В мире фантастики и приключений. Выпуск 2 - Станислав Лем

— Почему вы так думаете? — спросил я пораженный.

— Идемте, и я вам покажу, почему я так думаю!

— Вы мне покажете синтезированный живой белок?

— Я вам покажу синтезированное живое существо. Мы пересекли кабинет Брайнина и вошли в боковую дверь. Он повернул выключатель, и лаборатория наполнилась ярким электрическим светом. Я остановился как вкопанный перед странным сооружением, напоминавшим гигантский аквариум под тонким стеклянным колпаком. Над прямоугольным стеклянным ящиком на металлических стойках склонили свои хоботы рентгеновские трубки, на штативах в рефлекторах поблескивали ртутные лампы сверхвысокого давления. Аквариум возвышался на двух металлических опорах, под которые уходили электрические провода. Брайнин обошел ванну с противоположной стороны и включил прожектор, который пронизал яркими лучами света всю толщу жидкости. Я вскрикнул от изумления. Жидкость, до того казавшаяся мне просто мутной, вдруг засияла всеми цветами радуги. Радужные пятна не стояли на месте, а медленно двигались в различных направлениях. Я подошел ближе и застыл, очарованный изумительной, неповторимой картиной.

Почти прозрачные шары, пульсируя, медленно продвигались в различных направлениях. В центре каждого из них находилось янтарное пятно, которое, попадая в прямые лучи прожектора, вспыхивало кроваво-красным светом. Шары периодически медленно опускались на дно, вытягивались в продолговатые лепешки, захватывая осевший на дно осадок. На мгновение они становились непрозрачными, почти молочного цвета, но постепенно снова светлели…

— Они питаются! — воскликнул я, поняв смысл этих периодических погружений.

— Да, они питаются и делятся, как всякая живая клетка. Смотрите на это изумительное зрелище.

Академик показал мне на совершенно неподвижный экземпляр, который, казалось, прилип к самой поверхности жидкости. Его тело плотно облепило множество пузырьков газа, и он на глазах разрастался и набухал. — Сейчас я наведу на него свет, и вы увидите настоящий классический митоз, то, что нам сейчас удается наблюдать только в микроскоп. Теперь было видно, что, кроме красного ядра, в теле студенистого существа по обоим полюсам его вытянувшегося тела появились две желтоватые звездочки, от которых к ядру вытянулись тонкие нежные лучи. Тонкие нити присосались к противоположным сторонам ядра и стали сокращаться. Ядро затрепетало и вдруг разорвалось пополам. Одновременно с этим вся гигантская клетка сузилась посредине, как будто бы ее перетянули невидимым пояском, и разорвалась на две части.

Я стоял у ванны потрясенный. А нежные прозрачные существа все делились, двигались, сталкивались…

— Скажите, а почему все они одинаковы? Почему в вашем океане не возникло сразу множество видов живых существ? Брайнин пожал плечами.

— Меня это тоже несколько удивляет. Завтра я собираюсь поставить опыт по созданию новых видов.

— Как?

— Если верить современным теориям, то одним из факторов возникновения новых видов живых существ являются мутации хромосомов. В ядрах моих первобытных клеток, или, как я их окрестил, протеиноидов, наверное, тоже имеются хромосомы, которые определяют и стабилизируют их настоящий вид. Если мне удастся воздействовать на хромосомы так, чтобы их химическая структура изменилась, возможно, появятся и новые виды.

— Как вы собираетесь воздействовать на эти хромосомы?

— Гамма-лучами. Из радиобиологии известно, что гамма-лучи особенно часто вызывают мутации.

— Михаил Федорович! Если вы разрешите, я завтра приду к вам с фотоаппаратом и запечатлею все, что здесь творится и что возникнет после вашего нового опыта. Ведь это настоящая, революция в биологии! Я уверен, что теперь, когда вы сможете продемонстрировать всему миру, что вам удалось сделать за эти три недели, никто вас не будет считать… этим самым… Я смущенно провел рукой по лбу.

— Вы хотите сказать, победителя не судят?

