Полководцы Великой Победы - Вадим Щукин

Англичане ликовали. Все участники операции, в том числе и советские, получили награды от короля...

Осень 1944 года принесла новые победы на суше и на море. И как всегда, заботы о зимней навигации. На этот раз непосредственное руководство переходом конвоя с ледоколами осуществлял командующий Беломорской флотилией вице-адмирал Ю. А. Пантелеев. Он разработал детальный план операции, доложил его командующему ВМФ и попросил разрешения соблюдать полное радиомолчание во время перехода.

Николай Герасимович согласился. Он знал, что именно этот прием помог японской эскадре незаметно проделать огромный путь от острова Итуруп до Пёрл-Харбора. Так почему бы не использовать чужой опыт в интересах Советского Союза?

В октябре конвой из 24 кораблей и судов покинул порты Заполярья. Вскоре Верховный главнокомандующий поинтересовался местом его нахождения, но ответа на радиозапросы не было. Беспокойство нарастало и в урочный день достигло предела: конвоя не было!

Правда, спустя сутки корабли объявились в Молотовске. Все до единого, без потерь. Причиной небольшой задержки стал обычный шторм, о чем вице-адмирал Пантелеев и доложил наркому по телефону.

— Почему вы не ответили на две радиограммы, командующего флотом и мою? — услышал он в ответ голос человека, находившегося под впечатлением недавней встречи со Сталиным. — Почему молчали?

— Товарищ нарком, — произнес вице-адмирал, — вы мне лично в Москве приказали соблюдать полное радиомолчание, и я не осмелился нарушить ваш приказ.

Некоторое время в трубке слышалось тяжелое дыхание, затем прозвучало:

— Правильно сделали. У меня все...

1945 год начался сражением на дипломатическом фронте. Ялтинской конференции предстояло определить контуры послевоенного устройства в мире и решить вопросы заключительного этапа войны. А нарком ВМФ должен был обеспечить глав делегаций надежной связью, подготовить аэродромы и стоянки для кораблей с обслуживающим персоналом. Но главным оставалось личное участие в переговорах.

Первое заседание состоялось вечером 4 февраля. Союзники интересовались, скоро ли советские войска освободят Данциг: там находился крупный центр гитлеровского подводного флота, наносившего большой ущерб Великобритании. Участники конференции еще не знали, что советская подводная лодка С-13 капитана 3-го ранга А. И. Маринеско дерзкой атакой потопила огромный лайнер «Вильгельм Густлов», а чуть позже — и «Генерал Штойбен», на борту которых находились экипажи новейших подводных кораблей противника и специалисты учебного отряда. Основным же вопросом, волновавшим американцев и англичан, было участие СССР в войне с Японией. Перспективы секретных работ над атомной бомбой пока еще оставались туманными, и победа на Дальнем Востоке, по расчетам специалистов, могла потребовать еще года два времени, немалых усилий и более миллиона человеческих жизней.

Стороны пришли к соглашению, в соответствии с которым Советскому Союзу возвращались права, утерянные в результате нападения Японии в 1904 году, включая южную часть острова Сахалин и все прилегающие к нему острова, обеспечивались преимущественные интересы в интернационализированном Дайрене. Восстанавливалась также и аренда Порт-Артура. Особое внимание адмирала Кузнецова привлекал третий пункт соглашения; он гласил о передаче СССР Курильских островов, имеющих исключительно важное стратегическое значение.

Военно-морские интересы союзников представляли два известных адмирала — британский Э. Каннингхэм, стяжавший славу победами на Средиземноморье, и американский Э. Кинг, «архитектор победы на Тихом океане». Оба старые морские волки, бывалые, опытные, настоящие знатоки своего дела.

Советский адмирал постарался выяснить, не предусматривают ли военно-морские силы США ведение боевых действий в этом районе. Ведь японский флот, несмотря на потери, насчитывает 500 кораблей и представляет внушительную силу. Оказалось, что рассчитывать следует лишь на собственные возможности. Правда, американская сторона обещала предоставить на время кампании 250 различных кораблей, до фрегата включительно, — разумеется, с возвратом (но поставила впоследствии только 10).

11 февраля конференция завершила работу. Президент Рузвельт отбыл на родину, британский премьер-министр немного задержался, чтобы поклониться могиле своего родственника, Джона Черчилля, на английском кладбище в Севастополе, адмиралы вернулись к обычным делам...

Советские армии стремительно шли на запад, а вместе с ними шли и корабли речных флотилий. Они участвовали в освобождении Белграда, Будапешта, Вены и Берлина. С честью выполнили свои задачи флоты Балтийский и Северный; Черноморский, внеся достойный вклад в освобождение Южной Европы, к этому времени уже был выведен из числа действующих.

9 мая прогремели залпы салюта Победы. А накануне, 8-го, президент Г. Трумэн, сменивший скончавшегося Ф. Д. Рузвельта, предпринял шаг резкий и неожиданный. Ни с кем не советуясь, он подписал приказ о значительном сокращении поставок в СССР.

Недружелюбный жест встревожил многих трезвомыслящих политиков, в том числе и в США. Гарри Гопкинс, несмотря на ухудшение здоровья, вылетел в Москву, чтобы смягчить ненужное обострение отношений: приближалась Потсдамская конференция.

Столица же ликовала, как и вся страна. Апофеозом торжества стал Парад Победы 24 июня 1945 года. Чеканя шаг, срывая аплодисменты, прошел в тот день по брусчатке Красной площади и сводный полк моряков. А после, на праздничном приеме в Георгиевском зале Кремля, Николай Герасимович выслушал немало теплых слов от прославленных маршалов и генералов: почти каждому из них довелось взаимодействовать с флотами и флотилиями, почти у каждого в составе были морские бригады и батальоны. Да и сам Верховный главнокомандующий, поднимая бокал, предложил «выпить за тех, кто нам очень нужен во время войны, но о ком потом быстро забывают». Думалось ли тогда, что слова тоста окажутся пророческими?

Подготовка к Дальневосточной военной кампании велась напряженно, в глубокой тайне, параллельно с кампанией дипломатической — участием в работе Потсдамской конференции. Здесь Николай Герасимович снова встретил американского адмирала Э. Кинга; тот и предложил избрать советского коллегу председателем комитета по разделу трофейного флота фашистской Германии.

Вопрос стоял крайне остро. Уинстон Черчилль считал, что поскольку Великобритания больше всех пострадала от гитлеровского флота на море, то и большая часть трофеев должна принадлежать ей. На предложение разделить все поровну он реагировал весьма болезненно, тогда глава советской делегации посоветовал отложить решение вопроса. Сэру Уинстону предстояло ехать в Англию, где приближались очередные выборы, а победить на них, по расчетам Сталина, должны были лейбористы.