Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси - Глеб Сергеевич Лебедев

противоположную (хотя и взаимосвязанную, и дополняющую) женскую «субкультуру» украшений, с непосредственным (через орнаментальный стиль) выходом в область художественного творчества. Прикладное ювелирное искусство стало важным показателем развития социальных норм, а также состояния материально-технических ресурсов и распределения ценностей в древнесеверном обществе уже в середине I тыс.

Рис. 87. Зверь стиля Борре

Одновременно с сооружением «Великих курганов» Уппсалы распространился северный звериный орнамент (I стиль, по Салину). Вендельский период стал следующей ступенью развития скандинавского прикладного искусства (II стиль). К концу VIII – началу IX в. возможности этого развития кажутся уже исчерпанными, эпоха викингов получила от предшествующей поры в наследство тяжеловесный, вычурный, перегруженный множеством второстепенных деталей и дополнений III стиль, в бесконечных вариациях повторяющий и комбинирующий мотивы и образы, выразительные возможности которых полностью были раскрыты и исчерпаны искусством VI–VIII вв.

Рис. 88. Звери стиля Еллинг

Однако на рубеже VIII–IX вв. металлические украшения получили беспрецедентное распространение. Искусство эпохи викингов ориентировалось не на изготовление немногочисленных, уникальных драгоценных изделий – вотивных гривен, посвящаемых богам, королевского парадного вооружения, сбруи, – а на массовое, тиражированное производство эффектного и сравнительно доступного металлического убора. Вещи изготавливались чаще всего из бронзы (нередко – с позолотой), реже – из серебра, вероятно, еще реже – из золота. Они предназначались для свободных мужчин и женщин, социальный статус которых был если не равным, то, во всяком случае, сопоставимым. Отсюда – сравнительная однородность маркирующих этот статус украшений, а их массовость стала основой, во‑первых, для типологического разнообразия, во‑вторых, для развития новых вариантов стиля звериной орнаментики.

Три основных стиля характерны для эпохи викингов. С 840-х по 980-е гг. распространен стиль Борре (рис. 87) (названный по одному из курганов Вестфольда), вытеснивший как тяжеловесную орнаментику III стиля, так и разнообразные экспериментальные поиски рубежа VIII–IX вв., отобразившиеся, в частности, в усебергской резьбе (отделка корабля, повозки, саней).

Рис. 89. Стиль Большого Зверя

Центральный образ (представленный уже в этих ранних поисках) – северный вариант «каролингского льва», развернутого в профиль, но с головою в фас, хищника, грозно обращенного к зрителю оскаленной, чуть утрированной мордой и сжимающего когтистыми лапами собственное тело, декоративный бордюр или орнаментальные детали: впрочем, нередко изображены борющимися несколько чудовищ. Все подробности утрированы; шея и туловище трактованы как широкие ленты, бедра пластично выделены, выступающие части заполнены филигранью, усиливающей объемность. Этот образ дополняется ленточной плетенкой, а также рельефным, точнее же – скульптурным изображением «масок»: мотив, в общем традиционный для древнесеверного искусства, в ювелирных изделиях стиля Борре представлен очень широким диапазоном образов – от едва ли не портретных (во всяком случае, видимо, вполне идентифицируемых с какими-то героями эпических сказаний) до фантастических, скорее, териоморфных и, во всяком случае, занимавших срединное положение между человеческим образом и мордой хищника.

Вторая разновидность звериной орнаментики эпохи викингов получила название стиля Еллинг, по находкам в резиденции датских конунгов IX–X вв. (рис. 88). Этот стиль получил распространение в 870–1000 гг. Длительное время он сосуществует со стилем Борре, и нередко обе разновидности звериной орнаментики представлены на одной и той же вещи. Однако и по происхождению, и по формальным особенностям, а вероятно, и по социальному адресу еллингский стиль достаточно отличен от сравнительно демократичного, насыщенного яркими языческими образами, привлекающего внимание пластическим богатством, при достаточно доступном материале, стиля Борре.

Ближе всего он к аристократической поздневендельской орнаментике (стиль D по Арвидссон), испытавшей кельтское воздействие.

