Невеста для Мрака (СИ) - Екатерина Оленева

Толстуха воинственно уперла руки в бока. Оно и понятно. С её точки зрения маленькая пигалица ей в бою не конкурентка.

— Ты кто такая, чтобы мне тут указывать?!

Ну ведь не скажешь же правду? Тогда вся конспирация насмарку.

Перекинув сладко посапывающего Лейрина на одну руку, вторую я сомкнула (ну, ладно, не совсем сомкнула, ведь шея у маэры была толще моей талии) схватила её за шею, посылая самый слабенький огненный импульс, от которого её глаза выкатились из орбит, а рот широко раскрылся в безмолвном ужасе.

— Я та, кому не следует перечить, потому что ты не захочешь, чтобы я всерьёз рассердилась. Быстро вперёд, выполнять мой приказ, без ненужных расспросов и уточнений.

Топая, как раненный слон, бабища устремилась прочь со скоростью, которой гепард позавидовал бы.

Через четверть часа передо мной возникла сухопарая особа, одетая с безукоризненной аккуратностью.

— Чем могу быть полезна?

— Я должна доверить вашему попечительству этого младенца.

— Мы не принимаем младенцев таким образом, миледи.

— Придётся сделать исключения из правил.

— Существуют правила, которым в нашем Ордене следуют неукоснительно.

— Ты не поняла, красавица, — зашипела я разъярённой коброй, с трудом сдерживаясь, чтобы не превратить это тело в кровавый бифштекс. — Я не спрашиваю тебя — я ставлю в известность. Ты возьмёшь у меня младенца и станешь заботиться о нём, как о своём собственном и даже ещё лучше. Потому что если с этим мальчиком что-нибудь случится, то ты будешь меня молить о смерти часами, а может быть, даже сутками. Отныне, — я схватила её за ворот и притянула к себе, — отныне он для тебя и бог, и царь, и брат, и священная хоругвь. Ты поняла?

Я улыбнулась ей в лицо, с наслаждением наблюдая, как она бледнеет.

— Знаешь, кто я? Я — воплощенный кошмар. По счастью, пока ещё не твой. Но когда я вернусь сюда за этим младенцем, он должен быть сыт, счастлив и благополучен так, как только может быть счастлив, сыт и благополучен ребёнок. Отныне это должно стать не просто твоим правилом — твоей религией. Если ты сделаешь так, как я сказала, я награжу тебя сверх меры, останешься довольна. А если нет…

Я прижала обжигающую до красного следа ладонь к её щеке, заставив мать-настоятельницу взвизгнуть от боли.

— Это даже не аванс, — с издёвкой засмеялась я. — Вот, возьми.

И бросила к её ногам два туго набитых мешочка с золотыми монетами, которые за несколько часов до этого извлекла из сейфа Миарона.

— Один принадлежит младенцу, вторым можешь распоряжаться по своему усмотрению, он плата за твою игру по моим правилам. Надеюсь, мы поняли друг друга? И не мучайте себя проблемой выбора между долгом и моим приказом — у вас выбора нет. Либо вы выполняете мою волю, либо горячо жалеете, что это не сделали. Вы всё поняли?

— Да, миледи, — сдавленным, то ли от страха, то ли от возмущения, голосом произнесла мать-настоятельница.

— Хорошо, — кивнула я.

Судя по выражению лица моей собеседницы, кровь у той застыла в жилах окончательно.

Вот и чудненько. Страх — лучший мотиватор. Он куда надёжнее любви, долга и даже чувства собственной выгоды.

Я не глядела на сына. Не могла заставить себя это сделать. Когда уходишь — не оборачивайся, иначе двигаться вперёд не останется сил.

Я скоро вернусь за тобой, сердце моё! Вот только улажу кое-какие дела — и вернусь!

Здесь, среди простых смертных, ты будешь в полной безопасности, которую дворцы тебе обеспечить не смогут.

Если бы ты знал, как мне больно оставлять тебя, как эта разлука рвёт последние живые струны моей души…

Но я хочу, чтобы ты жил. И я не могу допустить, чтобы ты стал оружием против меня, веревкой, которыми мои враги свяжут мне руки. Я буду охранять тебя, любить тебя, я буду с тобой, как только смогу…

А пока…

Пока надо мной больше нет господ. Только звездное небо.

***

В воздухе вилась зябкая морось, полуснег-полудождь, когда ездовой демон опустился перед замком, в котором предпочёл дожидаться вестей о своей королеве Тёмный Властелин.

Король пробыл здесь не больше трёх недель, но множество вельмож, дам и кавалеров незамедлительно поспешили сюда, в земли, представляющимися избалованным столичным жителям чуть ли не краем света, лишь бы всё время быть на глазах, как пресловутое бельмо.

До рассвета оставалось не более получаса. Стража попыталась воспрепятствовать моему желанию попасть внутрь, но я рыкнула на них, представившись ожидаемой королевой и, хотя они не слишком-то мне поверили, всё же предпочли доложить обо всём своему начальству незамедлительно.

Начальство без лишних проволочек меня опознало и поспешило с новостями к Его Величеству. После чего двери перед моим носом гостеприимно распахнулись.

Тёмный Король, несмотря на ранний час, встретил меня в огромной комнате, заменяющей в этом замке тронный зал.

Пока я шла по длинной узкой ковровой дорожке, протянувшейся от двери до кресла, на бесстрастном, как у статуи, лице короля не дрогнул не один мускул.

Траурный цвет широкого, длинного одеяния подчеркивал бледность королевского лица, мрачную глубину его глазниц, под которыми набрякли мешки.

— Вот и вы, моя королева? — приветствовал он меня.

Тихий голос удивительно легко заполнял собой пространство пустого зала.

— Вернулись, наконец.

Вернулась. Что мне ещё оставалось делать? Так река приходит к своему устью, предложение — к точке, история — к логическому разрешению, к развязке.

— Мне было некуда больше идти, — холодно уронила я, прямо глядя в его серые, как ноябрьские небеса, глаза.

— Оборотень не возражал?

— Нет. К тому моменту, как я решила к вам вернуться, он был уже мёртв.

Всё сказанное мной, увы, была чистая правда.

— Мёртв?..

По сошедшимся над переносицей бровями я поняла, что мои речи скорее раздражают его, чем радуют.

— Танита убила его, — пояснила я. — Они, наконец-то, свели старые счёты.

Это тоже было правдой.

— Где она?

— Мертва.

— Ты убила её?

— Нет. Я тут не при чём.

Глаза Дик*Кар*Стала внимательно следили за мной.

— Где твой сын? Он тоже мёртв?

— Миарон солгал. Лейриана с ним не было. Может быть он успел спрятать его, а может быть, всё с самого начало было лишь фарсом.

Наступила тишина.

Не знаю, какой она казалась Дик*Кар*Сталу. В иное время я, может быть, сочла бы её напряжённой, но сейчас просто стояла и ждала, как мой муж распорядится моей жизнь. Прикажи он мне отправиться в Святую Обитель Вечной Жизни на вечное пребывание в келье во искуплении собственных грехов перед ним и его короной, я бы приняла это покорно. Не исключено даже, что с облегчением и радостью.