Вечная Битва: Семь дней Апокалипсиса - Николай Бершицкий

Группа продолжила путь намного медленнее. Полной уверенности в том, что хоть треть из выстрелянных зондов сумела долететь столь далеко в глубь джунглей, не было ни у кого, ведь пройденное расстояние бойцы не замеряли. И эти раздумья в свою очередь привели в трепет каждого члена взвода. Даже поначалу бывший на удивление спокойным Ксандор напрягся до того сильно, что казалось, будто одно его неровное резкое движение способно переломить его кости, точно сухие тонкие ветки. Десантники шли следом за офицерами, громко тяжело дыша и озираясь по сторонам.

Словно издеваясь над побледневшими от недобрых предчувствий людьми, еле-еле держащих себя от того, чтобы не побросать оружие и не ринуться назад, на протянутых в стороны ветвях весело пели птицы. Возможно, гробовая тишина в данной ситуации была бы более уместна и приятна слуху, но это пение, ставшее единственным звуком, начинало действовать на нервы, как простым солдатам, так и их предводителям. Оно лилось в уши с каким-то цинизмом, разбавляя ситуацию смертельной опасности ложным покоем, коварно умиротворяющим душу. Заглушая собой остальные звуки, птичьи трели лишали бойцов и офицеров последнего шанса предугадать атаку охотников.

— Генерал, как вы насчет идеи связаться с базой? — обратился к Прадсу Акуан. — По-моему мы зашли дальше, чем следовало. Стоит спросить Киру, ведет ли она нас до сих пор или уже давно потеряла. И пускай я нахожусь в наименьшей опасности, нежели любой из всех здесь присутствующих, один я тоже долго не протяну. Про то, что мне не улыбается перспектива лицезрения гибели всего отряда я, пожалуй, умолчу.

— Я думаю, нам не нужно этого делать, — просипел Прадс в ответ. — Если случилось нечто, не предусмотренное планом, Кира уже сообщила бы мне об этом. В других случаях связь устанавливать нельзя. Вы и сами знаете, насколько хорош слух татисианцев. Любое наше слово, каждый хрустнувший под ногами сучок, бряцанье амуниции — твари услышат все за десятки метров. Я достаточно хорошо изучил их, пока торчал здесь. Во всем Союзе не найти убийц совершеннее — это мое мнение.

— Убедительно, — признал сверхвоин, сам же оценил сочные растения и древние, но по-прежнему полные сил и жизни деревья, обступившие людей со всех сторон густой зеленой стеной, из которых можно было извлечь немалое количество воды. Акуан сам еще не знал, как именно он применит эту воду против атакующих татисианских хищников, тем не менее, осознание близости родной стихии придало ему уверенности.

Остальные члены взвода понаблюдали за беседой двух офицеров молча, словно бы боялись произнести хоть слово. Будто охотники растерзали бы их в ту же секунду, только сорвись с их губ это слово. Страх являлся сильнейшим оружием в руках татисианцев и те умело им пользовались, создав вокруг себя такую мощную ауру слухов о своем коварстве и жестокости, что одно только упоминание о них бросало почти любого человека в пот, и понижало его боевой дух. Впрочем, слухи строились на реальных историях, и очевидный смысл опасаться хладнокровных убийц с Татиса имелся. Порой эти опасения перерастали в примитивный животный ужас.

— Пошли, татисианцы сами не устранятся, — одернул бойцов Вондар, заметив то, как они поникли перед лицом опасности. Решительность, прозвучавшая в голосе повелителя ветров, потихоньку переползла в души солдат, вытесняя и замещая страх, на что Вондар и рассчитывал.

Десантники и впрямь приободрились, возложив надежды на идущих рядом высших генералов, способных кардинально переменить ход сражения с татисианцами даже на их территории. К сожалению не все генералы были готовы к такой ответственности. Эландра немного отошла от своего опущенного состояния во время разговоров с Ксандором, изо всех сил пытавшегося успокоить и развеселить девушку, однако все же девушка была полностью разбита и не готова к серьезным баталиям. С момента трагедии прошло совсем немного времени, а такие раны заживают годами. Воин и сам не рвался в атаку. За последние пару дней он измотался так сильно, что мысли о сражениях вызывали у него тошноту. Акуан с головой погрузился в поиск источников влаги и, призывая из каждого деревца чуть-чуть жидкости, собирал позади себя ручеек, бегущий следом за ним. Один лишь Вондар шел без страха и сомнений. Цель, вставшая перед ним, была намного важнее всего остального и даже его собственной жизни. Стычку с татисианцами повелитель ветров представлял не очень точно, скорее смутно, однако этот аспект беспокоил его в наименьшей степени. Для Вондара битва с Армагеддоном представляла гораздо более серьезную проблему, нежели перестрелка с охотниками.

