"Фантастика 2024-7". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Панарин Сергей Васильевич

— Лорд Гордий изволил чихнуть перед самым нашим выходом, и моя материнская интуиция подсказала, что лучше ему остаться дома. Но не волнуйтесь, вам еще представится шанс с ним встретиться.

— Позвольте поинтересоваться, сколько лет вашему сыну? Надеюсь, это не слишком бестактно? — Вопрос мог быть истолкован превратно, но удержаться оказалось невозможно.

— В этом году ему сравняется тридцать. Прощаю ваше любопытство, голубушка, — леди Рада с треском раскрыла веер, — и разрешаю немного помечтать. Только такая мать, как я, глядя на хрупкое здоровье своего ребенка, может смириться с тем, что крепкое сложение невестки гораздо важнее титулов и приданого.

— Вы рассуждаете как конезаводчик, — не удержалась я.

— Милая моя, разве вы никогда не слышали выражения «дворянская порода»?

Нет-нет, отсюда точно пора было спасаться бегством.

— Принести вам пунша? — Я решительно встала.

— Вы что, там же алкоголь!

— Может, пирожное?

— Милочка, половина людей в моем возрасте умирают из-за несоблюдения диеты. Вот и доктор подтвердит.

К нам с легким поклоном приблизился сэр Мэверин, правда, уже не в своем черном врачебном сюртуке, а в светском камзоле, что только прибавило ему обаяния.

— Какой прекрасный вечер, не правда ли?

Пока леди Рада отвечала, что количество приглашенных могло бы быть и поменьше, а перерывы между танцами и побольше, я за ее спиной одними губами произнесла:

— Спасите, — и молитвенно сложила руки.

— Леди Николетта, с вами хотел поговорить отец Оврамий. — Доктор прекрасно меня понял и пришел на выручку.

— Тогда я вынуждена буду покинуть вас на несколько минут.

Обрадованная появившейся возможностью улизнуть, я на такой скорости полетела от леди Рады, что даже не заметила, как зацепилась ее шалью за пуговицу на сюртуке какого-то господина. По совету и не без деятельного участия владетельницы шаль была завязана так крепко, что морским узлам с ней не тягаться — поэтому меня развернуло, и я больно уткнулась носом в грудь несчастного человека.

Было непростительной беспечностью с моей стороны забыть, что все без исключения вязаные шали еще на спицах мастериц-вязальщиц снабжаются способностью цепляться за любой предмет. И если вы счастливая обладательница сего нитяного изделия, а в вашем доме есть тонкие дверные ручки, торчащие гвозди и острые косяки, то будьте уверены — они ваши. Как оказалось, это незыблемое правило распространялось также на пуговицы мужских сюртуков.

М-да, неприятно получилось! Кажется, привлечь большего внимания к собственной персоне сегодня уже было невозможно. Я потерла пальцами нос и подняла глаза на свою жертву. Жертва глядела в ответ отнюдь не жертвенным взглядом: мужчина с резкими чертами лица и неприятным прищуром уставился на меня так, словно хотел раздавить на месте. Что-то подсказывало, что милым кокетством и сетованием на зловредные свойства всех шалей здесь не отделаешься — придется извиняться всерьез.

— Не тратьте времени на извинения, — сухо заявил господин. — Я понимаю, почему вы так спешили. Но чем быстрее вы меня освободите, тем лучше будет для нас обоих.

Мне определенно импонировала его деловитость, особенно в свете того, что леди Рада, увидев происшедшее, уже поднималась со стула, а предупредительный доктор, судя по всему, пытался ее успокоить.

Шаль, как назло, вцепилась в пуговицу намертво, и все мои попытки освободиться так и не привели к успеху. Хмурый господин, казалось, уже готов был поскорее снять сюртук и оставить его мне на растерзание, только бы не стоять рядом в такой нелепой позе.

— Извините, — я все же начала извиняться, — можно было бы оторвать эту коварную кисточку, но шаль не моя.

— Я уже понял чья, — с еще меньшим энтузиазмом проговорила моя жертва, за секунду до того как рядом с нами появилась леди Рада.

