Семилетка поиска - Мария Арбатова

Чокались, целовались, вспоминали, как встречали когда-то вчетвером Новый год в общежитии: Ритка и Кирилл были иногородними и собирались пожениться. Потом жизнь разметала. Потом Егор на нее претендовал. Потом опять мимо. А теперь все четверо – просто родственники…

Стали обмениваться подарками. Самый смешной подарок Елене Кирилл привез из Америки. Это была футболка с надписью: «Говорите медленнее, я – натуральная блондинка…» Потом ели и нахваливали Риткины салаты и пироги.

– Итак, вы будете изображать наших с Ленкой мужиков! – объявила Ритка, считавшаяся главной красавицей курса, но так и не сумевшая конвертировать красоту в семейное счастье.

– А мы и есть, – радостно откликнулся Кирилл, он был такой большой добрый медведь.

– Не, пацаны, мы из вас выросли на втором курсе. Теперь вы нами практически усыновленные. Не спорить, а слушаться. Как говорил генерал Лебедь: мозги на пол! Я разработала план, сейчас тянем четыре бумажки, и в зависимости от номера каждый из нас тащит в гости в свою компашку… Гениально? – Ритка была жуткая придумщица.

Первым вытянул Кирилл, он начал звонить по телефону, потом все сели, нагрузили в багажник фейерверков, бутылок и отправились куда-то на Сухаревскую.

Там, в огромной квартире, заставленной антиквариатом, гуляли «дворяне». Кирилл сдуру вступил в Дворянское собрание, думал, что хорошая родословная принесет ему в этой ситуации денег и связей, но, увы… в основном в тусовку входили ряженые закомплексованные маргиналы.

И здесь все началось братанием и роднением, но довольно быстро закончилось размолвкой и разборкой. Через час веселья сильно поеденный молью старичок лез Елене в нижнее белье, обещая сделать ее за это графиней. А пьяная неохватная бабища в полупрозрачном вязаном платье бросалась на Риту с воплями:

– Я княгиня Долгорукая! Как ты, простолюдинка, смеешь мне хамить?!

Собственно, Ритино хамство состояло в том, что ей надоело слушать тривиальности перепившей бабищи.

– Не обижайтесь на нее, она потом будет жалеть! – утешал Елену худосочный княгинин муж, уже, видимо, много лет подряд извиняющийся за вторую половину.

– Киря, пора рвать когти, а то они нас отправят пороть на конюшню, – взмолился Егор и, уже когда сели в машину, подсчитывая урон, добавил под общий хохот: – Смотришь на них и думаешь, какое все-таки счастье, что большевики сделали революцию!

– Не, ну эта княгиня… – аж всхлипывала Ритка от хохота. – Очень умна и скромна. Обобщенно говоря, скромна умом…

– Ладно вам, – отмахивался Кирилл, смущенный неудачной попыткой показать крутизну. – Будем проще – сядем на пол!

– Фейерверк сейчас устроим? – уточнил Егор.

– Нет, если только дворянам дом поджечь, – остудила его Ритка и скомандовала: – Теперь Егорка везет нас к своим!

Она была явным лидером, и в ее присутствии Елена до сих пор с удовольствием уходила в тень.

Елене всю жизнь было неудобно перед Риткой за то, что она москвичка, что ее всегда ждет холодильник с едой в родительском доме, знакомые с детского сада и улицы, проспекты и бульвары. Что ей ничего никому не надо доказывать фирменными этикетками на одежде, престижными знакомствами и громкими романами. То, что Елена делала впроброс, составляло для Ритки смысл жизни, и из-за этого она во всем была «немножко слишком».

А личная жизнь складывалась наперекосяк потому, что воспитание готовило ее к другому социуму. И «основной вопрос философии» – оказываться с мужчиной в постели, когда хочется тебе или когда одобрит общество, подруги решали no-разному и с разным результатом.

Ритка, несмотря ни на что, мыслила в категории мамы и бабушки, мол «это ему, козлу, надо», а значит, чем позже, тем скорее женится. Кончалось это тем, что Ритка спала с кем попало, потом при появлении «правильного объекта» начинала корчить из себя целку неаполитанскую и корчила до тех пор, пока объект не посылал ее; после чего она торжествующе распускала слухи о его импотенции. Короче, к нормальным отношениям с противоположным полом была не готова вплоть до седых волос, закрашенных нынче в свекольный цвет. Так что браки у Ритки всегда случались то с пожилыми полезными людьми, то с молодыми альфонсами.

…Егор долго и безрезультатно нажимал на кнопки мобильного, потом махнул рукой:

– Так гуляют, что телефона не слышат! Короче, едем к моему партнеру без предупреждения. То-то он охренеет!

Партнер жил на Кутузовском в двух соединенных квартирах. Две выведенные внутрь жилья застекленные лоджии с убогими цветами в пластмассовых горшках означали, видимо, зимний сад. Рядом с цветами стояли жуткие бутылки из-под колы с толченой яичной скорлупой, вымачиваемой для поливки оных цветочков. Елена вспомнила секретаршу Олечку, но вокруг той все росло и кустилось, словно вокруг богини Деметры.

«Зимний сад» обрамлялся звериными шкурами и липовым старинным оружием. Ни хозяин, ни жена не обладали ни вкусом, ни мужеством пригласить дизайнера; и посему квартира выглядела богато и жалобно. И еще тапочки… изношенные застойные тапочки, выдаваемые гостям и обутые на хозяев…

Партнер Егора был уже не просто пьян, а свински пьян. Жена была еще пьянее. Одеты они были специфически: хозяин в футболке и шортах в смысле «как хочу, так и отдыхаю!»; а хозяйка в костюмчике, расшитом натуральными жемчужинками в смысле «зря, что ли, такие бабки угробили?». Двенадцатилетняя дочка, бродившая между гостей, явно стеснялась привычной дозы родителей и сжималась от каждого их командного окрика. А окрики следовали ежесекундно в диапазоне от «Иди спать…» до «Убери посуду…».

Часть гостей уже дремала счастливым пьяным сном в складках местности, часть с трудом передвигалась по квартире. Стол был вовсю рассвиняченный: кто-то опрокинул бутылку, кто-то разбил рюмку, но хозяйка уже несколько часов была далека от рабочей формы, а прислуга отпущена.

Хозяин с укором поднял стакан:

– Предлагаю выпить за моего друга и партнера Егора! А также за семейные ценности! Не ожидал, что ты Новый год отмечаешь не с семьей, а с бабами!

– А ты кто? – огрызнулся Егор. – Полиция нравов?

С порога было видно, что с компанией он «попал» перед однокурсниками не лучше, чем Кирилл.

– Я бы харакири себе сделала, если бы меня ребенок в таком виде застал, – шепнула Ритка Елене, кивнув на хозяйку дома, неубедительными движениями стирающую салфеткой кетчуп с кофточки в жемчужинках.

– Я не полиция… – бойко продолжал хозяин, он был из породы много говорящих пьяных. – Но хочу тебе сказать, друг Егорка, человек, который изменяет жене, может продать родину и товарищей! Наливай! Выпьем за родину и за Путина!

– Консолидация нации вокруг президента! – шепнула Елена Ритке.