Полное собрание стихотворений и поэм. Том 1 - Эдуард Вениаминович Лимонов

Чернышов — он был всё-таки добрый старик — заговорил о чём-то другом. Великий бабник но и Великий Женский Друг был также Великий Формалист и потому стал объяснять мне какую рубашку нужно и как насколько должны выглядывать манжеты из рукава

Вечером когда море немного поутихло она в лёгких туфельках вышла погулять. Я подошёл весь пьяный. ну весь пьяный и сказал — Добрый вечер! гуляете? А вы напились. напились как! простодушно удивилась она. Очень напился! согласился я. Вы ругаться не будете? спросила она. Нет — сказал я — не буду — что вы. — Тогда Хорошо — пойдёмте к самой волне посидим. Да идёмте! — сказал я и поплёлся за ней

В ту осень я был одержим идеей завести себе точно такие же брюки под коленку какие были у меня в детстве. Но никто не знал как выкраивать такие брюки. Я огорчался дней восемь курил и строил на бумаге чертежи. А потом всё куда-то унеслось На меня легла тьма и я забыл о тех брюках

Вот хорошее место — сказала она — мы можем здесь отдохнуть и присела в сено. Дети вырыли в сене какие-то причудливые ходы и она тотчас же полезла в одну из дыр. Её не смущало то что мелькали её трусики и мне решительно всё было видно. даже мельчайшие мышцы. Римма вернитесь — сказал я ей — но она там где-то глухо захохотала и исчезла

Мой друг приехал издалека и рассказывал что он видел в далёких землях. Все то же. все то же — думал я с грустью не отвечая на энтузиазм с каким он изображал тамошние нравы и обычаи

Наиболее долговечная поэзия — человеческая. О человеке — так говорил я провинциалам которые заботились о форме. Они думали что я кривлю душой

Рукой я ухватился за карниз. подтянулся и полез вверх. Заглянув в окно увидел её. Она лежала на постели полураздетая ноги её были там где подушка а голова почти упала на пол. она плакала. Вдруг она взглянула на окно…

Ты всё держишься за своё «я». Признай, что я больше и тебя и тех с тобой. Признай и служи мне

Лечил я её красным вином нагревая его в горячей воде. Открытое вино дымилось. Было спокойно. она лежала — выделяясь на белом белье. лечил я её друзья мои — красным вином и приготавливая его уж надышался и был пьяным

Резво скачущие ноги девочки вызывают в памяти другие ноги. другой девочки только более развратной и противной. Давно… та девочка любила выделывать балетные па и при этом специально становилась чтоб показывать мне свои всякие места. она была странная уродина эта девочка хотя на вид красивая

Всё у меня слипается. навязла клейкая масса своих и всеобщих кусков жизни. я переступаю через призрачные чернозёмные ямы. неожиданно выхожу из призрачных чернозёмных кустов. Я наклоняю голову среди деревьев. она в шляпе. шляпа белая и широкая. лепечет на солнце. а пальчики просвечивают. Дамский велосипед. корзинка с клубникой. вяжущее средство дубовой коры. Вечер. светлое платье. загорелые руки. бледная улыбка — мертвецы теперь все. все мертвецы

В последнее время на террасе стал часто возникать дедушка с особенной улыбкой и вообще старая плоть его. он стоит в отдалении на террасе и она заполнена туманом

Во мне есть плодородия — сказал я год спустя — но нету того чем ядят и пьют и делают более сложные движения. Всё во вторник пожрало искусство. Я как напоенный искусством. Яд! яд! — вскричал я.

1971 год

«Русское»: из сборника «Азия»

(1972)

«Мухи летают и летают фразы…»

Мухи летают и летают фразы Вечер продвигается но не весь сразу Брат улыбается. тихо помидор ест а сестра качается. а в сестре задор есть А сестра поёт песенку неведомую русскую очень несчастливую — то широкую то узкую Говорится в этой песенке настоящими словами как любил один одну. и друг друга целовали А вечер замедленно в России происходит Брат поднимается и через дверь выходит А сестра растрогана своим собственным пением слеза покатилася. мешается с зрением За ней другая катится. и мокрое пятно Уже на белом платьице. Да это всё равно! Ведь никто и не любит-то и городок маленький и книжки все печальные. а в октябре — валенки

«Это было когда уезжал…»

Это было когда уезжал В Арзамас я тогда уезжал Это было когда уезжал и приеду когда я не знал это было что я уезжал В это утро в кровати дремал только луч меня нежный