— Милочка, да не дергайте же так — только затянете. И не прижимайтесь к господину Клаусу — это неприлично, — я бы и рада была не прижиматься, но выбора не оставалось. — Отойдите-отойдите. Ах, моя сабакская шаль! Не всякая женщина может носить ее с должным достоинством! Если бы я только знала! Доктор, попробуйте вы, у вас должны быть ловкие пальцы.

Сэр Мэверин занялся узлом, а господин Клаус при его появлении поднял глаза к потолку и только что патетически не приложил ко лбу руку — вся эта возня явно оказалась большим испытанием для его терпения. Леди Рада, оставшись не у дел, решила сгладить происшедшее:

— Не делайте такого лица, Клаус, девочка зацепилась не специально. А вы могли бы быть осторожнее в выборе одежды. — Скулы хмурого господина резко обозначились, но пожилая дама этого не заметила. — Раз уж такое дело, то позвольте представить вам леди Николетту, дочь сэра Эдварда. Голубушка, господин Клаус — владелец новой фабрики, которая находится рядом с городом.

Только после этого хмурый господин ожил, его глаза, как два черных угля, заново пробежались по моей персоне с каким-то деловым интересом:

— Позвольте спросить, а ваша матушка сейчас здесь?

— Нет, она отправилась ко двору, — честно ответила я, не подозревая, чем вызван подобный вопрос.

— И конечно же скоро вернется?

— Думаю, что не раньше, чем через несколько месяцев, — маменька, конечно, обещала приехать через месяц, но я знала ее уже двадцать лет.

Лицо фабриканта помрачнело:

— На кого тогда она оставила свои дела? Мне хотелось бы обсудить с ней детали договора.

Я почти начала говорить, что на меня, но вовремя опомнилась — тут мне никто не поверит, а если поверят, то непременно осудят:

— На моего брата Ласа…

— Готово! — В этот момент доктор закончил сложную операцию по отделению меня от хмурого господина и тем самым помешал спросить, что это за подозрительный договор, о котором я ничего не знаю.

Фабрикант тут же отодвинулся с некоторой неприязнью, я с теми же эмоциями стала развязывать на себе шаль. Нет, хватит-хватит-хватит! Что за затмение на меня нашло, если я покорно сносила чужие нападки и заботилась о добром мнении посторонних людей?

— Леди Рада, премного благодарна за вашу шаль. Но боюсь, что на мне она не может чувствовать себя в безопасности. — С этими словами я вернула вещь хозяйке и обратилась к господину Клаусу. — Еще раз приношу свои извинения за случившееся.

Повернувшись к ним спиной, я снова почувствовала себя центром притяжения всех взглядов. Ну и пусть, главное, чтобы у меня на спине не осталось синих разводов. А в остальном ради восстановления душевного равновесия можно было снести еще и не такое.

Легко внушаемого и доверчивого Ласа я нашла за карточным столом в компании какой-то пожилой леди, ее сонного супруга и отца Алисии, сэра Гвидона. Последний — завзятый циник и обжора — был не самой лучшей компанией для моего неоперившегося брата.

— Никогда еще не видел такого бесполезного молодого человека, — сыто, а оттого вполне миролюбиво разглагольствовал сэр Гвидон. — В его-то годы не уметь играть в карты! Что за поросль пошла, просто диву даюсь! Николетта, только посмотри на это!

Чудак спешил приобрести во мне еще одного слушателя.

— Непростительная неумелость, — вставила пожилая леди.

Лас взирал на них с самым добродушным видом и, казалось, был совсем не против того, чтобы старики развлеклись, проходясь на его счет.

— Это все наша сельская местность: к двадцати годам молодые люди отращивают спасательный круг на талии, после женитьбы он превращается в спасательный жилет или вовсе надувную лодку. — Отец Алисии погладил свой собственный внушительный живот. — Нет, нам определенно нужна война, хотя бы раз в поколение.

— Вы бы говорили по-другому, будь у вас сын, — заметила я и сделала Ласу недвусмысленный знак, что нам пора уходить из этой компании.

— Но, слава богам, у меня две дочери, и поэтому я могу говорить правду.

— Как-то вы очень резко перескакиваете от умения играть в карты к войне, — в следующий раз возьму с собой Ерема: пусть наш гениальный малыш отыграет у этого философа половину годового дохода.