Карми - Инна Кублицкая

«Где ж я вам такого лекаря найду, что заячью болезнь возьмется лечить?» — раздраженно подумала Карми, наблюдая за происходящим.

Автоматы, однако, попискивали так деловито, что Карми немного успокоилась.

«Он выживет, — думала она. — Он выживет. Но каким он будет?» Ей вспомнилось, что большинство хэймов, по рассказам, отличаются по меньшей мере странным поведением. Останется ли Смирол здоровым умственно?

В кабине заметно потеплело — система подбирала для больного наиболее комфортную температуру. Гибкий шланг с блестящим сиреневым наконечником протянулся от шкафчика со съестными припасами и ткнулся в губы Смиролу. Тот, распробовав, зачмокал, не прерывая своего тяжелого сна. Карми осторожно выдернула шланг и лизнула — оказалось, это какое-то кисловатое питье. Карми вернула шланг к губам Смирола.

Глайдер уже давно приземлился. В кабине было жарко, и Карми, утомленная болезненной жарой, забрала скомканный тханги и вышла наружу.

Над островом гулял ветер, трепал кроны немногочисленных чахлых деревьев; было свежо, и Карми показалось, что она вышла из кухни, где жарко натоплена печь. Она сняла сапоги и рубаху, оставила их у размытого дождями кострища и пошла стирать тханги в прозрачной воде, мягко плескавшейся у берега. Выстирав плащ, она растянула его на высохшей, побелевшей коряге и заглянула в кабину.

Смирол спал, посасывая питье точно младенец. Завершив свое дело, автоматы исчезли, оставив Смирола спящим. Карми обнаружила на его плечах с полдюжины следов от уколов, смазанных чем-то желтым. Вероятно, курс лечения, который мог предложить Смиролу глайдер, был окончен.

В наступившей темноте как следует позаботиться об ужине было трудно, и поскольку Карми сегодня два раза неплохо поела, она не стала думать о пище. Недурно было бы отдохнуть после беспокойного дня.

Глава 2

Смиролу снилось, что он наполовину превратился в рыбу. Руки и ноги остались при нем, но тело покрылось сверкающей крупной чешуей, и чуть пониже ушей прорезались жабры, так что он мог без затруднений дышать в воде. Чешуя и жабры его несколько расстроили, — это же надо, опять он выделяется среди прочих! Но легкость во всем теле, поразительная ловкость, с которой он плавал, компенсировали все, так что Смирол примирился бы со своим новым телом, если бы не теснота бассейна, в который он был помещен. Несколько саженей ограничивали его свободу, и выбраться отсюда не было никакой возможности: дышать воздухом Смирол разучился…

От вспышки негодования он проснулся, но ему показалось, что сон продолжается. Он висел посреди помещения, по размерам напоминающего бассейн из сна; он висел ничем не поддерживаемый, и от малейшего движения положение его менялось. Он плавал в воздухе, пронизанном розоватым светом, лившимся непонятно откуда.

«Я сплю или свихнулся», — решил Смирол. Формой помещение напоминало огромную бочку, обитую изнутри розовым шелком. К обоим днищам, как раз посредине, прилепились белесые полушария — одно голубоватое, другое с оранжевым оттенком. Смирол, подплыв к голубому полушарию, осторожно потрогал его рукой. Полушарие упруго прогибалось. Смирол резко оттолкнулся и приблизился к оранжевому полушарию. Его встретила упругость, но не такая прочная: со шлепающим звуком полушарие прорвалось, и Смирол, ошеломленный, выпал из «бочки» на свет божий, заметив краем глаза вокруг себя скалы и несколько деревьев. Он уперся руками в каменистый грунт, тело занесло в сторону, и Смирол боком повалился на землю, ощутив наконец себя не рыбой, плавающей то ли в воде, то ли в воздухе, а голым человеком, причем человеком явно нездоровым.

Не обращая больше внимания на странную бочку, Смирол побрел в ту сторону, где видел у погасшего костра завернувшуюся в суконное одеяло фигуру. Разглядев Карми, он подумал, что не мешало бы ему одеться: неприлично, как-никак — принцесса. Он беспомощно оглянулся — не вязать же фартук из травы — и заметил свой тханги, висящий на коряге. Тханги был еще сыроват, но Смирол завернулся в него и вернулся к Карми.

Карми зашевелилась.

— А, Рыжий? — сонно пробормотала она. — Что-то ты быстро…

Смирол сел рядом, привалясь спиной к большому камню.

— Где это мы? — спросил он. — И почему мы здесь?

— Мы на острове в Торском море. У тебя была заячья болезнь, и Байланто не захотела иметь тебя рядом с собой, — по пунктам объяснила Карми.

— Значит, заячья болезнь, — глубокомысленно повторил Смирол. — А сейчас я как — болен или нет?

— А кто знает… — пожала плечами Карми. — На здорового ты вроде не похож.

— У тебя поесть не найдется? — спросил Смирол. — У меня как-то настроения нет сейчас рыбу ловить.

Карми стащила с себя одеяло и набросила на Смирола. Утро было свежее, и она натянула рубаху.

— Сейчас я тебя накормлю, Рыжий.

Смирол с любопытством проследил, как Карми пошла к «бочке», из которой он только что вылез, подпрыгнула, вплыла в лаз и через некоторое время появилась вновь с какими-то кругляшами в руках. Приготовить к употреблению консервированную пищу было делом минутным. Получив в руки плошку с супом, он принюхался.

— Ешь, расплескаешь, — приказала Карми, ставя рядом с ним другую чашку, с мелко нарезанным мясом, зажаренным с луком и чем-то еще.

— Это все? — спросил Смирол. — Я голоден, как стая волков.

— Сейчас я рыбы наловлю и уху сварю, — деловито сказала Карми. — А тлави хочешь? Их тут много.

Смирол хвастался своим голодом, но, приступив к еде, обнаружил, что ему в самом деле сильно хочется есть. Супчик и жареное мясо он проглотил в одно мгновение и жадными глазами смотрел на висящий над костром котелок, из которого очень скоро потянуло притягательным запахом. Карми, чтоб Смирол не очень нервничал, сунула ему в руки пучок водорослей, и тот, вяло пожевывая зелень, дожидался продолжения трапезы.

Вот наконец Смирол получил плошку с ухой и горку тлави на лопушке. Он с воодушевлением взялся за креветок, но дрожащие от слабости руки не позволяли ему как следует разделывать их. Карми, посмотрев, как он мучится, села рядом с ним и принялась быстро переправлять мясо в рот Смиролу. Смирол, поймав ее руку, весело чмокнул кончики пальцев.

— Я чувствую себя принцем, — объявил он. — Меня с руки кормит принцесса.

Карми, выдернув руку, легонько стукнула парня по затылку:

— Собак тоже, бывает, кормят с руки!

Смирол улыбался. Он еще чувствовал себя слабым, разбитым, голова кружилась, мышцы болели, но он уже знал, что преодолел болезнь, и знал, что в своем рассудке ему сомневаться не приходится.

— Где моя шляпа и набедренная повязка? — вспомнил он.

— Шляпа осталась в Забытой Столице — мне как-то не пришло в голову ее подобрать, а повязку съел утилизатор.