Собрание сочинений: В 10 т. Т. 5: Секта - Еремей Парнов

Слова, коими исписаны заборы и лифты, обрели космический смысл и новое поэтическое звучание.

Мужское начало — лингам и женское — йони пронизывали не только текучую ткань стиха, но и саму мелодию, построенную на традиционно индийской восьмизвуковой гамме. Как божества в цветке лотоса, они являли себя через изысканные санскритские эвфемизмы: «луч света» и «священное место».

Луч света дозволь мне пролитьВ долины священного места…

Как неудивительно, но это воздействовало на слух, и не только на слух, неизмеримо глубже, проникновеннее незатейливого «я хочу тебя…» Женщины, особенно обделенные радостями плоти, бились в истерике. Песня словно и впрямь пробуждала спящего в копчике Змея. Кундалини напрягал свои лучистые кольца и начинал медленно подниматься по позвоночнику, от чакры к чакре, чтобы брызнуть во все стороны света радужной аурой теменного цветка.

Восьмизвучие сменялось пентатонным рядом, как бы высвобождавшим из плена пространства все пять стихий. Песня навевала видения изощреннейших ласк. Это был какой-то массовый гипноз. Благодарные поклонники с радостью и без тени смущения сознавались, что их пальцы и губы сами находили сокровенные точки в «священных местах» и «лучах» партнеров. Сексологам, с их эрогенными зонами, и не снились такие чудеса.

Головка змеи в твоей розе раскрытойПриникла к священным вратам.Мои лепестки твоим светом омыты,Но тайный источник не там.Его обретем мы в совместном полете…

Несбыточная даль «совместного полета» или, говоря языком медицины, продленного оргазма доводила фанатов до исступления. В зале возникали пикантные ситуации.

Прокуратура, которая и с куклами совладать не смогла, безуспешно пыталась возбудить уголовное дело.

Глава пятьдесят вторая

Конец лета

Саня пребывал в полной растерянности, битый час простояв перед запертой дверью. Прижав ухо, он долго вслушивался в настороженную тишину, потом вновь ожесточенно давил кнопку звонка, чтобы тут же опять приникнуть к дерматиновой в черно-серых разводах обивке: ни звука.

Ключ, который дала Лора, он второпях оставил в кармане куртки — выскочил налегке. Да и зачем ключ, если ее нет дома?

Самые дикие мысли лезли в голову. Вдруг ей стало плохо? Или нежданно нагрянул Кидин, как это уже было однажды?

Искурив несколько сигарет, Саня уселся на ступеньках и решил ждать, уверив себя, что она ненадолго выскочила и скоро вернется. Непредсказуемая даже в мелочах, Лора легко поддавалась минутным порывам. Что-то забыла сделать, кто-то мог позвонить — тысячи поводов.

Саня вспомнил, как она среди ночи помчалась в Шереметьево встречать подругу из Варшавы, как гонялась, убив целый день, за безделушкой из копенгагенского фарфора. Уже через неделю дама в кринолине ей разонравилась и была благополучно сплавлена. Словом, от Лоры можно было ожидать чего угодно. Но как он себя не успокаивал, какие не придумывал варианты, в глубине души знал, что при любых обстоятельствах она бы его дождалась. Или все-таки нет?

«Откуда ей знать, что я оставил ключ? Написала записку и усвистела…»

Мимо, бросая подозрительные взгляды, проходили жильцы, но Саня не обращал внимания. Сидел и ждал с тихим отчаянием, уже ни на что не надеясь.

Вечерело, когда он, в последний раз ударив ногой по двери, медленно и зачем-то оглядываясь, спустился по лестнице. Дойдя до метро, купил жетон и позвонил из автомата. Трубку, разумеется, никто не снял.

Стоя в грохочущем вагоне, Саня нетерпеливо поглядывал на часы. Казалось, что именно теперь, когда он вне досягаемости, каким-то образом все разрешилось, и Лора уже разыскивает его. Едва не сломав ключи — так дрожали руки — влетел в кухню и кинулся к телефону.

Масловка, дом Лоры и ее дача откликнулись длинными, безнадежно однообразными гудками.

Вечер, а за ним и бессонная ночь прошли в тягостном ожидании, но она так и не позвонила. Это было непонятно, ужасно, чудовищно! Саня метался, не находя себе места. Промучавшись весь день и еще одну ночь, он решил, что легче умереть, чем вот так сидеть и, сложив руки, страдать от бесконечного ожидания. Короткое забытье, затуманенное неясными, но тягостными видениями, принесло сосредоточенную опустошенность. Узнав по справочной телефон «Регент Универсал Банка», он попросил соединить его с Кидиным.

— Иван Николаевич в отъезде, — проворковал женский голосок. — Кто спрашивает?

