Король-сердцеед - Пьер Понсон дю Террайль

Рене окончательно успокоился и стал ждать. Всю ночь он ни на секунду не сомкнул глаз. Вероятно, освобождение состоится ночью, так как днем оно было бы гораздо затруднительнее. Но ночь проходила, забрезжили первые дневные лучи, а спасителей все не было.

Рано утром к узнику пришел монах для исповеди. Рене воспрянул духом, надеясь, что под рясой монаха скрывается истинный спаситель, но оказалось, что монах был самым настоящим, ровно ничего не ведавшим черноризцем, не состоявшим ни в каких отношениях с королевой-матерью. Рене приуныл.

Но вот в одиннадцать часов замок снова заскрипел, и в камеру вошли два человека в красных рубашках. При виде их Рене задрожал всем телом: он узнал помощников Господина Парижского палача Кабоша.

— Ну-с, — сказал один из них, — поднимайтесь, мессир, и благоволите следовать за нами!

— Куда? — растерянно спросил осужденный.

— На веселую комедию, которая разыграется на Гревской площади и главным актером которой будете вы сами, мессир Рене! — цинично ответил помощник палача.

«Кончено! Королева не смогла ничего сделать!» — подумал Рене и в полной прострации отдался во власти суровых рук палачей. Те потащили его из тюрьмы.

XIII

Накануне того дня, когда Рене с таким трепетом ждал обещанной ему помощи, через заставу Святого Якова в Париж въехал юный всадник и направился по улице того же имени. Остановившись перед гостиницей, где когда-то проживал сир де Коарасс, всадник, спешившись, сказал выбежавшему к нему навстречу хозяину:

— Я голоден!

— Издалека ли изволили прибыть, ваша честь? — спросил хозяин гостиницы Лестокад, взяв лошадь под уздцы.

— Из Гаскони.

— А в Париж, ваша честь, изволили прибыть для того…

— Чтобы узнать новость об одном из моих предков!

— О том самом, который любил карты? — спросил гасконец, подмигивая с хитрым, знающим видом.

— Я Валет бубен!

— Так-так! — ответил Лестокад. — Вас ждут, мессир!

— А кто здесь?

— Валет пик, приехавший часа два тому назад.

— А Валет треф?

— Он проезжал здесь в полдень и предупредил меня о вашем прибытии.

С этими словами Лестокад передал поводья конюху, а сам почтительно распахнул пред Валетом бубен дверь в зал гостиницы, где за столом восседал Ожье де Левис, с видом знатока потягивавший старое вино.

Молодые люди сердечно пожали руки, затем Гектор де Галяр скинул с себя плащ, положил шпагу на скамейку и уселся против Ожье.

— Ты давно приехал? — спросил Гектор.

— Часа два тому назад.

— Ты уже видел Ноэ?

— Нет еще, я жду его с минуты на минуту! В этот момент дверь снова открылась.

— Ага! — заметил Гектор. — Когда говорят о волке, он тут и есть!

Действительно, это был Ноэ. Он встретил наших героев следующей фразой:

— Однако, господа, надо согласиться, что вы очень точны!

— Во всяком случае, за исключением нашего друга Лагира!

— Ну, если Лагир прибудет до наступления ночи, то он все же окажется аккуратнее всех нас, — ответил Ноэ. — Ведь вы ехали прямым путем, господа, а Лагиру пришлось ехать через Шартр, что составляет порядочный крюк!

— Так, — сказал Гектор. — А зачем понадобилось посылать его через Шартр?

— Главным образом, чтобы вы приехали в Париж поодиночке, не возбуждая ничьего внимания, — ответил Ноэ. — Ну-с, а теперь поговорим. Эй, Лестокад! У тебя в гостинице сейчас есть ктонибудь?

— Ровно никого, кроме вас!

— Ну так последи, чтобы нам не помешали. Пусть сюда никто не входит, кроме Червонного валета да еще одного господина… Впрочем, ты должен знать его в лицо: это герцог Крильон!

— Я знаю герцога!

— Ну и отлично. Ступай теперь!

— Как? — в один голос воскликнули молодые люди по уходе Лестокада. — Ты поджидаешь сюда Крильона?

— Да, господа, герцог предан королю Генриху Наваррскому душой и телом, а нам крайне нужны преданные люди. В последнее время дела в Лувре приняли несколько мрачное течение. Не буду пересказывать вам сейчас все, что произошло в последние дни, для этого у нас слишком мало времени. Ограничусь пока следующим. В данный момент речь идет не о том, чтобы обеспечить нашему королю французский трон, а чтобы сохранить ему хотя бы жизнь, которой угрожает опасность со всех сторон. Тем не менее король Генрих упорно не желает уехать из Лувра. Наш король гугенот, а в данный момент короля Карла стараются изо всех сил восстановить именно против гугенотов, и весьма возможно, что дело не обойдется без кровавой схватки, в которой постараются покончить главным образом с вожаком этой партии — нашим повелителем, Генрихом Наваррским.

— Я католик, — сказал Ожье де Левис, — и религиозные споры совершенно не касаются меня, но я подданный наваррского короля, и как таковой готов пролить всю свою кровь за него!

— У короля Генриха, — продолжал Ноэ, — имеются два смертельных врага: королева-мать и герцог Гиз. Этого достаточно, чтобы постоянно была опасность нападения на него из-за угла, и, если мы не будем стоять на страже, это может кончиться печально для нашего повелителя!

— Ну, так мы будем стоять на страже!

— Это не так-то просто, друзья мои: ведь наш король рыцарь до чертиков, и стоит ему заметить, что его оберегают, как он постарается обратить в ничто все наши усилия. Вот поэтому-то нам предстоит трудная задача: быть постоянно около короля, оставаясь в то же время невидимыми!

В дверь постучали: это вошел Крильон. Пытливо посмотрев на молодых людей, сидевших с Ноэ, герцог сказал:

— Черт возьми! Эти горбатые носы, черные волосы, загорелые лица и белые зубы кажутся мне добрым предзнаменованием! Здравствуйте, господа!

— Ваша светлость, — сказал Амори де Ноэ, — позвольте мне представить вам моих друзей — Ожье де Левиса и Гектора де Галяра!

— Черт возьми! Вот это я называю добрыми старыми именами! Могу поручиться, что эти господа и являются нашими сообщниками в том деле, о котором мы говорили с вами сегодня.

— Да, эти и еще один, который прибудет позднее! Крильон занял предложенное ему место и заговорил:

— Господа, завтра должна состояться казнь опаснейшего преступника — парфюмера-отравителя королевы-матери. Я уверен, что будет произведена попытка отбить его у палача, но если эта затея удастся, то многим грозит гибель, так как негодяи Рене способен отравить самого Бога и его святых. Правда, я сам буду эскортировать преступника с отрядом всадников, но на них плоха надежда: при первом же натиске они разбегутся во все стороны, так как кому же охота навлекать на себя гнев мстительной Екатерины Медичи! Ну, а один я не смогу сделать ничего. Вот почему мне нужны на завтрашний день несколько добрых молодцов, на которых можно положиться и которые не поддадутся страху перед королевой!