Зверобой, или Первая тропа войны - Джеймс Купер

— Это, Змей, для тебя лишнее основание быть осторожным и без нужды не подвергать себя опасности, — прибавил охотник. — Для вашего племени обладание таким ружьем стоит хорошей победы. Минги позеленеют от зависти, и, что еще важнее, они уже не посмеют больше бродить без опаски вокруг деревни, где хранится это ружье; поэтому береги его, делавар, и помни, что на твоем попечении теперь находится вещь, обладающая всеми достоинствами живого существа без его недостатков. Уа-та-Уа должна быть и, без сомнения, будет очень дорога тебе, но «оленебой» станет предметом любви и поклонения всего вашего народа.

— Одно ружье стоит другого, Зверобой, — возразил индеец, несколько уязвленный тем, что друг оценил его невесту ниже, чем ружье. — Все они убивают, все сделаны из дерева и железа. Жена мила сердцу; ружье хорошо для стрельбы.

— А что такое человек в лесу, если ему нечем стрелять? В самом лучшем случае он становится жалким траппером, а не то ему приходится вязать веники и плести корзины. Такой человек умеет сеять хлеб, но никогда не узнает вкуса дичи и не отличит медвежьей ветчины от кабаньей… Ну ладно, друг! Подобный случай, быть может, никогда не представится нам, и я непременно хочу испытать это знаменитое ружье. Принеси-ка сюда твой карабин, а я испробую «оленебой», чтобы мы могли узнать все его скрытые достоинства.

Это предложение, отвлекшее присутствующих от тяжелых мыслей, было принято всеми с удовольствием.

Девушки с готовностью вынесли на платформу весь запас огнестрельного оружия, принадлежавшего Хаттеру. Арсенал старика был довольно богат: в нем имелось несколько ружей, всегда заряженных на тот случай, если бы пришлось внезапно пустить их в ход. Оставалось только подсыпать на полки свежего пороху, что и было сделано общими силами очень быстро, так как женщины по части оборонительных приготовлений обладали не меньшим опытом, чем мужчины.

— Теперь, Змей, мы начнем помаленьку: сперва испытаем обыкновенные ружья старика Тома и только потом — твой карабин, а затем — «оленебой», — сказал Зверобой, радуясь тому, что снова держит в руках ружье и может показать свое искусство. — Птиц здесь видимо-невидимо: одни плавают на воде, другие летают над озером и как раз на нужном расстоянии от замка. Покажи нам, делавар, пичужку, которую ты намерен пугнуть. Да вон, прямо к востоку, я вижу, плывет селезень. Это проворная тварь, она умеет нырять в мгновение ока; на ней стоит попробовать ружье и порох.

Чингачгук не отличался многословием. Лишь только ему указали птицу, он прицелился и выстрелил. При вспышке выстрела селезень мгновенно нырнул, как и ожидал Зверобой, и пуля скользнула по поверхности озера, ударившись о воду в нескольких дюймах от места, где недавно плавала птица. Зверобой рассмеялся своим сердечным смехом, но в то же время приготовился к выстрелу и стоял, зорко наблюдая за спокойной водной гладью. Вот на ней показалось темное пятно, селезень вынырнул, чтобы перевести дух, и взмахнул крыльями. Тут пуля ударила ему прямо в грудь, и он, мертвый, опрокинулся на спину. Секунду спустя Зверобой уже стоял, опираясь прикладом своего ружья о платформу, так спокойно, как будто ничего не случилось, хотя он и смеялся своим обычным беззвучным смехом.

— Ну, это еще не бог весть какое испытание для ружей, — сказал он, как бы желая умалить свою собственную заслугу. — Это не свидетельствует ни за, ни против ружья, поскольку все зависело от быстроты руки и верности глаза. Я захватил птицу врасплох, иначе она могла бы снова нырнуть, прежде чем пуля настигла ее. Но Змей слишком мудр, чтобы придавать значение таким фокусам; он давно к ним привык. Помнишь, вождь, как ты хотел убить дикого гуся, а я подстрелил его прямо у тебя под носом? Впрочем, такие вещи не могут поссорить друзей, а молодежи надо иногда позабавиться, Джудит… Ага, теперь я опять вижу птицу, какая нам требуется, и мы не должны упускать удобный случай. Вон там, немного севернее, делавар!

Индеец посмотрел в ту сторону и вскоре заметил большую черную утку, с величавым спокойствием плававшую на поверхности воды. В те далекие времена, когда лишь очень немногие люди нарушали своим присутствием гармонию пустыни, все мелкие озера, которыми изобилует внутренняя часть Нью-Йорка, служили прибежищем для перелетных птиц. Мерцающее Зеркало, подобно другим водоемам, некогда кишело всевозможными видами уток, гусей, чаек и гагар. После появления Хаттера Мерцающее Зеркало по сравнению с другими озерами, более далекими и уединенными, опустело, хотя в нем еще продолжали гнездиться разные породы птиц, как гнездятся они там и по сие время. В ту минуту из «замка» можно было увидеть сотни птиц, дремавших на воде или купавших свои перья в прозрачной стихии. Но ни одна из них не представляла собой такой подходящей мишени, как черная утка, на которую Зверобой только что указал своему другу. Чингачгук не стал тратить слов понапрасну и немедленно приступил к делу. На этот раз он целился старательно, и ему удалось перебить утке крыло. Она с криком поплыла по воде, быстро увеличивая расстояние, отделявшее ее от врагов.

— Надо покончить с мучениями этой твари! — воскликнул Зверобой, видя, что птица тщетно старается взмахнуть раненым крылом. — Для этого здесь найдутся и ружье и глаз.

Утка все еще барахталась в воде, когда роковая пуля нагнала ее, отделив голову от шеи так чисто, словно ее отрубили топором. Уа-та-Уа испустила было тихий крик восторга, обрадованная успехом молодого индейца, но, увидев теперь превосходство его друга, насупилась. Вождь, напротив, издал радостное восклицание, и улыбка его говорила о том, что он искренне восхищен и нисколько не завидует сопернику.

— Не обращай внимания на девчонку, Змей, пусть ее сердится, мне от этого ни холодно ни жарко, — сказал Зверобой смеясь. — Для женщин довольно естественно принимать к сердцу победы и поражения мужа, а вы теперь, можно сказать, все равно что муж и жена. Однако постреляем немного в птиц, которые носятся у нас над головой; предлагаю тебе целить в летящую мишень. Вот это будет настоящее испытание: оно требует меткого ружья, как и меткого глаза.

На озере водились орлы, которые живут вблизи воды и питаются рыбой. Как раз в эту минуту один из них парил на довольно значительной высоте, подстерегая добычу; его голодные птенцы высовывали головы из гнезда, которое можно было различить на голой вершине сухой сосны. Чингачгук молча направил новое ружье на эту птицу и, тщательно прицелившись, выстрелил. Более широкий, чем обычно, круг, описанный орлом, свидетельствовал о том, что пуля пролетела недалеко от него, хотя и не попала в цель. Зверобой, который целился так же быстро, как и метко, выстрелил, лишь только заметил промах своего друга, и в ту же секунду орел понесся вниз так, что не совсем ясно было, ранен он или нет. Сам стрелок, однако, объявил, что промахнулся, и предложил приятелю взять другое ружье, ибо по некоторым признакам был уверен, что птица собирается улететь.