Живой проект (СИ) - Еремина Дарья Викторовна

LPI

. Выкладывай. Женщина поднялась, и Михаил сообразил, что она по-старинке встала навытяжку, чтобы предоставить отчет. – Люда, не надо так... ты уже не мой секретарь. – А ты уже не президент

LPI

. Михаил сглотнул и попытался подняться, но боль заставила его вскрикнуть и поморщиться. – Что?! – Пока ты был на операционном столе, прошло собрание акционеров. Единогласно ты смещен с должности, – продолжала Людмила, точнее ее бездушное изваяние со стеклянными глазами, смотрящими в видимую лишь одной ей даль. Звенящий голос выдавал напряжение и боль, на которую она, по мнению всех знавших ее людей, была в принципе не способна. – Вторым в повестке собрания был вопрос выделения доли “Руси”. Они вывели средства из

LPI

... “Живым проектом” и “Арктикой-1”. Наступила гробовая тишина. Людмила пыталась опустить взгляд на мужчину перед собой, но так и не смогла. – Я рада, что тебе заменили сердце до этого известия.

К сожалению, это уже не удивляло: очередной мертвый поселок сгрудившихся пятиэтажек несколькими улочками раскинулся ниже, за изгибом разбитой дороги, еле припорошенной снегом. Петр вцепился в обледенелые заграждения моста и ждал возвращения стрекоз, уже оттранслировавших визуальное подтверждение абсолютного запустения. Седьмое декабря – день очередного обслуживания системы нейтрализации последствий его пагубной зависимости – был вчера. Его потрясывало. Нужно было срочно найти дозу и двигать дальше, к Вере... вглубь Казахстана. Без паспортного чипа любые общественные коммуникационные сети, о которых Петр имел представление, оставались недоступны. Подставив ладонь с тонкой пластинкой – доком для стрекоз, Петр принял крошек-роботов и вернулся к мотоциклу. – Мей, можешь подключиться хоть к какой-нибудь сети здесь? – В поселке нет электричества, Петь, вышки вне доступа, – ответил поисковик в ухе, заставив болезненно сомкнуть веки. Встречая после Волгодонска лишь заброшенные поселки, своими залитыми солнечным светом пятиэтажными руинами похожие на старые фотографии, Петр жалел, что не вернулся к цивилизации хотя бы за едой и дозой на путь до следующей точки остановки. Солнце слепило глаза. Остальное тело практически онемело от холода, голода и усталости. Если погода изменится, поднимется ветер или пойдет снег, ему будет сложно продолжать путь. – Авторизуй меня хоть как подопытного хомяка, мне нужна сеть! – Мне нужен любой сигнал от

LSS

LPI

, Петя. Основной модуль авторизует тебя по моим ключам. Тогда я свяжу тебя с кем пожелаешь. – С утра ты сказала, что здесь может быть выход! – Мои данные устарели. Месяц назад коммуникации в этом квадрате были возможны. Теперь имеет смысл добраться до зоны покрытия спутников с корпоративными модулями. – Блин, а чужим спутником ты воспользоваться не можешь? – С текущими модулями я не смогу тебя авторизовать в чужой сети, Петя, – только

LSS

LPI

позволит это вне зависимости от идентификатора в носимом чипе. Еду найти оказалось не так сложно. Иногда казалось, что поселки покидали стихийно. Бывало, Мэй предупреждала, что кто-то здесь все еще живет. И тогда Петр разводил костер посреди города, и языки пламени плясали на домах, привлекая диких собак и не менее диких людей. И они еще ни разу не отказали в корке хлеба. – Ладно, что дальше? – Рекомендую поискать в вендинговых аппаратах питательные инъекции. На пересечении улиц Ленина и Советской остался автомат, в аптеке на соседней улице так же могло что-то остаться. – Да с чего бы там что-то осталось? – Если нет, останется только ехать дальше. – Веди...

