумя различными классами людей, которые не имели ни малейшего намерения служить обществу. Удовлетворение самого смешного тщеславия – таков был единственный мотив крупных землевладельцев. Торговцы и ремесленники, гораздо менее смешные, действовали исключительно в своих собственных интересах и придерживались присущего им торгашеского правила зашибать копейку при всяком удобном случае. Ни те, ни другие не думали и не предвидели той великой революции, которую постепенно совершало безумие одних и трудолюбие других.

Таким-то образом торговля и промышленность городов явились в большей части Европы не следствием, а причиной подъема и развития деревни и сельского хозяйства.

Однако, поскольку такой порядок развития противоречит естественному ходу вещей, он неизбежно отличается медленностью и неустойчивостью. Сравните медленное развитие европейских стран, богатство которых в очень большой степени зависит от их торговли и мануфактур, с быстрым успехом наших североамериканских колоний, богатство которых основано исключительно на земледелии. В большей части Европы число жителей, как предполагают, удваивается не меньше чем в пятьсот[202] лет. В некоторых из наших североамериканских колоний население удваивается, как это установлено, за 20 или 25 лет. В Европе закон первородства и неотчуждаемость владений всякого рода препятствуют разделу крупных имений и этим затрудняют возрастание числа мелких собственников. А между тем мелкий собственник, который знает каждый клочок своего маленького участка и относится к нему со всей привязанностью, естественно, внушаемой собственностью, в особенности мелкою собственностью, которому поэтому доставляет удовольствие не только обработка его, но и украшение, по общему правилу является наиболее трудолюбивым, наиболее сообразительным и достигающим наилучших результатов в сравнении со всеми другими, кто работает над улучшением земли. Кроме того, эти же ограничения держат вне рынка так много земли, что всегда налицо имеется больше капиталов, желающих купить ее, чем продажной земли, так что поступающая в продажу земля всегда продается по монопольной цене. Доход с земли никогда не оплачивает процентов на затраченную при покупке сумму и, сверх того, обременен расходами на ремонт и другими текущими издержками, которые не имеют места при отдаче денег на проценты. Покупка земли повсюду в Европе представляет собой самое невыгодное вложение небольшого капитала. В целях большей верности и сохранности человек скромного достатка, уходящий на покой от дел, нередко, правда, предпочитает вложить свой небольшой капитал в землю. Человек свободной профессии, доход которого получается из другого источника, часто предпочитает сохранить свои сбережения таким же образом. Но молодой человек, который, вместо того чтобы заняться торговлей или какой-нибудь свободной профессией, затратит свой капитал в две или три тысячи фунтов на покупку и обработку небольшого участка земли, может, конечно, рассчитывать на вполне счастливую и вполне независимую жизнь, но должен распрощаться навсегда со всякой надеждой приобрести крупное состояние или большую известность, которые – при затрате своего капитала иным образом – он имел бы такие же шансы приобрести, как и всякий другой. Такой человек, хотя он и не может претендовать сделаться крупным собственником, часто не захочет снизойти до положения фермера. Поступление на рынок незначительного количества земли и высокая цена ее затрудняют затрату на обработку и улучшение земли многих капиталов, которые при других условиях были бы затрачены на это дело. В Северной Америке, напротив того, 50 или 60 ф. часто признаются достаточным капиталом для того, чтобы завести плантацию. Приобретение и улучшение невозделанной земли представляют собой там наиболее выгодное применение как самых небольших, так и самых крупных капиталов и ведут самым прямым путем к богатству и известности, которые только можно приобрести в этой стране. Такую землю в Северной Америке можно получить почти задаром или по цене, которая значительно меньше стоимости ее естественного продукта, – вещь, невозможная в Европе или в любой стране, где вся земля давно перешла в частную собственность. Но если бы поместья делились поровну между всеми детьми после смерти владельца, оставляющего многочисленную семью, они по общему правилу, поступали бы в продажу. На рынок выносилось бы так много земли, что она уже не могла бы продаваться по монопольной цене. Доход с земли легче покрывал бы проценты с затраченного на ее покупку капитала, и мелкие капиталы могли бы затрачиваться на приобретение земли с не меньшей выгодой, чем при затрате их иным путем.

