Государь. О том, как надлежит поступать с людьми - Никколо Макиавелли

а также о том, что он кажется тем, что есть и что его уродство не бред, и если бы под рукой у меня было ваше письмо, я бы воспользовался случаем почерпнуть из этого источника[122]. Впрочем, ничего не потеряно, и завтра я жду от вас совета насчет моих дел – с одним из этих солдат, только пусть скачет быстро и приезжает сюда весь вымокший, чтобы сразить всю команду; этим вы окажете мне честь и одновременно ваши стрелки разомкнутся, а для коней к лету это очень полезно. Написал бы вам еще, но не хочу напрягать воображение, чтобы во всей свежести сохранить его на завтра. Поручаю себя Вашей Милости, да пребудет всегда в желанном здравии.

В Карпи, 17 мая 1521.

Ваш покорнейше. Никколо Макиавелли, посланник к братьям – миноритам

IX. К Гвидо Макиавелли

Моему дорогому сыночку Гвидо от Никколо Макиавелли. —

Во Флоренцию

Гвидо, дражайший мой сыночек, я получил твое письмо, которое меня очень порадовало, особенно известием, что ты выздоровел, ведь для меня нет ничего важнее этого; и если Господь продлит твои и мои дни, я надеюсь вырастить из тебя порядочного человека, коль скоро и ты приложишь необходимое старание; потому что кроме больших связей, которыми я располагаю, я завязал еще дружбу с кардиналом Чибо, и столь тесную, что сам удивляюсь; она пойдет тебе на пользу, но ты должен учиться[123]. И раз ты не будешь теперь отнекиваться под предлогом болезни, потрудись выучиться словесности и музыке, ты ведь видишь, сколько почета доставляют мне мои слабые дарования. Итак, сынок, если ты хочешь меня утешить, а для себя добиться благосостояния и чести, будь прилежным и учись, потому что если ты сам себе поможешь, тебе станут помогать все.

Маленького мула, который взбесился, нужно лечить не так, как всех помешанных, а наоборот: тех всегда связывают, а я хочу, чтобы ты его развязал. Отдай его Ванджело[124] и скажи, пусть отведет его в Монтепульяно, разнуздает и отпустит на все четыре стороны искать подножный корм и лечиться от бешенства. Место там раздольное, а животное маленькое, вреда оно никому не причинит; так без лишних хлопот будет видно, чем оно займется, а если выздоровеет, ты успеешь его вернуть. С другими лошадьми сделайте, как велел Лодовико, за которого я благодарю Господа, что он выздоровел и продал их; я знаю, что он правильно поступил, вернув деньги, но меня беспокоит и огорчает, что он не написал.

Кланяйся моне Мариетте[125] и скажи ей, что я собирался выехать со дня на день, и теперь собираюсь; и никогда я так не хотел очутиться во Флоренции, как сейчас; но иначе поступить не могу. Скажешь только насчет слухов, которые ходят, чтобы она не тревожилась, потому что я буду у вас раньше, какая бы беда ни случилась. Поцелуй Баччину. Пьеро и Тотто, если он там; как бы я хотел знать, прошло ли у него с глазами. Не горюйте и тратьте меньше, чем могли бы; напомни Бернардо[126], чтобы он вел себя как следует, за последние две недели я написал ему два письма, а ответа не получил. Христос да охранит вас всех.

2 апреля 1527.

Никколо Макиавелли, в Имоле

X. К Франческо Веттори

Сиятельному и мною чтимому Франческо Веттори.

Во Флоренцию[127].

Светлейший и проч. Монсиньор Де Ла Мотт [128]был сегодня в имперском лагере по поводу заключения договора, которое здесь составлено, и если Бурбону[129] оно понравится, он должен остановить войско, но если двинет его, это верный знак, что он против; так что завтрашний день рассудит наши дела. Поэтому здесь решено, если он двинется завтра, настроиться на войну и оставить малейшие помышления о мире; а если не двинется, думать о мире и распроститься с мыслью о войне. Вот на что вам следует теперь рассчитывать, и если решится в пользу войны, отбросить все надежды на мир, с тем чтобы союзники поспешили выступить без оглядки, потому что пришло время не раздумывать, а действовать очертя голову, ведь отчаяние часто подсказывает средства, которые не под силу обнаружить свободному выбору.

Эти люди выступают сюда без артиллерии, перед ними труднопроходимая местность, так что если мы соединим слабые остатки нашей энергии с готовыми уже силами Лиги, то им придется со стыдом убраться отсюда или хотя бы умерить свои притязания. Я люблю мессера Франческо Гвиччардини, люблю мою родину больше, чем собственную душу, и с высоты того опыта, который мне дали шестьдесят лет[130], говорю вам, что навряд ли можно очутиться в более трудных обстоятельствах, чем теперь, когда мир насущно необходим, но от войны нельзя отказаться, и к тому же мы располагаем государем, который толком не способен добиться ни войны, ни мира[131]. Нижайший вам поклон.

16 апреля 1527.

Никколо Макиавелли, в Форли