Центральный образ – развернутый в профиль Большой Зверь, древний и значимый образ германской звериной орнаментики; чаще же изображается пара борющихся, переплетенных чудовищ в плоскостной ленточной манере. Длинное извивающееся тело заставляет вспомнить о Змее – эсхатологическом исполине, кладущем предел и конец миру; но при этом змей – дракон – корабль – важнейший из узлов социальных связей в общественной практике скандинавов эпохи викингов. Социально-психологическая насыщенность этого образа значила тем больше, что сходные функции он нес и в западноевропейской, христианской культуре. В скандинавской орнаментике он появляется одновременно с распространением в древнесеверной поэзии комплекса представлений о конце мира, гибели богов, Ragnarök, с одной стороны, несомненно, связанного с христианской концепцией конечности человеческой истории, но с другой – завершившего формирование языческой системы духовных ценностей скандинавов эпохи викингов.

Еллингские изображения изящно и точно вписываются в компактную плоскость украшаемой вещи – будь то накладная пластина, венчик серебряной чаши, бордюр фибулы, декоративный обод луки седла. Основу уравновешенной, при всей напряженности, композиции образуют восьмеркообразные переплетенные фигуры зверей. Их тела переданы длинными узкими линиями, обычно выделенными сильным двойным контуром (стилистическая особенность, зародившаяся еще в германском искусстве V–VI вв.). Головы трактованы обобщенно, без лишних деталей, выделены разинутая пасть и огромный глаз (все чудовища изображены в профиль). Тело, лапы и окружающее основное изображение пространство до предела насыщены декоративными элементами: ритмично повторяющимися шариками ложной зерни, насечками, оттисками штампа, покрывающими сплошь ленту туловища и шеи; прихотливо извивающимися линейными отростками, идущими от лап; всевозможными дополнительными линиями, оплетающими со всех сторон тела зверей и образующими композицию, вторичную по отношению к основной. Изысканные и эффектные вещи еллингского стиля часто украшались позолотой и рассчитаны были на достаточно изощренное воспитанное художественное восприятие.

Третий стиль эпохи викингов иногда обозначают названием стиль Большого Зверя, объединяя при этом местные разновидности звериной орнаментики: стиль Маммен в Дании (990–1020), норвежский стиль Рингерике (980–1090) и сменяющий его стиль Урнес (1050–1170), а также стиль рунических камней в Швеции XI в. Все эти варианты звериной орнаментики представляют собой развитие еллингского стиля в позднюю эпоху викингов (рис. 89).

Новой особенностью художественной и общественной практики этого времени стало сооружение различных мемориальных камней с руническими надписями (в память погибших, пропавших без вести, отправляющихся в опасное путешествие, в честь строителей дорог и мостов, для фиксации выдающихся исторических событий). Сама композиция надписей, как правило, обрамленных двумя ограничительными линиями, создавала новые возможности и выдвигала особые требования к орнаментальным мотивам: длинные, сплошь покрытые рунами ленты окаймляют обычно края стелы, оставляя свободным центральное пространство, где можно разместить изобразительный сюжет. Техника резьбы по камню также повлияла на манеру исполнения изображений: возрастает их плоскостность и линеарность. Новый стиль представлен не только в произведениях резчиков-каменотесов, но, как и прежде, в металле, резной кости, дереве.

Рис. 90. Деталь декора «ставчурки» (столбовой церкви) в Урнесе. Середина XI в.

Образ Зверя становится все более масштабным, и если не реалистическим, то более понятным, узнаваемым. Это – настоящее апокалипсическое чудовище, грозно шагающее в мир, чтобы его уничтожить. Ленточное плетение становится фоном, на котором выступает мощный хищник неведомой «космической» породы, с когтистыми лапами и драконьей головой; иногда он дополнен изображениями «змеев», как на боевом вымпеле, позднее превращенном во флюгер церкви в Сёдерала (Сокровища викингов, 1979: 38, № 109).

Рис. 91. Камень с церковного кладбища старой церкви Св. Павла. Он выполнен в зверином