Англия ввиду естественного плодородия почвы, большей протяженности ее морского побережья в сравнении с общей поверхностью всей страны и наличия многих судоходных рек, прорезывающих ее и доставляющих преимущества водного транспорта некоторым наиболее отдаленным от моря частям ее, не меньше всякой иной крупной европейской страны предназначена самой природой быть средоточием заморской торговли, мануфактур, работающих на отдаленный рынок, и всех тех достижений и улучшений, которые обусловливаются этими последними. К тому же с начала правления Елизаветы английское законодательство проявляло особое внимание к интересам торговли и мануфактур, и действительно, не существует в Европе страны, не исключая даже Голландии, где закон, в общем, более благоприятствовал бы этому роду деятельности и труда. В силу этого торговля и мануфактуры непрерывно развивались на протяжении всего этого периода. Земледелие, без сомнения, тоже постепенно развивалось, но оно, по-видимому, медленно и несколько отставая следовало за более быстрым прогрессом торговли и мануфактур. Бо́льшая часть страны обрабатывалась, должно быть, еще до правления Елизаветы, но очень значительная часть ее до сих пор еще остается невозделанной, а еще бо́льшая часть ее возделывается гораздо хуже, чем это могло бы быть. Впрочем, законы Англии поощряют земледелие не только косвенно, покровительствуя торговле, но и непосредственно, различными мерами. За исключением неурожайных лет, вывоз хлеба не только свободен, но и поощряется особой премией. В годы среднего урожая ввоз иностранного хлеба облагается пошлинами, по своим размерам имеющими запретительный характер. Ввоз живого скота, кроме как из Ирландии, воспрещен всегда, и только в последнее время он разрешен из Ирландии. Поэтому те, кто занимается обработкой земли, имеют монополию в отношении к своим согражданам на два главнейших из сельскохозяйственных продуктов, а именно на хлеб и мясо. Такое поощрение, хотя, в сущности, оно может быть вполне иллюзорно, как я попытаюсь в дальнейшем показать,[203] достаточно доказывает, по крайней мере, намерение законодательства содействовать развитию земледелия. Но гораздо важнее всего этого то, что йомены в Англии пользуются столь прочным положением, независимостью и уважением, которые только может обеспечить им закон. Ввиду этого ни одна страна, где существует право первородства, где уплачивается десятина и где неотчуждаемость владения, хотя и противоречащая духу закона, в некоторых случаях допускается, не может поощрять сельское хозяйство больше, чем это имеет место в Англии. А между тем уровень его невысок. И каков был бы он, если бы закон не оказывал прямого поощрения сельскому хозяйству помимо того, которое косвенно получается благодаря развитию торговли, и оставил бы йоменов в том положении, в каком они находятся в большинстве других европейских стран? Прошло уже более двухсот лет со времени начала правления Елизаветы – период, который обычно требуется для развития человеческого благосостояния.

На Францию, по-видимому, приходилась значительная доля международной торговли приблизительно за столетие до того, как Англия получила значение в качестве торговой страны. Согласно сообщениям того времени флот Франции был значителен еще до экспедиции Карла VIII в Неаполь. Однако сельское хозяйство Франции, в общем, стоит на более низком уровне, чем в Англии. Ее законодательство никогда не оказывало такого же прямого поощрения земледелию.

Внешняя торговля Испании и Португалии с другими частями Европы, хотя она ведется главным образом на иностранных судах, весьма значительна. Торговля же со своими колониями ведется на их собственных судах и гораздо значительнее ввиду богатства и обширности колоний. Но эта торговля отнюдь не создала ни в одной из этих стран сколько-нибудь значительных мануфактур для продажи на отдаленных рынках, и большая часть их земель все еще остается невозделанной. Заморская торговля Португалии возникла гораздо раньше, чем в какой-либо иной большой стране Европы, исключая Италию.