Цвет предательства - Michael Mael

на то, что, хотя некоторые из помещений и выглядели совершенно нежилыми, повсюду царила почти идеальная чистота. Не было заметно ни слоев пыли, ни паутины по углам, ни грязного налета на оконных стеклах — ничего, что обычно бывает свойственно заброшенному человеческому жилью. Получается, что девушка или постоянно убирается во всем доме сама, или же… ей все-таки кто-то помогает.

Первый этаж, помимо холла, салона и кухни, вмещал в себя еще и обширный чулан, а также непонятного назначения комнату, стены которой были сплошь увешаны портретами, да так плотно, что на них почти не оставалось свободного места. Картины изображали величественного вида мужчин и женщин в пышных нарядах; на головах у некоторых красовались золотые короны.

— Ага, — подтвердила Лесана его невысказанное вслух предположение, — это всё мои предки, царствующая династия Цедонии. Личная коллекция бабушки.

— А твои… отец с матерью?

— Еще чего! — подбоченилась девушка. — Ты что думаешь, я бы хотела смотреть на эти рожи в своем доме? Я тебе удивляюсь иногда, Тим, честное слово. Ладно. Пойдем наверх.

На втором этаже располагалась ванная и целый ряд спален, одна из которых (далеко не самая большая) принадлежала Лесане. Обстановка здесь была довольно простая: узкая кровать, аккуратно заправленная и покрытая пушистым лиловым покрывалом с вышитым серебристой нитью парусником; платяной шкаф, зеркало в овальной раме и туалетный столик, весь уставленный разнообразными бутылочками, коробочками, баночками и прочими вместилищами секретов женской красоты. На стене, в изголовье кровати, висела изумительной красоты картина, изображавшая маленькую девочку в роскошном бальном платье с аметистовой диадемкой в блестящих, струящихся по плечам темных волосах. Девочка стояла, одной рукой опираясь на спинку золоченого, обитого красным бархатом кресла; ее большие фиолетовые глаза излучали прямо-таки недетскую печаль.

— Это ты? — обернулся он к Лесане.

— Угу, — кивнула девушка, скользнув взглядом по картине. — Десять лет, мой первый королевский бал. Даже не верится, такая куколка, правда?

— Да ладно, ты сейчас еще красивее стала, — отважился на комплимент Тим.

Девушка чуть покраснела, смешалась и отвела взгляд. Потом, ни говоря ни слова, развернулась и вышла за дверь — ему ничего не оставалось, как последовать за ней, проклиная себя за бестактность.

За углом коридора, в некотором отдалении от остальных комнат, обнаружился кабинет с потемневшим от времени письменным столом красного дерева и набитыми книгами стеллажами вдоль стен. В этом помещении отчего-то не было окон, а воздух был затхлым и спертым, как будто бы сюда вот уже несколько лет как никто не заходил.

И, тем не менее, в кабинете было чисто прибрано — точно так же, как и во всех остальных комнатах.

По-прежнему помалкивая, Лесана подождала, пока Тим осмотрит помещение, а затем, стоило ему только взять с полки одну из книг, снова направилась к выходу. Неужели он ее чем-то обидел?

Поспешно поставив на место тяжелый фолиант с неразборчивыми закорючками на переплете, юноша окликнул Лесану:

— Послушай, ты на меня не сердишься?

Она обернулась, обдав его прохладным сиреневым взглядом.

— Я? Да за что же? Нет, просто задумалась.

— А, ну хорошо тогда, — неуверенно пробормотал Тим. Видимо, она все-таки сердилась, но в таком случае его вопрос можно было считать извинением. Что он за дубина такая, в самом деле! Девушка хочет видеть в нем преданного друга, а он лезет с ней с комплиментами по поводу внешности.

— Так, в общем, еще один этаж остался. Здесь — все.

Они поднялись по красномраморной лестнице наверх. По стенам, помимо свечей в тяжелых серебряных шандалах, тут и там были развешаны самые обыкновенные лампы и светильники вполне современного вида. Горели сейчас, впрочем, одни только свечи — по-видимому, Лесана недолюбливала электрическое освещение.

Здесь, на третьем этаже дома, комнат было немного: здание значительно заужалось кверху. Девушка распахнула первую дверь по коридору и замешкалась на пороге, пропуская Тима вперед. Казалось, она чего-то стесняется.

Внутри оказалась самая настоящая художественная мастерская: этюдники и мольберты, рамы и полотна; от девственно белых холстов до практически завершенных картин. Повсюду были разбросаны испачканные кисти и тюбики с краской, стены тоже были частично измазаны, как будто художник пытался смешивать цвета прямо на них.

Тиму сразу же бросилось в глаза, что картины представляли из себя исключительно морские пейзажи и были написаны легким, быстрым, слегка схематичным стилем, совершенно непохожим на помпезный реализм портретов королевской семьи на первом этаже.

— Вот, — проговорила за его спиной девушка, — мое скромное творчество.

— Ничего себе, — пораженно проговорил Тим, — как же ты хорошо рисуешь…

Картины действительно ему понравились, особенно одна, изображавшая одинокую скалу посреди волнующегося фиолетового океана: она чем-то напомнила Тиму его остров. У подножия скалы сидела, грустно повесив голову, длинноволосая девушка в белом платье. Лица ее видно не было, но юноша почему-то сразу подумал, что здесь Лесана изобразила саму себя.

— Я же тебе говорила, что обучалась в академии высоких искусств? Так что это не талант. Так, ремесло. Ты бы поучился там, тоже бы так смог.

— Ну, не скажи, — возразил ей Тим, осторожно пробираясь между мольбертами к прислоненному к стене большому, в полтора человеческих роста, полотну в тяжелой золоченой раме. На незаконченной картине отчаянно сражалась с ураганом рыбацкая лодка — само суденышко было пока еще только намечено парой легких мазков, а вот искаженные от ужаса лица людей были выписаны самым тщательным образом. У него создалось впечатление, что Лесана начала свою картину именно с них, и именно это безнадежное отчаяние и являлось краеугольным камнем ее сюжета.

— Мне очень нравится твой стиль, и краски… и как тонко ты чувствуешь душу моря, — продолжил он, разглядывая полотно. — У тебя определенно талант, и даже не пытайся спорить.

Лесана улыбнулась ему, вся зардевшись:

— Спасибо, Тим. Я стараюсь. Пойдем дальше?

Следующие помещения не представляли из себя ничего интересного: еще один чулан, пустая комната без мебели, маленькая столовая с камином и круглым столом на витых ножках. Последняя по коридору дверь оказалась заперта: Лесана покопалась в кармане и вытащила оттуда связку ключей.

— Так, этот желтый вроде бы должен подойти, — пробормотала она себе под нос и принялась поочередно совать ключи в замочную скважину. Наконец, один из них со щелчком провернулся и девушка толчком отворила дверь.

За ней была не комната, а узкая винтовая лестница, ведущая на чердак. Забравшись туда вслед за девушкой, Тим оказался в тесной мансарде с куполообразной раздвижной крышей. В центре комнаты на массивной треноге стоял предмет, знакомый ему только по изображениям в секретных учебниках Академии — тех, к которым Тиму удалось нелегально получить доступ.

Телескоп, с объективом диаметра не менее двенадцати