— Из газеты, — пробормотал Лазо. — Погодите, не вешайте трубку! Как позвонить Смирнову?

— Валентин Петрович пока не подошел. Что ему передать? Назовитесь, пожалуйста, и оставьте свои координаты.

Саня с досадой ударил по рычагу и тотчас же пожалел об этом: «Надо было спросить, когда будет…» Хотел было нажать кнопку повторного набора, но решил, что куда сподручнее съездить. И разговор не телефонный, и вообще, кроме как к Валентину, обратиться некуда.

После того как, посидев за бутылкой, они восстановили связь времен, начавших отсчет с той ночи у Белого дома, между ними зародилось что-то похожее на симпатию. До дружбы было еще далековато, но в сложившихся обстоятельствах это не имёло значения. Вполне достаточно, что Лора считала Смирнова другом.

Саня и не подозревал, насколько точным было это выстраданное решение.

О том, что на Масловке не все ладно, Валентин Петрович узнал в первый же день. Сделав несколько контрольных звонков и нище не обнаружив Ларисы Климентьевны, он попытался разыскать Александра Лазо, но его тоже не оказалось ни на работе, ни дома.

Беспокоить Кидина, пока еще ничего не известно, не подымалась рука, но тот сам позвонил из Гамбурга.

— А то ты не знаешь, где она! — взорвался Иван Николаевич буквально на полуслове.

— Я был на Масловке, — стараясь сохранять спокойствие, ответил Смирнов. — Никто не отзывается.

— Может, куда вышла?

— Все может быть.

— Так-так-так… Хорошо, давай подождем до вечера.

В одиннадцатом часу Кидин позвонил ему на квартиру.

— Ну как?

— Пока ничего нового.

— Взламывай дверь!

— Квартира чужая и наверняка на охране.

— Тогда делай, что хочешь, но чтоб завтра у меня была полная ясность!

Валентин Петрович ничего не ответил. Шеф был взвинчен, а отношения между ними и без того складывались не лучшим образом.

Поставив, где только можно, подслушивающую аппаратуру, Кидин сделал это в обход начальника охраны. Смешно даже надеяться, что такую штуку можно провернуть в тайне. Иван Николаевич не был настолько наивен. Видимо, не захотел обсуждать и, как задумал, так и сделал. Хозяин — барин.

Смирнов не то, чтобы оскорбился, но почувствовал себя уязвленным, а когда дознался, что прослушивается и его кабинет, предпринял контрмеры. На всякий случай. Сама жизнь разводила их по разные стороны.

Дождавшись конца недели, когда все разъехались по дачам и садовым участкам и никого, кроме охраны, не осталось, он вызвал дружков по прежнему месту работы. За ночь они по винтику разобрали всю кидинскую электронику, сняли с нее характеристики и вынули микросхемы. В воскресенье аппаратура была приведена в прежнее состояние, а еще через неделю Валентину вручили закрытую металлическую коробку с торчащими в разные стороны разноцветными проводками. Разобравшись со схемой, что куда подключить, он сравнялся в тайном могуществе с Иваном Николаевичем, получив возможность прослушивать те же самые номера.

Машина работала, как часы. За месяц выборочного контроля Смирнов узнал массу прелюбопытных вещей. Клиенты из кидинской картотеки, хоть и соблюдали известную осторожность, но порой и намека было достаточно, чтобы понять, откуда дует ветер. Как он и подозревал, самые темные дела проходили через Остапа Каменюку.

Оторопь охватывала при одной мысли о том, какие верхи оказались причастными к операциям с нефтью, радиоактивными материалами, электроникой, импортными машинами и военной техникой отечественного производства. По заказам фирм, которые, судя по уставному фонду, являлись посредническими, закупались учебные и спортивные самолеты, ангары, земля под аэродромы, сложное лабораторное оборудование, в больших количествах химикалии, редкие металлы особой чистоты. Через третьих лиц приобрели даже списанную подводную лодку у Тихоокеанского флота.

Всесвятский с Корниловым попали в самую точку, но и они не представляли себе истинных масштабов операций. Кроме нескольких счетов, рублевых и валютных, секта ничем не засветила себя, но не приходилось сомневаться в ее причастности ко многим сделкам такого рода.

Всесвятский дал понять, что время «Ч» уже определено и согласовано с Интерполом. Первый удар решено нанести по исследовательским центрам, коммерческим структурам и банкам, связанным с Лигой последнего просветления. Кидин, который вошел в избирательный список блока Народная ассамблея, возможно, и вывернется, а Каменюка навряд ли. Помимо всего прочего, на нем висел военный вертолет, нелегально доставленный из Находки. Японцы прислали копию документа, подписанного самим Асахарой.