История призрака - Джим Батчер

— Вот девчонка, — сказал я. — Никогда не позволяй им думать, что ты ничего не понимаешь.

Я исчез и появился в главной камере внизу. Я не был готов к зрелищу, что ожидало меня.

Собиратель Трупов стояла примерно в двадцати футах от того места, где был подвешен Морт. Её челюсти были... были ненормальными, как у змеи, раскрытыми гораздо шире, чем им полагается. Я видел, как она сделала несколько судорожных движений всем телом и проглотила узнаваемый предмет — детский ботинок, приблизительно девятнадцатого века. Она откинула голову назад, как будто это помогало ей протолкнуть одного из двух детей-призраков, которого она съела последним, в пищевод, а затем опустила подбородок и широко улыбнулась Морту Линдквисту.

Полупрозрачная фигура сэра Стюарта была единственной по-прежнему видимой в комнате.

Тонкие, освещённые прожектором дымки нескольких других духов растворялись по всей комнате.

Морт заметил меня и невнятно произнёс:

— Дрезден. Ты идиот. Что ты наделал?

Собиратель Трупов запрокинула голову и засмеялась.

— Я бы не держал их подальше отсюда, если бы они могли навредить этой суке, — сказал Морти. Это прозвучало болезненно, опустошённо и яростно. — Я защищал их потому, что она собиралась их поглотить.

Я на секунду застыл.

Собиратель Трупов собиралась поглотить Лектеров. Самых злобных, опасных и сильных духов во всем Чикаго.

То же самое она планировала сделать с чикагскими призраками несколькими годами ранее, когда ученики Кеммлера пытались провести ритуал Темносияния. Я понял, что в случае успеха этот ритуал наделил бы некроманта, проведшего его, богоподобным могуществом.

— Ахххх, — произнесла Собиратель Трупов низким, глубоким, полным наслаждения голосом.

У меня засосало под ложечкой.

— Я почти сыта, — продолжила она и широко улыбнулась мне, сверкнув своими очень широкими, очень белыми и выглядящими очень острыми зубами. — Почти.

Глава сорок седьмая

Одну вещь вы никогда не должны делать во время драки, независимо от того, насколько эмоционально удовлетворяющей она может показаться, — это останавливаться, чтобы позлорадствовать над противником, стоящим прямо перед вами. Опытные враги не будут просто слоняться, позволяя вам трепаться с ними. Они постараются воспользоваться удобным случаем, что вы им предоставили.

Это же касается отчаянных врагов, не заинтересованных побеждать в честной битве.

Ещё до того, как Собиратель Трупов закончила говорить, я вскинул мой посох вперёд и рявкнул:

— Fuego!

Огонь помчался к ней. Она отклонила его движением руки, какое вы бы использовали, чтобы отогнать муху. Огонь, созданный из воспоминаний, пролетел мимо неё, затем сквозь стену и исчез.

— Какая жалость, — сказала она. — Я как раз собиралась...

Она хотела продолжить злорадствовать, но я был наготове.

Я ударил её снова, только сильнее.

На этот раз я сделал его быстрее и удар достиг цели, хотя она отбросила огонь до того, как тот успел сделать что-то большее, чем просто подпалить её. Она издала яростный звук.

— Дурак! Я...

Клянусь, некоторые ничему не учатся.

Я наращивал темп. И выдал ей своё лучшее воспоминание, взрыв эмоций, воплощённый в огне и силе, кипящая злость, выраженная в сумасшедшем вращении, огробойка размером с софтбольный мяч, пылающий ало-золотым светом.

Она сложила обе руки в икс-образной защитной позиции, изогнув пальцы в отчаянном оборонительном жесте, и выкрикнула серию отрывистых слов. Она остановила удар, но взрыв огня и силы перекатился через неё, и она закричала от боли, когда её отбросило на двадцать футов назад и впечатало в твердый камень стены.

— Уааа! — закричал я в бессловесном вызове и, потянувшись за моим следующим заклинанием...

... внезапно почувствовал себя очень странно.

— ...зден, остановись! — кричал Морт. Его голос звучал словно издалека. — Посмотри на себя!

Следующая вспышка огня и энергии была наготове в моём разуме, но я остановился, чтобы взглянуть на свои руки.

Я едва мог их рассмотреть. Они выцвели до почти полной невидимости.

Шок выбил заклинание из моей головы, и цвет с плотностью вернулись в мои конечности. Они оставались полупрозрачными, но я хотя бы мог их видеть. Я обратил расширившиеся глаза туда, где Морт продолжал раскачиваться над ямой с привидениями. Его голос внезапно вернул себе объём, став очень чётким.

— Ты продолжаешь швырять в неё своими воспоминаниями, — сказал Морт, — но часть того, чем ты теперь являешься, уходит вместе с ними и не возвращается. Ты почти угробил сам себя! Она подбивает тебя на это!

Проклятье, ну конечно, это она и делает. Зачем бы ей стоять здесь и пытаться блокировать мои атаки, когда она могла просто исчезнуть перед ними? Укрепления Злого Боба, кажется, служили другой цели, чем просто преграждать дорогу — я израсходовал по дороге сквозь них слишком большую часть себя самого. И теперь здесь, обмениваясь оплеухами с Собирателем Трупов, я использовал бы ещё больше, раскидываясь памятью о магии направо и налево, притом, что видел, насколько тщательно сэр Стюарт возвращал растраченную силу практически спустя минуту после того, как я вышел из машины капитана Джека.

Я не мог видеть её, не применяя Зрение, но издевательский смех Собирателя Трупов прокатился по подземному залу от секции стены, в которую я её загнал. Я взглянул на свои руки снова и сжал их в отчаянии. Морт был прав. Я уже растратил слишком много. Но как, чёрт подери, ещё я мог с ней драться?

Я повернулся к Морту. Он с трудом удерживал на мне взгляд, потому как медленно вращался на верёвке. Он закрыл глаза.

— Дрезден... ты не можешь больше ничего сделать. Уходи отсюда. Я не хочу, чтобы кто-то ещё растрачивал себя из-за меня, — хрипло сказал он. — Только не из-за меня.

Тень сэра Стюарта, зависшая в защитной позе перед Мортом, разглядывала меня спокойным, рассеянным взглядом.

Безумный смех Собирателя Трупов прозвучал издевательством над нами. Потом она сказала:

— Знай я, как тщательно ты подходишь к делу, Дрезден, то встретилась бы с тобой давным-давно. Боз. Убей коротышку.

Раздалось рычание и звуки движения крупного животного. А затем человек-мусоровоз начал выбираться из ямы с привидениями, появляясь из их бурлящей массы как Годзилла, восстающая из прибоя. Смрад от Боза был настолько силён, что пробивался даже в мир призраков — психическая вонь, ощущавшаяся так, словно способна была удушить меня до потери сознания, будь я ещё жив. Мозг парня варился в привидениях Бог знает, сколько времени, и если реакция Морти на пребывание в яме чего-то стоила, то разум Боза превратился в пюре. Он был покрыт грязью настолько, что я не мог разобрать, где кончалась дрянь духовная и начиналась физическая. Я видел его глаза — тусклые, мерцающие камешки под капюшоном. Они были абсолютно пусты. Этот парень был человеком лишь юридически. Его человечность уже давным-давно начала гнить и разлагаться.