Наследницы - Вера Кауи

— Вы рассчитываете повторить нынешний успех?

— Ну, если бы это зависело только от моего желании, — рассмеялась она.

Кейт была на седьмом небе от счастья, и два бокала шампанского были тут совершенно ни при чем. Словно на крыльях, полетела она назад, к своей восторженной публике. Она сумела сделать это! Кейт выдержала испытание, доказала, что она — истинная дочь и последовательница своего отца. Из всех услышанных ею сегодня вечером комплиментов этот был для нее самым дорогим. Поэтому она улыбалась, шутила, любезно прощалась с уходившими и сквозь уже изрядно поредевшую толпу разглядела, кто стоит, прислонившись спиной к стене, в дальнем конце зала. Блэз Чандлер. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, а затем перед ней расступились, давая проход, и Она направилась к нему.

— Поздравляю, — сказал он. — В самое яблочко.

— Спасибо.

Он улыбнулся — отчуждения как не бывало.

Она улыбнулась в ответ.

— Вы были здесь во время аукциона?

— Почти с самого начала.

— Но в торгах не участвовали.

— У моей бабушки тоже есть коллекция драгоценностей. Полагаю, вы легко могли бы продать и ее по таким же ценам.

— Я вспомнила о ней, когда в первый раз увидела исфаханский пояс.

Блэз усмехнулся и сразу помолодел на много лет.

— Да, это в ее стиле.

Ожерелье из сапфиров и алмазов заставило Кейт подумать о Доминик, но она не посмела назвать это имя — время еще не пришло.

— Как поживает Герцогиня?

— Умирает от любопытства. Ей не терпится узнать, как вы справились. Я пришел, потому что иначе вряд ли смог бы хоть что-то рассказать…

Одна бровь у него приподнялась.

— Я и аукционы… вы же понимаете. Но я остался по собственной воле. Дело того заслуживало.

Кейт зарделась от удовольствия.

— Как Ролло? — спросил он, и радость ее мгновенно померкла.

— Без изменений. Он вне опасности, но в остальном никаких перемен.

— Я видел финансовые показатели за полугодие, — сказал он, вновь возвращаясь к их соревнованию. — Сегодня вечером вы сравнялись с Доминик.

Вот он и произнес это имя — с такой же легкостью, как любое другое.

— После Кортланд Парка я надеюсь вырваться вперед, — дерзко заявила Кейт.

— Не сомневаюсь в этом, — сказал Блэз, и по его тону она поняла, что он действительно не сомневается.

Осмелев, она радостно произнесла:

— После аукциона у нас традиционная вечеринка…. я вас приглашаю.

— Извините, сегодня не смогу. Возможно, после Кортланд Парка.

Кейт продолжала улыбаться, хотя обида пронзила сердце, как игла.

— Я не забуду вашего обещания, — предупредила она.

Ей хотелось задать ему еще один вопрос, но она не решалась, и Блэз, будто угадав ее мысли, спокойно ответил:

— Нет. Никаких новостей нет.

Кейт кивнула, не зная, как нужно реагировать в подобной ситуации, и он помог ей, спросив напрямик:

— Почему вы предпочли рассказать о своих открытиях в Гонконге не мне, а моей бабушке? Это было уважение к ней или жалость ко мне?

Она на секунду смешалась, а потом решила, что будет лучше сказать правду.

— И то, и другое, — ответила она с той же прямотой. — Кроме того, у меня не было доказательств.

Блэз улыбнулся, и она посмотрела на него с недоумением.

— Наверное, Шекспир имел в виду таких, как вы, когда писал; «В их власти сделать больно, но они не могут…» — Кейт широко раскрыла глаза. Ему вновь удалось поразить ее. Блэз Чандлер и стихи! — Я читаю не только законы, — сказал он с непроницаемым видом.

— Если вам нравится поэзия, почему вы так равнодушны к искусству? — воскликнула Кейт.

Он поднял руку со словами:

— Дайте мне время, я же только учусь…

И добавил мягко:

— Да, учусь, и очень многому.

Их взгляды встретились, и он сказал, чтобы нарушить молчание, вдруг ставшее бездонно глубоким:

— Нам с вами нужно поговорить, но не сейчас. Тем не менее…

Сунув руку в карман, он извлек небольшую пачку, перетянутую красной резинкой. Кейт с невольной дрожью узнала письма, которые писал ей отец на протяжении многих лет — те самые письма, что она вернула, не прочитав ни одного из них.

— Ваш отец отдал их мне, положившись на мое решение. Я должен был, когда наступит время, — если наступит вообще, — вручить их вам. Или, наоборот, оставить навсегда у себя. Сейчас такой момент настал. Вот ваши письма.

Он протянул ей пачку.

Кейт проглотила ком в горле.

— Спасибо, — с усилием произнесла она, не отрывая взгляда от писем. — Вы их читали?

Это прозвучало немного напыщенно.

— В соответствии с данными мне инструкциями.

— Неудивительно, что вы считали меня злобной девчонкой.

— Тогда вы и были такой. Время, события… и вы сами — все это изменило вас до неузнаваемости. Прежняя Кейт ничего бы не поняла. Нынешняя поймет.

Кейт заморгала, пытаясь сдержать слезы.

— Спасибо, — повторила она.

— Мне пора идти.

— Чтобы успеть к очередному самолету?

Он лишь улыбнулся в ответ.

— Вы слишком много работаете, — сказала она неожиданно для самой себя, — и слишком много путешествуете.

— Корпорация действует в масштабах планеты, и все мои люди постоянно в форме, поскольку не знают, когда меня ждать.

Он выглядит усталым, подумала она. Отчужденность исчезла, но возникло напряжение.

— До свидания, Кейт, и еще раз поздравляю вас. Ваш отец не ошибся. Вы по праву носите фамилию Деспард. — Он наклонился, впервые коснулся губами ее щеки и пошел к выходу.

Глава 17

Доминик не терзала себя вопросами, отчего примчалась в то единственное место, которое считала своим домом, и отчего ее потянуло к матери, а не к мужу. Она лишь сознавала, что ей нужно почувствовать себя в безопасности. Именно в Провансе она сможет отдышаться, поразмыслить и выработать план действий. Ей было необходимо убежать от всего, что навалилось на нее в последнее время от сокрушительного открытия, что она впуталась в дела «Триады»; что угодила в ловушку, которую сама же помогла подстроить; что впервые в жизни оказалась в ситуации совершенно безвыходной Мать не станет докучать ей и воспримет ее приезд как должное. Скорее наоборот: Доминик предстанет благонравной дочерью, озабоченной здоровьем матери.

Катрин была полностью погружена в мир своих фантазий. Она встретила Доминик с равнодушным удивлением, поскольку занята была только мыслями о муже, который, если верить Марте, уже не выпускал ее из-под своей власти.

— Теперь она совсем не желает признавать очевидное… когда идет работать в саду, он работает рядом; на террасе всегда стоит его кресло, для него всегда приготовлены графин с лимонным соком и свежий номер «Монд». Она покинула наш мир и удалилась в тот, что придумала сама, и постепенно дверь за ней закрывается.