О скитаньях вечных и о Земле - Рэй Брэдбери

– Суньте его в кувшин со стоячей водой, и наутро он обернется червяком. Нет, вы только поглядите на себя, Эльмира! Всю жизнь вы обвиняете других в том, что ноги у нас спотыкливые, а руки – крюки! Вы когда-нибудь читали Шекспира? Там есть указания для актеров: «Волнение, движение и шум». Вот это вы и есть. Волнение, движение и шум. А теперь ступайте-ка домой, не то я насажаю шишек вам на голову и прикажу всю ночь вертеться с боку на бок. Брысь отсюда!

И она замахала руками перед носом Эльмиры, точно отгоняя стаю птиц.

– Ну и мух нынче летом! – сказала она. Вошла в дом и заперла дверь на крюк. Эльмира скрестила руки на груди.

– Лопнуло мое терпение, миссис Гудуотер, – сказала она. – В последний раз вам говорю: снимите свою кандидатуру и выходите завтра на честный бой. Я вас одолею, в председательницы выберут меня! Я приведу с собой Тома. Он хороший, добрый мальчик, чистая душа. А доброта и чистота завтра победят.

– Вы не очень-то надейтесь, что я такой уж хороший, миссис Браун, – вмешался Том. – Моя мама говорит…

– Замолчи, Том! Хороший – значит хороший. Ты будешь там по правую руку от меня, мальчик.

– Хорошо, мэм, – сказал Том.

– Если, конечно, я переживу эту ночь, – продолжала Эльмира. – Я ведь знаю, эта особа станет лепить из воска мои изображения и протыкать им сердца ржавыми иголками. Том, если ты на рассвете найдешь у меня в постели одну только огромную фигу, всю сморщенную и увядшую, ты уж поймешь, кто сорвал этот фрукт в винограднике. И тогда миссис Гудуотер будет председательницей клуба до ста девяноста пяти лет, вот увидишь!

– Что вы, что вы, сударыня! Мне уже сегодня триста пять, – сказала из-за москитной сетки миссис Гудуотер. – Меня еще в старину называли «ОНА!» – И она ткнула пальцем в сторону улицы. – Абракадабра-зимми-ти-ЗЭМ! Ну как?

Эльмира бросилась бежать.

– Завтра увидимся! – крикнула она через плечо.

– До завтра, сударыня, – сказала миссис Гудуотер. Том пожал плечами и двинулся следом за Эльмирой, на ходу скидывая с тротуара муравьев.

Эльмира бежала через улицу и вдруг взвизгнула.

– Миссис Браун! – в тревоге воскликнул Том. Из гаража ближайшего дома задом выезжала машина я проехала прямо по большому пальцу правой ноги Эльмиры.

Среди ночи Эльмира Браун поднялась: очень болела нога; она пошла в кухню, съела кусок холодного цыпленка, патом старательно составила точный список всех своих бед и несчастий.

Во-первых, болезни за прошлый год. Простуда – три раза, легкое несварение желудка – четыре, раздуло щеку – один раз; да еще приступ артрита, прострел (она принимала его за подагру), сильный бронхит, астма в начальной стадии, какие-то пятна на руке, нарыв в ухе, из-за которого она несколько дней ходила шатаясь, как пьяная, да еще ломило спину, болела голова и тошнило. Лекарства стоили ей ДЕВЯНОСТО ВОСЕМЬ ДОЛЛАРОВ СЕМЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ ЦЕНТОВ.

Во-вторых, вещи сломанные и разбитые в доме за последний год: две лампы, шесть ваз, десять тарелок, суповая миска, два окна, шесть стаканов и один хрустальный тюльпан на люстре; кроме того, сломан стул и порвана диванная подушка. Всего на сумму ДВЕНАДЦАТЬ ДОЛЛАРОВ ДЕСЯТЬ ЦЕНТОВ.

