Место под солнцем (СИ) - Эльберг Анастасия Ильинична

***

Едва взглянув на бледное лицо Северина, утыканного прозрачными трубками и окруженного медицинскими приборами, Халиф понял, что выздоравливать друг будет долго. Но он был жив, дышал, пусть и с трудом, и даже пытался улыбаться. По одну сторону кровати сидел Рамон, а по другую — женщина в длинном платье из лимонного шелка. Обычно Сабрина Клоди выглядела как модель с обложки европейского журнала: идеальный макияж, прическа и умело подобранные украшения, но сегодня Ливий узнал ее не сразу. Она то и дело подносила к глазам платок, вытирая слезы, и убирала со щек растрепавшиеся волосы.

— Рад видеть, миледи. Вы, как всегда, выглядите потрясающе.

— Ты отменно льстишь даже с продырявленным плечом, — отозвалась Сабрина. Она открыла сумочку, достала карманное зеркало в серебристом корпусе и начала придирчиво изучать свое лицо. — Вы два идиота. И ты, и мой жених. У вас не осталось ни капли мозгов. Вы поставили на уши весь город и всю больницу.

— Как долго ты тут сидишь? — спросил Ливий.

— Три дня, и уходить не собираюсь.

— На твоем месте я бы поехал домой и поспал. Твой жених, — подчеркнул Халиф последнее слово, — никуда не убежит. Должен же он набраться сил для того, чтобы отметелить своего конкурента.

На глаза Сабрины вновь навернулись слезы, и она достала круглую коробочку с пудрой.

— Если он, конечно, не ушел по-хорошему, — добавил Ливий.

— Это дело, — заговорил Рамон. — Ты должна поспать. Вернешься вечером или завтра утром. Если что-то случится, мы позвоним.

Женщина припудрила щеки, убрала косметику в сумочку и встала. Тара приобняла ее за талию.

— Идем. Я тебя подвезу. — Она посмотрела на Халифа и широко улыбнулась. — Уж коли я присматриваю за машиной короля, нужно хотя бы изредка садиться за руль и проверять, как работает двигатель.

— Если я найду на ней хотя бы одну царапину… — Помолчав, Ливий тяжело вздохнул. — Да черт с ним. Води на здоровье.

Сабрина взяла Змея за руку.

— Я скоро вернусь, — сказала она. — Тебе тоже надо поспать.

— Я же дрых трое суток. — Он прикрыл глаза. — Пообещай мне, что больше не уйдешь. Что бы ни случилось. Иначе я за себя не отвечаю.

— Не уйду. Я уже поняла, что это плохо заканчивается. За тобой нужно следить еще внимательнее, чем за маленьким ребенком.

— Предлагаю обсудить детей после того, как я смогу без посторонней помощи встать на ноги, а?

Женщина наклонилась к Северину и поцеловала в губы.

— Я люблю тебя. — Она прикоснулась кончиками пальцев к его щеке. — Отдыхай.

Рамон, в отличие от Ливия, смущенного этой сценой, наблюдал за происходящим с неприкрытым любопытством. Когда Тара и Сабрина вышли из палаты, он сцепил пальцы на колене и испытующе посмотрел на Змея.

— Вот что ей было нужно для того, чтобы вернуться, — сказал Халиф, садясь на второй табурет. — Знай я, что эта проблема решается так легко, подстрелил бы тебя собственноручно.

— Очень смешно. — Северин сложил руки на животе. — Выглядишь паршиво.

— Заткнись, если не хочешь, чтобы я принес зеркало и заставил тебя любоваться собственной физиономией.

— Молчу, молчу. — Он взглянул на Рамона. — Как там дела? На свободе?

— Ничего сверхъестественного. Пару дней все шумели, но трупы похоронены, кровь смыта, а память милостива, и рано или поздно это станет историей.

Змей вдохнул, закашлялся и попытался сесть. Ливий подложил ему под спину подушку.

— Хотелось бы мне поскорее забыть эту историю, — проговорил он, разглядывая капельницу.

— Ну, я-то долго ее буду помнить, — закивал Рамон. — Когда я вышел на крыльцо, вы с Северином уютно лежали рядом, как братья, задремавшие после мамочкиной сказки. Я даже прослезился от умиления. Жаль, не было времени любоваться этим зрелищем, потому что меня окружили истеричные женщины.