– Стас, ты должен был предупредить! Крышаев расхаживал взад-вперед в кабинете профессора Королева. Лариса Сергеевна в несвойственной ей позе привалилась плечом к косяку и наблюдала за супругом с презрительной, высокомерной улыбкой. Веса голоса Николая было недостаточно, чтобы блокировать переворот в корпорации. Ничего не подозревая, дав свое добро на смещение Мишки с должности главы

LPI

, Крышаев в ужасе выслушал следующий вынесенный на голосование вопрос. Вывод “Живого проекта” из

LPI

значил, что все, что они провернули с Пэттинсоном, не имело теперь никакого значения. – Не отъезжай никуда из дома, Коль. – Что мне теперь делать? Ты не представляешь... что вы наделали... что они со мной сделают! – Мы защитим тебя, Коля, – Иванов успокаивающе поднял ладони, – дождись нашего человека. Он проводит тебя в один из корпоративных бункеров, отсидишься, пока все не успокоится. – Вы ведь не убьете меня? Она ничего не получит, если вы убьете меня! – вскричал Николай, вскинув руку в направлении супруги. – Что ты, Коля. Мы же друзья. Все будет хорошо. Иванов отключился. Николай поднял затравленный взгляд на жену: – Вы ведь не тронете Мишку? – Что ты, Коля, он же мой сын! – воскликнула женщина с улыбкой. Николай медленно опустился в кресло, взглянул в окно и встретился взглядом с женщиной у двери. – Липа, заблокируй окна в доме, что-то холодно стало... – пробормотала Лариса Сергеевна и, сделав шаг назад, позволила двери между ними закрыться. Николай услышал тихий щелчок замка и стер испарину со лба. – Сволочи... – прошептал он сдавленно и поднялся к окну. – Ник, ну здравствуй, дружок! – тихо и зловеще воскликнул знакомый голос за спиной. – Эд, это все ошибка! Я не принимал в этом участия! Я не виноват! Почему ты не отвечал на мои звонки?!! Пэттинсон смотрел на старого знакомого холодным взглядом светлых глаз и молчал. – Доля в

LPI

, позволяющая с твоей поддержкой диктовать свои условия? Коалиция с “Русью”? – Я не виноват! Они не предупредили! Эд, я отдам свою долю. Я отдам все, что есть! – Зачем мне все, что у тебя есть?! – вскричал Пэттинсон, – мы договаривались об Арктике-1, о “Живом проекте”! Что значит твое “все”, когда мы потеряли ключевые точки и фабрики? – Что ты хочешь, Эд? – глухо спросил Николай. – Зачем ты звонишь? – Сказать тебе “прощай”, партнер. Николай сорвался с места, но дверь оказалась ожидаемо закрыта. – Лара, умоляю, выпусти меня! Ради всего святого, что осталось в тебе... или мне... ради бога! За дверью было тихо, но Николаю мерещился незнакомый смех, более молодой и дерзкий, чем мог быть рожден телом когда-то любимой и почитаемой женщины. Внезапно ставший враждебным мир сжимался вокруг, не позволяя вздохнуть полной грудью. Выбрав контакт Михаила, Крышаев упорно ждал ответа, но крестник не отвечал. Когда над домом послышался гул, Николай схватил гостевое кресло и швырнул его в окно. – Сними блокировку, Липа! Сними эту чертову блокировку! – Распоряжения Ларисы Сергеевны являются приоритетными, Николай. – А если это не она, Липа? Откуда ты знаешь, что это Лариса Сергеевна? Проверь все параметры! – Все параметры в норме, Николай. Николай зашвырнул в окно и хозяйское кресло. Дверь бесшумно отворилась и на пороге появилась фигура в деловом костюме. – Господин Крышаев, проследуйте за мной, – приказал новоприбывший. Николай узнал стандартную куклу сотрудников внутренней безопасности “Руси” – ловкую, с прекрасным откликом и лучшими среди подобных разработок показателями по устойчивости к деформациям. От этой куклы нельзя было сбежать или спрятаться, ее нельзя было поранить или убить, с ней не стоило “договариваться”, потому что оператором мог быть кто угодно. Понуро опустив плечи, Николай направился к выходу. Взгляд от окна обеденной залы, сквозь которую он проходил, заставил остановиться. Лариса Сергеевна смотрела молча и пристально. Сжав губы, Николай продолжил путь. Ему нечего было сказать этой женщине. 25 “Один из основателей Лаборатории Королева и старейший акционер Live Project Incorporated – Николай Крышаев был найден мертвым минувшим вечером в своей постели. Не удивительно, что у пожилого мужчины, стоявшего у истоков

LPI

и горячо переживающего за судьбу корпорации, после известия о выделении “Живого проекта” из состава

LPI

, остановилось сердце. Единственной наследницей господина Крышаева по завещанию является его вдова – Лариса Сергеевна Королева. Для нее эта утрата болезненна вдвойне. После снятия с должности президента