— Вот именно.

— Ну что ж. Приходите.

Мы условились с Брайниным встретиться через сутки.

Покидая лабораторию, я видел, как он из соседней комнаты выкатывал огромную свинцовую бомбу, в которой, наверное, хранился радиоактивный изотоп, излучающий гамма-лучи.

На следующий день я умышленно не появлялся в редакции, чтобы преждевременно не волновать своих товарищей. Уж если писать о выдающемся открытии академика Брайнина, то лучше обо всем сразу: и о том. как был поставлен опыт, и что получилось, и что было в дальнейшем.

Сжимая фотоаппарат, я ходил по городу, а перед моими глазами медленно плавали студенистые шары, переливающиеся всеми цветами радуги. Они мне мерещились в витринах магазинов, в очках прохожих. Я то и дело посматривал на часы, с нетерпением ожидая часа, когда я снова смогу переступить порог лаборатории биосинтеза.

Наконец наступил вечер. Было уже семь часов, когда я излетел по лестнице на третий этаж знакомого мне здания.

На мой стук долго не было ответа. Затем за дверью послышались торопливые шаги и, когда она распахнулась, в ней показался Брайнин, запыхавшийся, взволнованный, держа в руках предмет, напоминавший детскую лопатку.

— Как хорошо, что вы пришли, — сказал он, не здороваясь. — Вы мне сейчас поможете. Он буквально побежал в комнату, где стоял аквариум, и я последовал за ним.

У двери я остановился, не веря своим глазам. Все здесь было, как и вчера, но только передо мной стоял аквариум, наполненный черной, как смола, массой!

— Что произошло?!

— Это все новые твари… — пробормотал Брайнин. — Поднимите покровное стекло, а я постараюсь их вытащить…

— Кого?

— Проклятых мутантов, будь они неладны. Поднимите.

Ничего не понимая, я приподнял большое плоское стекло над аквариумом, а Брайнин, перегнувшись через край, начал шарить в черной жидкости. Из ванны сильно пахло сероводородом. На мгновение он что-то захватил, над поверхностью жидкости на какой-то миг показалась коричневая студенистая масса, которая шумно встрепенулась и, соскользнув, шлепнулась в жидкость. Брайнин отошел в сторону и вытер потный лоб.

— Я немножко отдохну. Кажется, все пропало…

— Что у вас случилось? — спросил я, когда мы уселись в его кабинете.

— Когда вы ушли, я установил под ванной кобальтовую пушку и наобум облучал моих протеиноидов гамма-лучами. Минут десять, не больше. Затем я убрал источник и стал ждать, что будет. Представьте себе, сколько я ни ждал, ничего особенного не произошло. Новые поколения протеиноидов были точь-в-точь такими же, как и их предки. Тогда я ушел домой. И вот, придя утром в лабораторию, я увидел страшную картину. Среди совершенно прозрачных особей вдруг появились темно-коричневые существа со щупальцами. Их структура была совершенно асимметричной. По виду они напоминали огромных амеб. Но страшное не в этом. К своему ужасу я заметил, что новые макробактерии периодически нападали на своих предков и безжалостно их пожирали. После того, как уничтожался один первичный протеиноид, сразу же наступало деление вторичного, и таким образом с каждым поколением хищников становилось все больше и больше. Одновременно с этим ванна мутнела и, наконец, стала совершенно непрозрачной. Только тогда я понял, что случилось. Я безвозвратно потерял самый первый вид! Я пришел в отчаяние и помчался в соседний хозяйственный магазин, чтобы купить вот это. И когда я начал пытаться лопаткой выловить черных мутантов, я вдруг обнаружил, что их в ванне очень мало и с каждой минутой становилось все меньше и меньше. Вначале я решил, что они просто погибают. Но когда однажды я вытащил огромный, величиной с человеческую голову комок слизи, я понял, что они просто пожирают друг друга и выживают самые сильные. И вот сейчас, наверное, в ванне осталось не более трех-четырех существ. Но их не видно. А я должен обязательно посмотреть, что это такое. Обязательно!