В-третьих, сегодняшние страдания. Палец, на который наехала машина, очень болит. Желудок расстроен. Спина затекла, ноги гудят, точно не свои. В глазах багровый туман и жжение. На языке мерзкий вкус какой-то пыльной тряпки. В ушах шум и звон. Какая всему этому цена? Высчитывая и прикидывая, она пошла обратно в спальню.

За все страдания – десять тысяч долларов.

– Вот и получи их без суда, – сказала она вполголоса.

– А? – отозвался спросонок муж. Эльмира улеглась в постель.

– Я умирать не желаю.

– Как ты сказала? – переспросил муж.

– Ни за что не умру, – сказала она, глядя в потолок.

– Я всегда это говорил, – ответил муж и снова захрапел.

На другое утро Эльмира Браун встала пораньше и отправилась в библиотеку, а оттуда – в аптеку и обратно домой, так что, когда ее муж Сэм разнес всю почту по адресам и пришел в полдень домой, Эльмира уже смешивала всевозможные снадобья.

– Обед в холодильнике, – сказала она ему, помешивая в большом стакане какую-то зеленоватую кашицу.

– Господи, это еще что такое? – спросил муж. – С ВИДУ – прямо молочный коктейль, который лет сорок простоял на солнце. Тут уж вроде и плесень сверху пошла.

– Против колдовства нужно бороться колдовством.

– Уж не собираешься ли ты это пить?!

– И выпью! Выпью и пойду в клуб «Жимолость» на великие дела.

Самюэль Браун понюхал снадобье.

– Мой тебе совет – сперва взойди на крыльцо, а уж потом пей, не то и двух ступенек не одолеешь. Что тут намешано?

– Снег с крыльев ангелов (вообще-то это ментол), чтобы остудить сжигающий человека адский огонь, – так сказано вот в этой книге, она из библиотеки. Сок свежего винограда, только-только с лозы, чтобы наперекор темным видениям мысли все равно были чистые и светлые, – это тоже сказано в книге. Еще тут есть ревень, винный камень, белый сахар, яичный белок, ключевая вода и почки клевера, в них таится добрая сила земли. И еще много всякого, не перечесть. Вот тут все записано, добро против зла, белое против черного. Уж теперь-то я ее одолею!

– Одолеешь, одолеешь! – сказал муж. – Вот только как ты узнаешь, что твоя взяла?

– Стану думать чистые, светлые мысли. И по пути захвачу Тома, он будет мне вроде как талисман.

– Бедняга он, – заметил муж. – Сама говоришь – чистая он душа, а на выборах в вашей этой «Жимолости» не сносить ему головы!

– Ничего с ним не случится, – возразила Эльмира. Она вылила булькающее зелье в банку из-под овсяных хлопьев и закрыла крышкой; потом вышла на улицу, причем – небывалый случай! – ни разу не зацепилась платьем за гвоздь и не порвала новенькие девяностовосьмицентовые чулки. Очень этим гордая и довольная, Эльмира проследовала без всяких происшествий к дому Сполдингов, где ее ждал Том, одетый, как она велела, во все белое.

– Фу! – воскликнул Том. – Что это у вас в банке?

– Судьба, – сказала Эльмира.

– Ну разве что судьба, – ответил Том, держась шага на два впереди.

Клуб «Жимолость» был полон; дамы гляделись в зеркальце, взятое у приятельницы, оправляли юбки и спрашивали друг друга, не виднеется ли из-под платья комбинация.

В час дня по ступенькам поднялась миссис Эльмира Браун в сопровождении мальчика в белом. Он заткнул себе нос и зажмурил один глаз, так что плохо видел, куда идет. Миссис Браун поглядела на собравшихся, потом на свою банку и, открыв крышку, заглянула внутрь, но тут у нее захватило дух, и она закрыла банку, так и не выпив ни капли. Потом она двинулась в зал, а вслед плыл шорох, точно шелк шелестел, – это члены клуба шептались у нее за спиной.