Империум человечества: Омнибус - Джонатан Грин

Как убитая. Сейчас она мертва для меня, или всё равно что мертва. Где она теперь? С тех пор, как её не стало, мне нет покоя. Десять лет прошло… Словно тюремный срок.

Маттеус собрался с мыслями, Дрант смотрел на него, пытаясь понять, что скрывается за непроницаемым лицом капитана.

— Присматривай за ними, ладно, Дрант? Удостоверься, что ребёнок не болен, — Маттеус помолчал, раздумывая. — Я может переселю их куда-нибудь в более удобное место на время пути.

Дрант хмыкнул и с жужжанием покатил по коридору. Маттеус на секунду прикрыл глаза, затем развернулся и зашагал к мостику.

Когда он добрался туда, ему открылось зрелище управляемого хаоса. Он наблюдал за торопливыми приготовлениями из затемнённого алькова в переборке. Он видел лейтенанта Евсофа, своего поджарого заместителя, что-то жестами указывающего пилотам, занятым вводом данных в главную вычислительную машину и проводящим последние проверки безопасности. Десятки сервиторов склонились перед рядами машинерии, проверяя и перепроверяя цифры, заполняющие экраны бесконечным потоком. Одетые в чёрное члены экипажа сновали вокруг, считывая показания приборов, и среди всего этого движения и суматохи плавно передвигались два облачённых в рясы техножреца, умащивая и людей, и машины елеем из серебряных сосудов. Заметив в тени Маттеуса, Евсоф вопросительно посмотрел на него, но капитан махнул рукой, разрешая продолжать проведение последних приготовлений самому.

Царила напряжённая атмосфера. Маттеус уже потерял счёт проведённым варп-прыжкам, но каждый раз на этом этапе ощущал головокружительное, нервозное возбуждение. Проверки безопасности, провались они, думал он, мы отправляемся во власть варпа, может случится всё, что угодно.

— Одна минута, — рявкнул Евсоф по вокс-связи мостика. — Приготовиться!

Шум и лихорадочная деятельность постепенно стихали, затем одновременно прекратились. Все взгляды обратились к огромному витражному окну, занимавшему всю правую сторону мостика. Цветное стекло изображало стилизованный силуэт «Бесс», окружённый ореолом защищающего света, который в свою очередь окружали орды алчущих демонов. Эта впечатляющая диорама являлась частью стены, отделяющей камеру навигатора. Персонал мостика глазел на кривого иссохшего человека за окном, который в свою очередь смотрел на них сверху из люльки, свисающей на десятках цепей с высокого потолка. Он был похож на жертвоприношение.

Хотя неровная поверхность окна размывала и искажала черты навигатора, разглядеть его можно было чётко: безмолвный, отдалённый, но вездесущий с точки зрения экипажа, относившегося к нему со смесью страха и благоговения. Его тело покоилось в обвязке из перекрещивающихся ремней, концы которых тихонько покачивались из стороны в сторону. Масса кабелей и проводов выходила из мумифицированного лица существа, соединяя его с навигационным оборудованием корабля и машинными сервиторами под палубами. Из всего человеческого видимым у него оставались незрячие белёсые глаза, плоские ноздри и тонкая линия рта. Третий глаз, который позволял этому в остальном слепому человеку прозревать течения варпа, был скрыт круглой металлической пластиной, плотно обхватывавшей выпуклый лоб. Поверх неё был выгравирован контур раскрытого глаза.

Евсоф прочистил горло.

— Навигатор? — позвал он.

Спелёнутый человек вздрогнул, словно пробудившись от глубокого сна. Он открыл рот, и из вокс-кома раздался голос, похожий на скрежет наждачной бумаги по ржавчине.

— Я готов, — проскрипел навигатор. Из пола перед ним на суставчатой штанге изящно поднялся большой экран. Усилием разума навигатор активировал металлическую пластину на голове, которая распустилась словно цветок, открывая третьему глазу доступ к просторам варпа, появившимся на экране.

— Варп готов, — произнёс он через несколько секунд. — Пора.

Евсоф кивнул.

— Опустить щиты, — приказал он.

Маттеус уставился в смотровое окно напротив. Оттуда на него глядела панорама звёзд, ярких и чётких на фоне тьмы. Холодная и неподвижная красота. Маттеус поёжился. С тяжёлым скрежетом толстый щит начал закрывать передние окна, и звёзды стали гаснуть одна за одной, пока тот медленно опускался. С глухим стуком он встал на место, щёлкнули запирающие болты.