Тем временем путь становился все труднее, тропинка незаметнее. Эти места давно не видали ноги человека, если вообще им доводилось видаться с людьми. Густые заросли говорили «нет», но узенькая «мятая» дорожка, вьющаяся средь травы свидетельствовала об обратном. Рация, болтающаяся на поясе Прадса, предательски молчала, словно на базе всякая жизнь вдруг вымерла, пока отряд находился в лесу.

Напряженная атмосфера принялась с удвоенной силой давить на нервы солдат, они были на таком взводе, что пальцы их ерзали по курку, будто он был намазан маслом. Того и гляди, кто-нибудь выпалил бы в воздух, дабы хоть чем-то разбавить зловещее безмолвие и, возможно, даже спровоцировать татисианцев на вступление в открытый бой. Спокойнее воевать с врагом лицом к лицу, чем идти по его владениям и знать, что он затаился где-то поблизости, хладнокровно выжидая подходящий момент, терзая расшатавшуюся психику незваных гостей, и насмехается над ними из своего укрытия. Казалось, время в этом лесу замедлило свое течение, и каждая минута растягивалась на десятки минут.

Мягкая сырая земля легко проминалась под тяжелыми ботинками десантников, не издавая звуков, однако это не вселяло чувства безопасности. Каждый член отряда не раз и не два слышал россказни о том, что татисианцы чуют людской страх, чуть ли не видят его, и все же сдержать неистовое биение сердца и частое дыхание не мог никто. Неожиданно позади взвода раздалось громкое уханье. Словно единый организм, отряд разом обернулся назад. Один боец так извелся, что просто повалился на землю, когда старался увидеть, кто издал этот звук. Другой чуть было не выстрелил наугад, но Вондар стремительным махом запястья выбил винтовку из его рук.

— Наверное, сыч, — повернулся к повелителю ветров Ксандор. — Их-то эти паразиты не сожрали — все-таки летают.

— Пусть сыч, — отрезал Прадс. — Но он явно чего-то испугался. А иначе, почему он не подавал голоса раньше?

Не успели солдаты более или менее прийти в себя и отступить от места встречи с птицей, так и не показавшейся на глаза, как о себе напомнила рация. Писк рации разнесся так же неожиданно и резко, как и в первый раз, заставив всех подсочить на месте. Прадс выкрикнул что-то нецензурное и выхватил рацию. Похоже, непробиваемый генерал был напуган. Впервые за несколько лет он чего-то испугался, и этим «чем-то» были свирепые и кровожадные охотники с Татиса.

— Что еще?! — прорычал Прадс с еле слышным надрывом в голосе.

— Генерал, у нас множественные контакты в вашем секторе! — послышался в ответ встревоженный лепет Киры. — Немедленно возвращайтесь на базу! Их чересчур много!

— Слишком поздно! Нужно прорываться к форту! — возразил Прадс. — Мы почти на месте, пойдем до конца!

Только сумела рация возвратиться на свое законное место в кармашке на поясе, как с ветвей гигантской секвойи сорвался обрывистый красный луч. Лазер пробил череп одного из десантников, прикончив его на месте. Выстрел был произведен из мощной наручной пушки снайпера, и даже бронированный шлем не спас бойца от смертельного попадания. Точно опрокинутая статуя, тело рухнуло на спину, разогнав своих живых соратников. Со всех сторон тут же послышался шелест листьев и скрип веток, незаметные в листве существа на огромной скорости забегали по деревьям, перепрыгивая с ветви на ветвь, как белки-летяги.

— Огонь! Сбейте этих мразей! — завопил Прадс. Он сам выхватил пистолет и начал палить по верхушкам деревьев. Достигали ли выстрелы целей или нет, генерал не знал, да ему было и все равно, просто стоять на месте и смотреть он не собирался.

Повсюду затрещали и засвистели очереди штурмовых винтовок. Шум разлетался по лесным коридорам звонким эхом и затихал в выси древесных крон. Кто-то из солдат вооружился висевшим у него за спиной гранатометом и припал на одно колено. Снаряды, подвывая в полете и вытягивая за собой бледные шлейфы дыма, устремились на верхние ярусы леса. Загремели взрывы, раздирая в клочья стволы, разметывая разящие осколки, облака листьев и щепок. Несколько татисианцев осыпались с ветвей, но вокруг оставалось еще слишком много существ. Лучи вылетали то с одного дерева, то с другого. Охотники ловко меняли позиции, не засиживаясь на одном месте подолгу. Вот уже и второй боец скорчился, получив меткий выстрел в позвоночник, и упал навзничь. Вондар воздел руки к небу и мощный поток ветра с воем пронесся меж стволов, скидывая хищников.