Святослав - Семен Скляренко

— Об этом Константинополь узнает позже, — близко склонившись к ней, прошептал проэдр. — Я уничтожил многих императоров… Остается подобие императора, горбоносый…

— Ты говоришь правду, — согласилась она, — и ты должен убить горбоносого.

— Мы умертвим его вместе. Дай руку, Феофано.

— Вот моя рука. Что нужно сделать, Василий? Для чего ты взял меня с Прота? Ведь Иоанн сказал, что вышлет меня в Армению.

Проэдр ответил не сразу, он долго прислушивался, не слышно ли в соборе какого-либо шороха. Там было очень тихо. Василий сказал:

— Зная Иоанна и русских воев, я был уверен, что все закончится в Болгарии, что там Иоанн, подобно Никифору, станет трупом. Поэтому я хотел, чтобы здесь, в Константинополе, все было наготове. Я, ты, наши полководцы, этерия.

Проэдр умолк.

— Однако смерть Варда Валента спутала все, и ты, Феофано, попала не туда, куда он должен был тебя отвезти. Не ко мне, а сюда, в собор. Выйти же отсюда труднее, чем войти. Уцелел и Иоанн. Что ж, подождем, Феофано. А сейчас тебе надо уехать в Армению. Это лучше, чем Прот.

— Очень далеко, мой проэдр. Я боюсь за себя, за детей…

— О нет, — спокойно возразил проэдр. — Армения недалеко. Если понадобится, мои корабли пересекут море, и ты будешь здесь. Иоанн не убьет тебя, рассчитывая, что ты ему еще можешь понадобиться и в случае чего спасти его. Не убьет и не сможет убить еще и потому, что тебя повезут в Армению и будут там охранять мои, наши этериоты. Что император Византии, — задумчиво закончил проэдр Василий, — если живы мы с тобой, Феофано! Верь мне, не станет нас — не станет и этой империи, ибо держится она только на нас. А у меня к тебе одна просьба.

— Говори, Василий!

— Когда-то давно ты мне дала два порошка из Египта. Они действуют наверняка — никто не догадывается, почему умерли императоры Константин и Роман. Но у тебя остался еще один порошок.

— У меня трудная, полная неожиданностей жизнь. Я берегу этот порошок для себя, Василий.

— Ты должна дать его мне, я не хочу, чтобы ты выпила этот порошок. Лучше уж я дам его Иоанну.

9

В Адрианополе князь Святослав встретился со своим братом, князем Улебом. Они долго не виделись. Двинувшись из Преславы против Иоанна, князь Святослав велел князю Улебу вести рядом с уграми несколько тысяч своих воев через Родопы, на Средец и Филиппополь, чтобы зайти к врагу с запада… Там князь Улеб должен был подождать и задержать войско Иоанна, если оно попытается бежать к Солуни.

Князь Улеб, как и угры, пробился к Филиппополю, стал на перевалах и наносил удары отрядам Иоанна, которые после великой битвы в долине бежали на запад, а в Адрианополь прибыл тогда, когда мир с ромеями был уже заключен.

— Ты хорошо сражался в Родопах, — сказал князь Святослав, встретив брата.

— Мне достались только беглецы, — промолвил, вздыхая, Улеб. — Жалею, что не пришлось побывать в большой сече.

— Сеча была великая, — согласился Святослав, — и, боюсь, не последняя.

— Почему, Святослав? — Улеб вздрогнул. — Ведь ты заключил мир с Иоанном, мы получим с греков дань и сможем уйти на Днепр, домой…

— Сердце мое рвется к Днепру, Улеб, — промолвил Святослав, — но скоро ли мы там будем?

— Ты что-то задумал, брат?

— Что мне замышлять, Улеб?! Я шел и иду прямой дорогой, воевал не ради корысти, ради Руси. Сюда пришел, ибо знал: будет мир в Болгарии — не сунутся ромеи и к нам. Трудно мне было воевать с двумя врагами — против Иоанна и кесаря Бориса.

— Но ведь и Иоанн, и Борис знают, что брани больше не будет, уложен мир.

— Не верю я в это, — сердито заметил Святослав. — Сейчас приходится заключить мир, но что случится весной — не знаю.

— Святослав! — вырвалось у Улеба. — Доколе будет литься кровь, доколе в чужих землях терять своих людей будем?

— Князь Улеб, — сурово ответил Святослав, — лучше бороться с ромеями здесь, чем под стенами Киева. И не только я так делаю. Не зла хотели Руси князья Олег и сын его Игорь, когда ходили к Царьграду, стояли под его стенами и укладывали мир. Я делал так, как отцы мои, показал силу

Руси и уложил с греками мир. Русь сохранит этот мир. Двинемся сейчас на равнину, к Дунаю, зимой подойдет подмога от уличей и тиверцев, хочу договориться и с печенегами.

