Новый Михаил - Владимир Викторович Бабкин

Великий князь Николай Александрович через телеграф Александровского дворца в Царском Селе объявил всей России, что вы принудили его к отречению за цесаревича Алексея, в нарушение всех законов, земных и божественных. В связи с этим он заявляет о том, что вы, мой государь, просто узурпатор, а законным императором Всероссийским является его сын Алексей Николаевич…

Глава V

Кто в царствующем доме хозяин?

Петроград. Таврический дворец.

6 марта (19 марта) 1917 года. Рассвет

– Господа, разрешите нас всех поздравить с созданием нашего нового демократического правительства! – Гучков поднял бокал с шампанским и, увидев, что присутствующие присоединились к нему в этом вопросе, продолжил полуречь-полутост: – Уверен, что вся либеральная общественность России сейчас мысленно с нами и поддерживает нас в этом прогрессивном начинании! Да что там России – всего мира!

Собравшиеся одобрительно зашумели, зазвучал звон бокалов, послышались какие-то восклицания с мест, по своей форме и содержанию могущие сами претендовать на статус дополнительных тостов, которые провозглашали здравицы новому правительству и всем присутствующим на этом историческом событии.

Нервное напряжение отпускало, и комитетчики, как и все люди, которые испытали долгий страх, сменившийся чудесным спасением, начали шуметь, смеяться, отпускать шутки и остроты, и всячески старались показать (причем не только и не столько окружающим), что бояться было совершенно нечего и уж лично они точно ничегошеньки не боялись, а лишь подыгрывали, пугая других, ну и так далее, что говорят и делают спасшиеся в подобных случаях.

А уж радоваться членам Временного Комитета Государственной думы было чему! Бесконечно длинная и полная ужасной неизвестности ночь наконец-то благополучно разрешилась, и теперь собравшиеся, еще четверть часа назад проклинавшие все и вся, мечтавшие оказаться подальше не только от этого злополучного Комитета, но и желательно от столицы вообще, вдруг взбодрились, зашумели, достали шампанское и приготовились ставить подписи под документом, с которым каждый из них рассчитывал войти в историю.

– Господа, господа! – князь Львов застучал кофейной ложечкой по краю своего бокала, призывая к вниманию. – Разрешите огласить список первого воистину демократического правительства России!

Под одобрительные возгласы он взял в руки документ и начал его, как он метко выразился, именно «оглашать» – настолько громко и пафосно это было.

– Итак, господа! Председатель Временного правительства и министр внутренних дел – ваш покорный слуга, князь Львов!

Зазвучали аплодисменты, кто-то выкрикнул здравицу новому премьер-министру, и польщенный и раскрасневшийся от удовольствия князь в очередной раз огладил свою бороду и продолжил с еще большей торжественностью, не давая присутствующим даже усомниться в исторической важности настоящего момента.

– Министр иностранных дел – Владимир Алексеевич Ржевский! Военный министр – Александр Иванович Гучков! Министр торговли и промышленности – Александр Иванович Коновалов!..

Звучали имена и должности. Звучали приветствия и здравицы. Царило благодушие осознания открывшихся перспектив. Перспектив, которые засияли сразу же после явления в зале гонца, который, словно ангел, возвестил благую весть, пусть не с Неба, но из Царского Села, что для присутствующих в сложившейся ситуации было почти равнозначным.

Итак, Николай Второй официально признал, что отрекся от престола за себя и за цесаревича под давлением своего брата, что ощутимо подрывало позиции Михаила как внутри страны, так и в глазах властных кругов Европы и США. По крайней мере, это развязывало руки союзникам в русском вопросе и позволяло им выбирать, кого же признавать легитимной властью в России. А такое признание имело довольно большое значение по многим причинам, в том числе как весомый фактор для определения позиции многих колеблющихся и выжидающих.

Что ж, теперь чаша весов решительно качнулась в пользу противников Михаила. Его легитимность под вопросом. Его премьер-министр арестован, причем арестован уже не какими-то мятежниками, а представителями Алексея Второго, благо Николай Второй признал сына законным императором. Так что законность правительства Нечволодова вызывает теперь довольно большие сомнения. Да что там законность правительства – заявление Николая подрывало основу основ положения Михаила, поскольку тот в глазах многих превращался в узурпатора, а значит, миллионы русских подданных теперь могли считать себя свободными от принесенной присяги.

А законный регент меж тем, от имени законного императора Алексея Второго, поручил князю Львову сформировать Временное правительство Российской империи «из лиц, пользующихся общественным доверием», что позволяло рассчитывать на быстрое признание правительства князя Львова со стороны союзников и США, тем самым фактически завершая процесс смены власти в России.

Тем более что помимо назначения нового правительства, Алексей Второй также сделал ряд популярных повелений и обещаний, включая обещание не выводить войска из Петрограда и не отправлять их на фронт. Более того, прибывший гонец сообщил, что гонцы с Манифестом и обещаниями Алексея Второго уже отправились по петроградским полкам, а это, по мнению собравшихся в Таврическом дворце, фактически означало переход столичного гарнизона на сторону малолетнего царя.

Естественно, после таких известий присутствующие смело поставили свои подписи под документом о формировании нового правительства, которое было тут же сформировано практически без эксцессов.

Единственным моментом, удивившим общественность, стал отказ Милюкова возглавить Министерство иностранных дел, предназначенное ему по ранней договоренности. Павел Николаевич не согласился на уговоры и заявил, что считает невозможным занять этот пост, ввиду того, что является министром иностранных дел в правительстве, назначенном узурпатором Михаилом, и что он не желает сим фактом бросать тень на новое демократическое правительство.

Его поуговаривали, а затем плюнули на это дело, поскольку было чем заниматься и помимо уговоров Милюкова. Спешно назначив на пост министра иностранных дел господина Ржевского, правительство окончательно сформировали и с чистой совестью подняли по этому поводу шампанское.

Петроград.

Конспиративная квартира.

6 марта (19 марта) 1917 года.

Рассвет

Первые признаки рассвета забрезжили за окном. Однако же тихое, скромное и жестко прокуренное жилище пока не ощутило первых признаков приближающейся зари. Комната была освещена, в ней нервно курили, ходили и переговаривались не менее десятка человек, каждый из которых был личностью, без сомнения, примечательной. Собрание сие именовалось довольно претенциозно и пафосно – «подпольное заседание Петроградского совета рабочих и солдатских