Шепот Темного Прошлого - Оксана Панкеева

– Ну вы и долго, – обратился к его величеству Жак, с радостью оставляя почти проигранный спор. – Элмар уже успел стрескать все, что нашел у меня на кухне, Диего основательно заскучал, а я задолбался их развлекать. Ну что, рассказал вам Мафей свой сон?

Шеллар кивнул:

– Ничего неотвратимого. Попробуем сделать, что сможем. Чем короля угостите?

Шут с готовностью заглянул в чайник и тут же огорченно охнул.

– А чай кончился! Это все Элмар…

Принц-бастард с отвращением посмотрел на Жака и поднялся.

– Если моя охранная служба на сегодня закончена, то я пошел домой. Хотелось бы добраться туда прежде, чем перестанет действовать обезболивающее заклинание. И еще я спать хочу. А если тебе завтра покажется снова, что я страдаю от безделья, потрудись вспомнить, что…

– Я таких вещей не забываю, – нахмурился король. – Можешь идти, если есть желание пройтись пешком. А если нет, скоро здесь будет телепортист. Так что, Жак, чаю совсем нет? Я уже согласен сам пошарить на твоей кухне, если тебе невмоготу ухаживать за гостями.

Элмар немедленно сел на место, явно не имея желания ходить пешком, Жак заколебался – то ли полениться, то ли все же поухаживать за его величеством, и тут вдруг заговорил Кантор:

– Кофе хотите?

– Кофе? – переспросил Шеллар.

– Я хочу кофе, – пояснил мистралиец, поднимаясь. – Если хотите, и вам сварю.

– Спасибо, с удовольствием. Тебе помочь?

– Справлюсь, – мрачновато, но без обычной агрессивности отозвался Кантор и направился на кухню. Никогда не знаешь, чего от него ждать, от этого ненормального мистралийца…

Король проводил его взглядом, отметил про себя, что Кантор уже почти не хромает, да и спина заживает успешно, затем обратился к остальным.

– О чем таком веселом вы беседовали?

– Рассуждали, много это или мало – шестнадцать лет, – охотно пояснил Жак, и его величеству стала ясна причина мрачного настроения Кантора. Нашли о чем напомнить, любители дискуссий на абстрактные темы… О том, как все было прекрасно тогда и как дерьмово теперь. – Элмар утверждает, что в шестнадцать лет человек уже вполне взрослый, и тут же сам себе противоречит, вспоминая, как он по глупости получил по голове кистенем в своей первой битве. А вы что скажете по этому поводу?

– Дискутанты хреновы, – усмехнулся король. – Дались вам эти шестнадцать! Почему бы не поговорить, например, о пятидесяти?

– Нам еще не было пятидесяти, – проворчал Элмар. – И никто не гарантирует, что будет.

Жак немедленно скис, а его величество продолжил воспитательный процесс.

– Зачем же так сразу, давайте надеяться на лучшее. Вот ты, к примеру, расплывешься, как и твой батюшка, наживешь цирроз печени, гипертонию и радикулит. Жак превратится в маленького лысого толстячка. А мы с Кантором останемся стройными и высокими кавалерами, и могу поспорить, на него и в этом возрасте будут вешаться дамы.

– Насчет него не знаю, – попытался отомстить разобиженный Элмар, – а вот ты будешь питаться манной кашей и паровыми овощами по причине застарелой язвы желудка и выкашливать последние остатки своих прокуренных легких.

– О нет, – рассмеялся Шеллар, которого мрачный прогноз кузена ничуть не впечатлил, хотя бы потому, что был до смешного предсказуем, как и все, что говорил первый паладин. – Это не раньше семидесяти. А об этой отдаленной дате нам нет смысла спорить, ибо столько вы уж точно не проживете.

– Ваше величество! – окликнул с кухни Кантор. – Подойдите, взгляните, сколько вам сыпать.

В его голосе королю почудились бодрые нотки. Выйдя же на кухню, он обнаружил, что Кантор действительно тихонько хихикает, насыпая молотый кофе в серебряный кофейничек.

– Сколько? – спросил Диего, кивая на ложечку.

– Как себе, – улыбнулся Шеллар, облокачиваясь на буфет. – Что тебя так развеселило?

– Вы что, нарочно испортили им настроение, чтобы меня утешить?

– Отчасти, – пожал плечами его величество. – А тебя действительно развеселило их испорченное настроение?

– Нет, – усмехнулся мистралиец, долил в кофейник воды и поставил на плиту. – Меня утешила ваша личная королевская забота. Вы всегда так трепетно относитесь к душевному состоянию своих подчиненных?

– Боги с тобой, Кантор, на всех меня не хватит. Но ты настолько невыносим в общении, когда у тебя плохое настроение, что себе дешевле сохранять его хорошим.

Мистралиец не ответил и некоторое время молчал, следя за кофейником. Когда же процедура, требующая пристального внимания, была завершена, перенес кофейник на стол и, не отрывая взгляда от чашек, которые доставал из буфета, очень тихо спросил:

– Ваше величество, вы еще не отказались от мысли прощупать господина Пуриша?

– А что?

– Хочу предложить свою помощь.

– Серьезно? Почему вдруг?

– Да так… – Кантор, не оборачиваясь и по-прежнему не глядя на короля, пожал плечами. – Безделье замучило. Скучно стало. И мысль одна появилась…

– Прекрасно, – улыбнулся Шеллар. Хотя мистралиец, в отличие от кузена, был совершенно непредсказуем, и зачастую трудно было не только предвидеть его реакцию на что-либо, но и объяснить, почему он повел себя так, а не иначе, в данном случае причину внезапного предложения о сотрудничестве его величество определил сразу. Видимо, уж очень хотелось товарищу Кантору, чтобы Жак все-таки дожил до пятидесяти… – Вернемся во дворец, и сразу… Впрочем, нет, сразу не получится, у меня с утра несколько посетителей запланировано, приходи к десяти в мой кабинет, обсудим.

Кантор молча кивнул и протянул ему чашку.

– Несите сами, а то у меня рук не хватает.

– Спасибо, – серьезно кивнул король, принимая напиток. – А как твоя рука? Долго еще будет болеть?

– Да почти зажила. Повязку не снимаю, чтобы Ольгу не пугать. Она, когда спину увидела, полночи плакала… Я бы сам отнес вашу чашку, просто с забинтованными пальцами неудобно.

Элмар до сих пор сидел надутый и сочинял достойный ответ Шеллару по поводу его самого в пятидесятилетнем возрасте. Жак мрачно убирал со стола посуду. Похоже, он понял, зачем король так обломал их с Элмаром дискуссию…

– Ваше величество, – продолжая свой тяжкий труд, сообщил он. – Тут Диего одну идею выдал, я вам потом расскажу… Хотя он и сам поделиться ею может.

– Отчего же потом? – приподнял брови Шеллар. – Сейчас отправишься вместе со мной, Жак, и расскажешь. Я все равно собирался побеседовать с тобой, а если не успеем до семи, то проснется Кира, потом явится Флавиус, пойдут прочие посетители, и раньше одиннадцати я не освобожусь.

– А вот это все, – Жак обвел рукой грязный стол, заставленный чашками и тарелками, – так бросить? Тереза меня закопает за бардак в доме.