Миры Империума - Кейт Лаумер

— Не груби, Керлон,— проворчал Джейкси.— Мистер Рената — важная персона, он проделал немалый путь...

— Общество защиты рыболовов — очень важная организация, приятель,— подал голос Рената.— Вступив в него, можно избежать кучи проблем.

— С чего вы взяли, будто я хочу избежать проблем? Он кивнул, словно я сказал нечто вполне разумное.

— Знаешь что, Керлон,— бросил он,— в знак нашей доброй воли мы скостим три сотни вступительного взноса.

— Прочь с дороги,— сказал я, направляясь мимо него.

— Погоди минуту, сморчок,— прорычал Джейкси.— Болванам вроде тебя не пристало так разговаривать с мистером Ренатой.

Я посмотрел туда, куда он на мгновение бросил взгляд, и увидел остановившийся на другой стороне улицы автомобиль. Из него вышли двое и облокотились о переднее крыло, сложив на груди руки.

— Нужно идти в ногу со временем, Керлон,— сказал Рената, показывая явно нуждавшиеся в ремонте зубы.— В наши дни у одиночки нет никаких шансов. Слишком серьезная конкуренция.— Он достал из внутреннего кармана какие-то бумаги и протянул мне.— Подпиши, приятель. Будет весьма умно с твоей стороны.

Взяв бумаги, я разорвал их пополам и отшвырнул в сторону.

— Что-нибудь еще, прежде чем вы уйдете? — спросил я.

Лицо его приобрело неприятное выражение, но он выставил руку, удерживая Джейкси позади.

— Очень плохо, Керлон. Очень.

Достав носовой платок, он взмахнул им, и в то же мгновение, быстро шагнув вперед, я ударил Джейкси слева в челюсть, прежде чем тот успел поднять руку с зажатой в ней дубинкой. Дубинка полетела в сторону, а Джейкси, сделав два неверных шага назад, перевалился через борт и рухнул в воду, подняв тучу брызг. Я встряхнул Ренату за плечи, и из его кармана выпал маленький пистолет; нагнувшись за ним, он наткнулся прямо на носок моего ботинка и опрокинулся на спину, выплевывая кровь и мяукая, словно мокрый котенок. Двое уже бежали от машины к нам. Схватив пистолет, я начал было говорить Ренате, чтобы тог отозвал их, но туг мелькнула вспышка, раздался щелчок глушителя и мимо моего правого уха просвистела пуля. Я дважды выстрелил от бедра: один споткнулся и упал, а второй рухнул на доски. Схватив Ренату за воротник, я поднял его на ноги.

— Еще выстрел, и ты труп,— сказал я.

Он попытался брыкаться и укусить меня за руку, затем визгливо выкрикнул приказ.

— Эта сволочь подстрелила Джимми,— послышался ответный крик.

Рената что-то снова крикнул, и один из стрелков медленно поднялся на ноги.

— Джимми тоже,— сказал я. Рената передал мои слова.

Стоявший попытался поднять своего напарника, но не сумел, и в конце концов ему пришлось волочить его за пальто. Через минуту или две я услышал, как заработал двигатель машины, и она скрылась в тумане.

— Ладно, а теперь отпусти меня,— сказал Рената.

— Конечно,— ответил я и, оттолкнув его от себя, с размаху ударил в живот, а когда он согнулся, со всей силы приложил ему в подбородок.

Оставив его на пристани, я завел двигатель лодки и перерезал старым ножом кормовой конец. Две минуты спустя я вышел в канал, направляясь в сторону фарватера. Береговые огни таяли в тумане, маскировавшем упадок и нищету, оставляя на виду лишь магию ночной гавани. И еще — запах разложения, который невозможно было скрыть.

Я шел курсом на запад в течение пяти часов, затем выключил двигатель и около часа просто сидел на палубе, глядя на звезды и прислушиваясь, но никто меня не преследовал.

Бросив якорь, я спустился вниз и лег спать.

Когда перед самым рассветом я поднялся на палубу, низко над водой висел туман. У меня болело плечо, и эта боль вместе с ощущением вязкого тумана возле самого липа вдруг напомнила мне о блеске стали и развевающемся на ветру флаге и о большой лошади подо мной — что было весьма странно, поскольку мне ни разу в жизни не приходилось сидеть верхом.

Лодка неподвижно замерла на водной глади, и солнце, несмотря на туман, уже начало пригревать. Море и небо были пусты до самого горизонта, и казалось, будто Джейкси со своим боссом Ренатой принадлежат к какому-то другому миру. Направляясь на камбуз, чтобы приготовить яичницу с ветчиной, я заметил странную вещь — небольшие скопления чего-то похожего на грибы, росшие на досках из черного дерева и хромированных поручнях. Пинком выбросив их за борт, я потратил полчаса на отдраивание палубы и меди, вслушиваясь в царящую вокруг тишину. Затем, открыв люк, я проверил двигатели, подкрутив и смазав, где необходимо. Вернувшись на палубу, я обнаружил там незнакомца, стоявшего у поручней левого борта, который смотрел на меня сквозь прицел пистолета.

Он был одет в обтягивающую белую форму с золоченой бахромой на манжетах. Лицо его было худощавым и жестким, но не загорелым — явно городской житель. Предмет в его руке не походил ни на один из пистолетов, какие я когда-либо видел, но в его назначении не оставалось сомнений, а рука, направлявшая его мне в лицо, была тверда. Я посмотрел вокруг, но не обнаружил ни единого судна, даже резинового плота.

— Неплохо,— сказал я.— И как вам это удалось?

— Это нейрак — нервное оружие,— сухо ответил он.— Оно причиняет неописуемую боль. Делай в точности то, что я скажу, и мне не придется его применять.

Он показал мне на люк. Голос его звучал со странным акцентом, похожим на британский, но все же не совсем. Я шагнул назад, и он последовал за мной, держась на том же расстоянии.

— Слева от водяного коллектора находится вентиль топливного насоса,— сказал он тем же тоном, каким обычно просят передать сахар.— Открой его.

Я хотел было возразить, но пистолет говорил сам за себя. Спустившись вниз, я нашел вентиль и открыл его. Наружу хлынуло дизельное топливо, с тихим плеском ударяясь о воду у левого борта. Три сотни галлонов расползлись по неподвижной воде масляной пленкой.

— Открой передний кингстон,— сказал человек с пистолетом.

Он не отходил от меня, пока я поднимал крышку люка и открывал кингстон, впуская внутрь зеленую воду. Потом мы перешли на корму и открыли второй кингстон. Забурлила вода. Я видел через открытый люк машинного отделения, как она поднимается вокруг больших цилиндрических секций двигателя, затягивая с собой мелкий мусор, крутившийся на ее темной поверхности. За две минуты лодка почти полностью погрузилась кормой в воду, слегка накренившись на левый борт.

— Слишком уж обременительный способ для самоубийства,— заметил я.— Почему бы просто не прыгнуть за борт?

— Закрой кормовой кингстон,— сказал он.

Он стоял, прислонившись к кокпиту, хладнокровный и спокойный, словно техник, делаюший свою работу. Мне было интересно, в чем могла бы заключаться эта работа, но я быстро прошел на корму и закрыл кингстон. Затем я проделал то же самое с носовым. К тому времени лодка погрузилась совсем низко, и ее планширы выступали из воды всего дюймов на шесть. В воздухе чувствовался густой запах топлива.