Дело Аляски Сандерс - Жоэль Диккер

это влечение. Думала, что, скорее всего, это ненадолго. Что это внезапное притяжение – просто мимолетная прихоть. Она дожила до тридцати, и ей ни разу не приходило в голову сойтись с женщиной, с чего бы вдруг все изменилось? Она просто желала эту чистую красоту.

– Ладно, – сказала Аляска.

– Правда?

– Да, жизнь ведь у нас одна, верно? Заскочу домой, возьму кое-какие вещи и предупрежу родителей, что сегодня ночую у подруги, а завтра еду в Нью-Йорк на прослушивание.

Аляска упомянула родителей, Патрисия вспомнила про ее возраст и на миг заколебалась. Аляска это заметила:

– Я пока живу с родителями, не стоит их волновать попусту. А раз не стоит волновать, то не стоит и говорить, что я еду на два дня невесть куда с женщиной, с которой едва знакома.

Патрисия расхохоталась. Она высадила Аляску у родительского дома, потом тайком вернулась к себе. Увидела в окнах свет и поняла, что Бенджамин в спальне. Наверное, в душе. Они незаметно вошла, взяла ключи от дома на Виналхэйвене, висящие у двери, и исчезла. Мужу она пошлет сообщение, что ночует в Бостоне, сошлется на какое-нибудь дело, свалившееся в последнюю минуту. На работе скажет, что заболела. Она подхватила Аляску – та села в машину с дорожной сумкой.

– Взяла тебе шмотки, как ты просила, – сказала Аляска. – Тебе должно подойти.

– Спасибо.

В тот вечер они уехали. До Рокленда в штате Мэн добрались среди ночи. Сняли номер в мотеле и рухнули рядом на кровать, измотанные дорогой. Наутро сели на паром и поплыли на Виналхэйвен. На палубе Патрисия пожирала глазами Аляску, а та, с развевающимися на ветру волосами, любовалась пейзажем.

На острове, в сером доме, окруженном красными кленами, Патрисия провела два потрясающих дня.

Два дня, за которые научилась заниматься любовью с женщиной.

Два дня чистейшего, могучего счастья, какого она до сих пор не испытывала ни разу.

На Виналхэйвене ее жизнь перевернулась.

* * *

– Никогда не забуду те два апрельских дня на Виналхэйвене, – рассказывала Патрисия. – Это было что-то невероятное. Аляска оживила меня, вдохнула в меня ту силу, какой мне недоставало, чтобы взять жизнь в свои руки. Подбадривала меня: “Бросай этого мерзавца. Он тебя недостоин! Тебе без него будет лучше!” Мне было лучше без него благодаря ей. Вернувшись в Салем, я накинулась на Бенджамина. Заявила ему: “Я все знаю, грязная свинья! Ты спишь с пациенткой! Я даже имя ее знаю. Ты встречаешься с ней по вторникам у себя в кабинете, пока якобы занимаешься своей бухгалтерией!” Реакция Бенджамина меня совершенно обескуражила: мне хотелось, чтобы он все отрицал, чтобы мы поссорились по-настоящему, а он только пожал плечами: “Не я первый, не я последний, у всех случаются романы на стороне. Бывает”. И снова с головой ушел в газету.

Подступившись наконец к Бенджамину после долгих месяцев выжидания, я поняла, что попросту сгноила наш брак. Быть может, среагируй я немедленно, мне бы захотелось его спасти. Но сейчас все было кончено. Я смотрела на этого мужчину как на чужака. Мне хотелось все перечеркнуть. Все-таки поразительная у нас способность – сначала строить отношения, а потом в мгновение ока их разрушать. Политика выжженной земли. Мы с Бенджамином расстались. Я сняла квартиру. До этого я никому, кроме Аляски, не говорила про измену мужа, поэтому и после расставания не стала распространяться. Не хотела ни трагедий, ни сплетен. Хотела найти для себя что-то другое. Мать вылила на меня целое ведро упреков за то, что я лишаю себя такого исключительного человека, но я смолчала. Впрочем, они и после продолжали регулярно видеться.

– Значит, вы развелись, – сказал Гэхаловуд.

– Не сразу. Бенджамин был довольно-таки прижимистым. Мы не заключали брачного договора, а ему достались от родни неплохие деньги. Мне было плевать на его бабло, но хотелось его помучить. И я потребовала то, что мне положено по закону, – половину его имущества. Он чуть не свихнулся.

* * *

Апрель 1998 года

– Ты не смеешь требовать половину моего состояния за один год брака! – Бенджамин был вне себя.

– Мы поженились, чтобы быть вместе в горе и в радости. Каждый взял у другого самое ценное: ты забрал у меня самолюбие, я беру у тебя деньги.

– Твое самолюбие… не преувеличивай!

– Это я преувеличиваю? Бенджамин, я же видела, как ты трахаешь ту блондиночку!

– Как ты любишь мелодрамы, Патрисия! Вот поэтому ты и хороший адвокат! Надеюсь, ты не плетешь про меня невесть что своим друзьям!

– Не волнуйся, твоих тайн никто не узнает. А если твоя мать будет спрашивать, я скажу, что мы не сошлись характерами.

– С чего бы моей матери задавать тебе вопросы?

– Небось, печется о семейной чести, придурочная, со своим идиотским конкурсом “Мисс Новая Англия”!

– Не смей так говорить о моей матери, она всегда тебя уважала!

Расставание с Бенджамином стало поворотным моментом в жизни Патрисии. Теперь она могла целиком посвятить себя Аляске. Страсть не утихла. Наоборот, только нарастала. Квартира, куда переехала Патрисия, стала коконом для их тайной любви. Она никого и никогда так не любила. Аляска дарила ей безоговорочную любовь.

Шли недели. С каждым днем Патрисия с удивлением понимала, что еще больше любит Аляску. Они думали о будущем. Аляска говорила, что переедет на Манхэттен. Или в Лос-Анджелес. Патрисии эта мысль представлялась заманчивой, но Аляска хотела подождать удобного случая и только потом перебираться туда.

– Не собираюсь прозябать подавальщицей в ожидании роли всей жизни, – объяснила Аляска.

– Я буду работать за нас двоих, – ответила Патрисия. – Ты сможешь сосредоточиться на кастингах.

– Нет, я не стану актрисой на содержании у подружки. У меня, между прочим, деньги отложены. Но пока я их трогать не хочу. Нам хорошо в Салеме. И потом, я чувствую, что скоро все прояснится.

Аляска надеялась, что этот год станет поворотным для ее карьеры актрисы: с недавнего времени у нее появилась агент в Нью-Йорке, благодаря которой ее все чаще звали на кастинги. Она репетировала тексты с Патрисией, потом снимала себя у родителей на старую отцовскую видеокамеру.

– Можешь приезжать сниматься у меня, если хочешь, – предложила ей однажды Патрисия.

– Нет, мать потом смотрит мои видео, выбирает лучшую запись, и я не хочу, чтобы у нее возникли вопросы.

– Вопросы про нас?

– Да.

Патрисия тоже задавалась вопросами об их любовной связи. Сейчас она чувствовала, что готова принять ее. Но Аляска, судя по всему, готова не была и опасалась чужих глаз.

– Люди – безмозглые дураки, – сказала наконец Патрисия. – Какое нам дело, что они думают.

– Да, но уж как есть. Мне хочется сделать успешную карьеру, а не совершать революцию в сознании. Много ты знаешь знаменитых актрис,