Техножрец Иотеп Кулл, облачённый в отделанную серебром чёрную сутану, склонился в низком поклоне перед главной консолью управления двигателями и зашептал последнюю формулу запуска, которая должна была активировать варп-двигатели. Глубокая резонирующая пульсация начала пробиваться из-под нижних палуб, когда энергия, выпущенная из варп-ядра внутри корабля, пошла в двигатели: Бог-Машина пробудился. Маттеус чувствовал его эманации через подошвы ботинок.

— Приготовиться ко входу в варп, — произнёс Евсоф натянутым от напряжения голосом, — по команде капитана.

Маттеус уселся в своё огромное кожаное кресло, наслаждаясь моментом.

— Будьте любезны, — сказал он, давая знак Куллу. Кулл, окружённый по бокам двумя жрецами, размахивающими маятниками с ладаном, поднял лицо к нависающей стойке с приборами, которые перемигивались десятками светящихся рун. Гофрированные трубы выпустили струи тяжело пахнущего пара, и тот разошёлся вонючими пластами у ног техножреца.

— Ignis, aduro, illustro! — нараспев произнёс Кулл.

Двигатели с яростным треском ожили, и корабль рванулся вперёд. Навигатор с трудом удерживал судно на курсе, пока оно осторожно входило в варп через созданную в ткани пространства прореху. Маттеус подался в кресле вперёд, ощущая интенсивность безжалостного давления, кидающего их из стороны в сторону. Перед лицом этой неуправляемой мощи и ярости он ощущал, как беспомощность и тщетность охватывают его до глубины души. Это была личная борьба с собственными слабостями, которую он вёл во время каждого прыжка в варп.

Из вокса протрещал скрипучий голос навигатора:

— Варп проглотил нас.

Евсоф щелчком отключил вокс-связь.

Брок, глава службы безопасности, наблюдал за экипажем — не подаст ли кто-нибудь признаков варп-психоза. Не заметив ничего, он немного расслабился. Опасный период миновал, и персонал мостика занялся своими обязанностями, предвкушая очередное путешествие без особых происшествий по одному из самых безопасных грузовых маршрутов в имперском пространстве.

— В Мальстрим, — прошептал Маттеус.

Запасной навигатор, скрючившись на своей койке в нише переборки, вздрагивал и стонал в объятиях глубокого сна.

Лифт неторопливо, со скрипом опустился в покрытый коркой въевшейся грязи поддон и тяжело встал на палубу. Дрант с трудом открыл ржавую решетку двери и включил кресло. Когда он с гудением ехал по сырому коридору, любопытные крысы высовывали блестящие чёрные морды из своих нор посмотреть на непрошеного гостя. Он ритмично пригибал голову, проезжая под шипящими трубами, и морщил нос, когда тяжёлый запах прометиевого топлива бил в ноздри. Несколько веков «Чёрная Бесс» служила танкером, пока её не списали в сухогрузы. Теперь ей поручались лёгкие рейсы — снабжать всякой ерундой, производимой на Врантисе-3, гарнизон Имперской Гвардии на Мире Иареда глубоко внутри контролируемого Империумом пространства.

Своё название «Чёрная Бесс» получила от чёрного топлива, которое когда-то таскала от базы снабжения в район военных действий в более захватывающий период своей карьеры. Но те времена давно уже миновали. Могучий запах её давнишнего груза витал в трюмах и коридорах, спальнях и проходах, словно едкий призрак из прошлого. Вонь была особенно сильной возле кормы, где как раз располагался сто сороковой трюм. Дрант плавно катил по коридору, наслаждаясь тишиной.

Он достиг дверей трюма. Те возвышались над ним, ржаво-оранжевые с тёмными потёками, размазанными по всей длине. Под слоем грязи виднелась надпись «140». Он отбил соответствующий код на рунической панели, врезанной в дверную коробку. Огромные двери с тяжёлым гулом разошлись, и Дранта тут же ошеломила нахлынувшая волна прометиевой вони. Но ещё более его ошеломила сцена, открывшаяся внутри сто сорокового отсека.

Трюм расходился в стороны бесконечно, стены терялись в темноте. Две переносных светосферы, подключенные к дверному механизму, освещали примерно пятнадцать метров пола. Несколько ящиков были сдвинуты вместе наподобие стола. На нём лежала маленькая девочка. На её белом как вата лице, обращённом к Дранту, застыло злое выражение безысходности; широко раскрытые, испуганные глаза, обрамлённые тёмными кругами усталости, метались из стороны в сторону. Изо рта с опущенными вниз в выражении крайнего страдания уголками губ текла блестящая слюна. Розовый язычок гротескно болтался за белыми молочными зубами. Она шипела, её худенькое тело взбрыкивало и выгибалось на столе, словно в неудержимых спазмах мучительной боли.