— Значит, к весне опять война?

— Войны я не начну, — твердо сказал Святослав, — но должен быть готовым, коли затеет ее Иоанн. А дабы он не захватил Болгарию и не обрушился страшной грозой на нас, я оставлю воев в Преславе и во всех городах.

— Воля твоя, брат, — согласился Улеб. — Велишь — останусь в Преславе…

— Зачем тебе оставаться в Преславе, брат? — сказал Святослав. — Здесь будет неспокойно, надлежит глядеть и за горами, и за кесарем Борисом.

— Неужто ты думаешь, брат Святослав, что я не сумею углядеть и за горами, и за кесарем Борисом?

— Того не думаю, но у меня найдется немало воевод, коим надлежит глядеть за горами и за кесарем. Мы же, князья, должны быть там, где и наши вой, — над Дунаем…

— Воля твоя, брат, — согласился Улеб. В его больших темных глазах, смотревших в окно на далекие, окутанные тучами горы, была тоска.

Там же, в Адрианополе, князь Святослав встретился с василиком Калокиром. Но не князь искал встречи с василиком — все время, когда вой шли по долине, Калокир ехал следом за ними. Когда василики Иоанна прибыли в Адрианополь, Калокир прятался от них. Но едва только был уложен мир, он вышел из тайника и явился к Святославу.

— Челом тебе, князь, — начал, низко кланяясь, василик.

— Будь здрав, — ответил князь. — Но почему ты здесь? Я думал, что ты давно там, где тебе и надлежит быть…

— А где же мне надлежит быть?

— Как где? В Константинополе…

— Нет, князь! — промолвил Калокир. — Возвращаться в Константинополь мне поздно. Василиков, не выполнивших того, что им поручали, императоры высылают на далекие острова и ослепляют… либо топят в море…

— Почему, Калокир? Ведь ты, сдается, сделал все, что нужно было императорам. Они пожелали, чтобы я стал на Дунае, — я стал там, хотели, чтобы я вторгся в Болгарию и покорил болгар, — я сделал и это…

— Но, князь, случилось и то, чего не хотели императоры: ты боролся не с болгарами, а с кесарями и, покорив кесарей, пошел с болгарами на императора…

— Верно, Калокир, я пошел на императора, потому что он уже стоял в Болгарии.

— Это так, — безнадежно промолвил Калокир. — Из Киева и даже с Дуная я мог еще возвратиться в Константинополь как василик. Но из Преславы уже поздно, князь…

— Ты можешь вернуться в Херсонес, к своему отцу — протевону.

— А разве Херсонес не империя?! — с отчаянием крикнул Калокир.

Князь Святослав окинул взглядом костлявого, высокого Калокира и почувствовал к нему отвращение. Сейчас, впервые за все время их знакомства, князь поверил ему так, как верят убийце, сознавшемуся в своем злодеянии, как верят вору, который открылся в краже.

Ибо с кем сравнить предателя, который покинул в великой беде свой народ, пошел на хлеба к врагу своего народа, потом изменил и тем, кто давал ему этот хлеб, и переметнулся к врагу врагов, помышляя о том, когда и как обмануть и его?! Калокир на сей раз говорил правду: ему не было места в Константинополе, император Иоанн разыщет его и в Херсонесе. Поздно возвращаться и в Армению, к родным когда-то людям! Такова судьба предателя.

— Князь Святослав! — умоляюще промолвил Калокир. — Не гони хоть ты меня, ведь я тебе не изменял, оставался твоим другом.

Другом?! Если бы Калокир знал, как оскорбило князя Святослава сказанное им слово. О, князь любил и уважал друзей так же, как ненавидел врагов, но разве может быть ему другом предатель?

— Не обижайся на меня, — словно угадывая его мысли, сказал Калокир, — я тебе еще очень пригожусь. Ты станешь на Дунае, потом поедешь на Русь, а в будущем придется тебе еще много беседовать с императорами. Если я не пригожусь тебе как друг, то буду свидетелем во вражде с ними.

Князь Святослав задумался. Он знает цену василику! Калокир уже не скрывается от него, да и что может, казалось бы, скрывать разоблаченный предатель? Он говорит правду, прогнать предателя легко, а может, лучше оставить его на страх другим?

— Добро! — усмехнувшись, промолвил князь. — Не скрываю: после всего, что случилось, василик императора не может быть другом русского князя. Но сын протевона может, как и прочие, идти вместе с воями.

В тот же день, к вечеру, Калокир смиренно вошел в шатер князя Улеба — помолиться Христу.

В Преславе князя Святослава встретил кесарь Борис. Видно было, что он вместе со своими болярами ждал киевского князя: Борис встретил Святослава далеко от города, на первом перевале.

В Золотой палате болгарских каганов, куда собрались все боляре, именитые боилы и кметы, кесарь Борис сказал: