По дороге разочарований - Бернад

к Тишке претензии, сегодня Таня Маликова рассказала, что в воскресенье ночью, когда она уже спала, к ней заявился Тихон со своим дружком Сережей.

— Ты, что думаешь, если Таня к тебе хорошо относится, так можно к ней в ночь-полночь домой заявляться, да еще с пьяными друзьями? Попробовал бы ты ко мне так прийти!

— Неудобно как-то.

— А к Таньке, значит, удобно⁈ Видишь, света нет в окнах, значит, нечего торкаться — продолжала свою обвинительную речь Диана.

— Я больше не буду — пробормотал парень.

— Ты, как маленький. Думать надо, прежде чем делать что-нибудь…

— Долго ты еще будешь меня ругать? Я же сказал, не буду больше.

— Сколько хочу, столько и ругаю. А тебе, что говори, что нет, как об стенку горох…

Да уж, отвела душу, повоспитывала его, а то эти разговоры, про машину, запчасти, бензин и его семью, ей уже порядком надоели…

Пытаясь загладить свою вину, Тихон предложил отремонтировать магнитофон, который почему-то замолчал навеки. После ремонта магнитофон заговорил, но через некоторое время принялся жевать ленту, пришлось его выключить. Но Тихон уже уехал к себе в деревню.

* * *

Днем на работе позвонил телефон, веселый голос Сосновского оповестил Диану, что он сейчас приедет за справкой.

— Попроси его, пусть свозит нас в Северный магазин за водкой — сказала Маля.

— Я, конечно, могу попросить, но он ни за что не согласится.

Пришел Сосновский с Постановлением, забрал справку.

— Матвей, отвези нас в Северный магазин, пожалуйста — попросила его Диана.

— Нет, меня ждут — ответил он.

— Ну, Матюша, подождут немного, отвези нас — пропищала Маля

Потом и Леонидовна голос подала, и он согласился. Вид у него был крайне недовольный, ехал молча. Маля и Диана, сидя в его машине, переглянулись.

— Привез, ждать не буду.

— Ну, что ты, Матюша, мы же недолго, подожди пять минут — уговаривала его Маля, а Диана уже направилась к магазину.

Накупив вина, девушки снова сели в машину, и он так же молча довез их обратно.

— Уж извини нас, Матюша, пожалуйста, но нужно было талоны отоварить… Спасибо тебе — сказала Диана, как можно ласковей, и он, наконец, улыбнулся.

— С вас бутылка.

— Хорошо. Приходи вечером.

— Вы ко мне приходите — сказал он.

— Непременно — по привычке ответила Диана…

Конечно, никто ни к кому не собирался приходить.

* * *

Наступил апрель. Очень много работы навалилось. Таня Цыплятникова в декретном отпуске, на свободный участок никого не приняли, и всю работу навешали на троих, начальница приказ написала, оплата пятьдесят процентов.

Диана подумала, что-то Тишка не показывается, не то, чтобы она по нему соскучилась, но все же интересно, куда это поклонник девался?

— Тишка ногу нарушил, вывихнул — сообщила Маля печальную весть — поэтому и на выходные не приезжал.

— Какая жалость — сказала Диана.

В шестом часу нарисовался Тихон, он прихрамывал. Зато принес Мале и Диане мармеладки и мороженное.

— В субботу в гости к тебе приеду — «обрадовал» он Диану.

— Конечно, приезжай. В субботу у нас будет субботник на работе, а после него, мы пойдем белить избушку Мали, и ты с нами.

— У меня нога болит — заявил Тихон.

— Но ты же не ногой будешь белить — сказала Диана.

— У меня спина болит.

— Тогда сиди дома.

— А тридцатого апреля, что будешь делать? — спросил он.

— Не знаю. Дожить еще надо.

— Мой друг Максим, ну ты его знаешь, женится. Так вот он спрашивает, приглашение высылать на одного или на двоих? Пойдешь со мной на свадьбу?

— Непременно. Меня там, явно, не хватает.

Тишка, как всегда, не понял ее юмора.

— Значит, я скажу Максу, чтобы на двоих писал.

— Что у тебя новенького, кроме того, что ногу вывихнул, спешил, наверно, куда-то?

— Да вот, заявление вчера забрал, а новое написал — на квартиру в совхозе. Папа директору отнес.

— Значит, в Ганск ехать раздумал. Зачем тебе квартира в Закоулках?

— Ну, женюсь… Тут скорее дадут, чем в Ганске. Опять же из Ганска к тебе не получится часто ездить.

«Тоже мне аргумент. По мне, хоть совсем ко мне не езди. Все с ним понятно. Из деревни его палкой не выгнать. А нужен ли мне деревенский жених, что мне у них в совхозе делать? Коров доить, свиней кормить? Похоже, с Тишкой пора расставаться. Нет смысла с ним дальше возиться»

— Ну, тебе жить, поступай, как знаешь…

Тихон уехал в свою деревню, а Диана и Маля в больницу пошли, там Таня номер один в роддоме лежала, родила мальчика. Подруги постояли под окном роддома, переговариваясь с молодой мамочкой, и разбрелись по домам.

* * *

Диана в субботу к Снежане в Гамыш уехала в гости. Вечером была весна, а утром в воскресенье снова вернулась зима, неожиданно выпал снег. Домой Диана вернулась вместе со Снежкой и ее Жориком, их дочка полугодовалая Оксана гостила у Снежкиных родителей. Дул пронзительно холодный ветер, снегу чуть не по колено. Погода, как девушка, такая непредсказуемая…

Диана пришла домой уставшая, замерзшая, села отогреваться у печи. «Не зря говорят, в гостях хорошо, а дома лучше».

Вечером явился Тихон, был на свадьбе, не то, чтобы пьяный, но и не трезвый. Замечательный повод с ним поссориться.

— Я вчера хотел прийти, но у тебя света не было. Мы на машине приезжали.

Диана хмыкнула, подумав, что все-равно ее дома не застал бы.

— А ты чего пьяный ко мне придумал ходить?

— Я не пьяный — возразил он.

— Трезвый, что ли?

— Но и не пьяный, Диана, Диана… Ты же не говорила, что нетрезвым нельзя приходить — заметил он простодушно.

— Как это не говорила? Пей, я тебе не запрещаю, но мне не показывайся. Попировал, поезжай домой и проспись.

— Я от автобуса отстал. Вернее, я на него и не стремился.

— А зря.

— Думаю, надо в гости зайти, а то нехорошо ведь так-то. А ты ругаешься. Я тогда пойду.

— Иди.

— Я во вторник приеду, все обсудим — сказал он.

— Что обсудим?

— Ты скажешь мне да или нет.

— Что значит, да или нет?

— Можно ли к тебе приезжать?

— Ты ведь приезжал, хотя я тебя никогда не звала.

— Да, я сам приезжал.

— А что теперь, заинтересовался?

— Но, нужно же что-то решать. Приезжать к тебе или нет.

— Думаю, можешь не приезжать, я не обижусь — сказала она.

— Ты злая сегодня. Вот тебе семечки, нервы успокой.

— Нервы мои не нравятся. Свои побереги.

— У меня в порядке — сказал он и ушел.

Раздражительность прошла, смешно стало. «А