— И как, утешил всех? — улыбнулся Халиф, потирая плечо. — Я бы на твоем месте момент не упустил. Три долгих дня — и целый бордель восточных красавиц.

— Я слышал, что приходил Аднан, — сменил тему Змей. — Он хотел поговорить с тобой. Ты к нему заглянешь?

Ливий задумчиво теребил висевший на шее медальон.

— Нет, — ответил он после паузы. — Я не хочу говорить с ним. Не хочу знать, что на самом деле случилось с Эолантой. Я хочу уснуть и проснуться в Треверберге. Или где-нибудь еще. Но подальше отсюда.

— Он уезжает, — сказал Рамон. — Через неделю. Закончит пару дел — и отправится путешествовать. Скорее всего, в Европу. Может, и вернется, но нескоро. Он давно планировал это сделать. Смерть Умара стала последней каплей.

— Это он тебе сказал? — спросил Халиф. — И ты, конечно же, поверил?

— У него нет причин лгать. Он передал часть своих денег Саиду, который останется здесь за старшего, а часть — тебе. Через несколько дней они будут на счетах, я прослежу.

— Эти деньги принадлежат не мне, а моему преемнику. — Ливий указал на Северина. — Надеюсь, их хватит для того, чтобы сыграть достойную свадьбу.

— Хватит на сотню свадеб. Там целое состояние.

Змей поднес ладонь к уху, делая вид, что прислушивается, и поднял брови.

— Я — твой преемник? Надеюсь, ты принял это решение на относительно трезвую голову?

— Саид много лет помогал Аднану, но он не предатель. Он всегда выбирал сторону сильного и говорил об этом в лицо. Именно так он поступил тогда, у меня на ужине. Теперь Аднан не у дел, и Саид займет его место. Судья из него отличный, но мелкими конфликтами он заниматься не будет, не тот характер. Во времена Аднана их разрешал я, а ты при этом присутствовал. Выздоровеешь, женишься — и будешь править в свое удовольствие.

Северин отвел глаза, изучая заставленный букетами подоконник.

— Никогда не рвался к власти, но уж коли все так сложилось, покоряюсь воле короля.

— Бывшего короля, — поправил Ливий.

— Брось. Ты был и останешься королем, кто бы что ни говорил. Для меня ты ближе, чем кровный брат, Халиф. Иногда я думаю о том, что ты воплощаешь собой то, на что я никогда бы не решился. Мне будет тебя не хватать.

— Только пообещай, что больше не будешь нести чушь о своих похоронах и моем лице, которое хочешь увидеть перед смертью. Ну, давай. Попытайся соврать и скажи, что это был момент слабости.

Заглянувший в палату доктор Клар успел снять белый халат. Он нес на плече маленький рюкзак и вертел в пальцах ключи от машины.

— О, вы здесь, мистер Эверетт. Это хорошо. Проводите вашего непоседливого друга в палату. Он обещал леди Таре соблюдать постельный режим.

Эпилог. Рамон. Настоящее

Лето 1977 года

Треверберг

— Дамы и господа, — донесся из громкоговорителя приятный женский голос. — Поезд «Треверберг-Прага» прибывает на платформу номер семь. Пожалуйста, держитесь за желтой чертой вплоть до полной остановки состава. Пожалуйста, не забывайте свои вещи. Если был утерян чемодан, позвоните по номеру, указанному на вашем билете. Если был утерян заграничный или внутренний паспорт, обратитесь в ближайшее отделение полиции или позвоните по телефону…

— Семь, — сказал Фуад. — Счастливое число.

Рамон остановил машину на парковке центральной станции Треверберга. Наручные часы показывали начало девятого вечера, но почти все места были заняты. Вежливая девушка в форме сотрудницы «Треверберг Экспресс» вручила мистеру Эверетту парковочный талон и на вопрос «почему он должен платить за стояночное место посреди ночи» ответила с милой улыбкой: «Ночь еще не наступила, а на этой парковке платят за места круглые сутки».

— Не верю в счастливые числа.

— А что насчет удачи?

— Не особо.

— Что же, мне удача улыбнулась. Если бы не ты, я бы лежал в могиле с пулей в башке. Или скопытился бы от яда.

Погладив затянутый в кожу руль, Рамон посмотрел на Фуада. За два месяца жизни в Треверберге — если так можно было назвать существование человека, который прячется от всего мира в неприметной квартирке в спальном районе — он отрастил волосы и аккуратную бородку, которая полностью меняла его лицо и добавляла несколько лет.