Еще один человек - Алексей Штейн

Сзади. Придурок. Сзади! Там же еще одна лестница, такая же, типа запасной выход! Там, правда, закрыто. И ключей нет. Но – там над дверью козырек жестяной. Прямо под окном. И вообще.

Подхватив рюкзак, закрыл дверь в коридоре – и рванул туда. Боковым зрением отметил – что-то хорошо разгорается на улице. Вот и лестница, а вот и окно, так… Стоп!

Эти парни не лохи. И наверняка не дурней меня. Наверное, не все они там такие хваткие, кого-то они там ругали за трусость… Мое счастье, если так: на все фронты тогда боевых не хватит, значит. Но все равно ломиться напролом – не стоит. Сначала посмотрим.

А ведь и я не дурак. Есть! Есть, гнида! Вон он, в углу, у забора сидит. И… курит! Ждет, значит.

Дальше я ничего не делал. Просто не успел. Какое-то злорадное, первобытное бешенство, ледяным взрывом пробив позвоночник до затылка, стряхнуло все веками копившееся в генах человеческое, разметало мусором, наполнило звериной злобой, вскинуло автомат к плечу и прямо через стекло три раза легонько стукнуло пальцем по спуску.

– Курение – говорили же тебе – убивает! Минзрав тя, идиота, предупредил! А ты не верил!

Внизу, на первом, грохают короткие очереди – с кем они там воюют? – да без разницы! Прикладом вышибаю остатки стекла, на подоконник, с него на козырек… Охтыжебли-и-ин!.. Гнилая жесть прорывается, вся конструкция, скрежеща и визжа, начинает складываться, и я, поскользнувшись, боком лечу вниз, отчаянно пытаясь хоть как-то извернуться. Не удалось. То есть не вполне – пришел на ноги, но тут же и боком приложило. Автомат удержал, вроде цел, а вот рюкзак куда-то улетел. Да и ладно… Еще три патрона в дергающуюся темную фигуру – и бегом. К машине.

Во дворе уже светло. Выбежав, увидел, что броневик, уткнувшись в ворота мастерской, пылает ярким пламенем, – и как раз в этот момент что-то в нем несильно взорвалось, полетели искры. Горела и сама мастерская. И что самое непонятное – и из окна второго этажа дома выбивались язычки пламени и шел дым. Зажгли мы сегодня, нечего сказать… Но рассматривать и ужасаться было некогда.

Стрелять по мне начали только тогда, когда уже почти добежал до машины. Что-то цвикнуло рядом, что-то звонко щелкнуло по прицепу. Не попали. Не успели. Забежал за машину и сунулся в кабину. Рацию, питание, девятый канал…

– Энгельс-два! Энгельс-два! Я Суздаль-пять! На меня напали! Помогите!

– …Суздаль?… Ты… какое… Ты же только что выходил, что опять тренируешься? Ты че там? Бухаешь, что ли?..

– Твою мать! На меня напали! Помогите! Быстрее!

По кабине начинает стучать, что-то сыплется, и я вываливаюсь из машины, от греха, и, выставив автомат из-за шипящего пробоинами колеса, быстро расстреливаю магазин, меняю и второй туда же… М-мать! Второй мне расстрелять не дают – начинают сыпать так, что не высунуться. По-рачьи отползаю дальше, под прицепы. Ничего, ничего, сейчас подойдут «наши», ничего. Только бы продержаться!

Продержаться – это хорошо сказать. Попробуй сделать. В голове все вертелось «менять позицию», «прижимать огнем» и прочее военно-специфическое – что я, Интернета не читал? Вот только выходило это… Расстрелял магазин, не стараясь даже попасть, пополз еще дальше – во двор уже вкатился второй грузовик, и, очевидно, ехавшие в нем бандиты присоединились к остальным, и теперь меня методично загоняли в угол, в прямом смысле слова. Сначала я расстрелял еще один магазин от вросшего в землю зилка, но тут его очень старательно стали поливать из окон дома, со второго этажа: добрались, гады! Прикинув, пополз от него в сторону – тут не видно будет. Вот, теперь точно – в угол. Единственное укрытие – два скелета тракторов и какие-то ржавые пустые бочки. И если сюда кинуть гранату… А, твари! Не сдамся все равно! И начинаю стрелять, быстро опорожняя магазин, – щаз, так я вас и подпущу кинуть в меня гранату!

Магазин пуст, новый… И тут что-то екает. Это последний магазин. Сразу прошибает холодный пот, во рту становится сухо. Как же так? Руки лихорадочно-бестолково ощупывают подсумки, потом начинают рыться в сумке с пустыми, в наивной надежде, что там найдется полный магазин, потом начинают охлопывать карманы… Только звон пуль по остову трактора возвращает способность думать: нечего искать то, чего нет и не может быть. Значит, последний. Надо экономить… «Беречь патроны!» – да. Кино и немцы, чтоб их всех. А можно не сниматься? И бог с ним, с «Оскаром»…

Беречь патроны выходит плохо – стал тщательно целиться, оттого не успеваю стрелять по перескакивающим фигуркам, оттого стреляю чаще, пытаясь исправить… в общем, магазин кончился едва ли не быстрее. Так, спокойнее, пистолет…

Ну канешна – спокойнее. Когда остался один пистолетный магазин – наступила настоящая паника. Я, кажется, уже слышал знакомый свистящий рокот, и даже вроде металлическое лязганье, но ужас давил, буквально вжимая в землю. Отполз в самый угол, за груду бочек, вжался спиной в забор, сжимая пистолет двумя руками, уже ясно представляя, просто практически видя перед собой встающие темные фигуры с автоматами… Но никто не появлялся, никакого подозрительного звука рядом… и вот в стрельбу вплелись другие по звуку очереди – короткие басовитые и длинные, похлестче. А потом и сухое таканье пушки – наши, наши пришли! Во дворе крики, суета – взрыкнул двигатель: бежать собрались! Но тут забор чуть поодаль от меня грохнулся внутрь, и, опуская тоненький ствол пушки, кроша бетон траками, во двор вполз танк. Остановился, повел чуть стволом. Так-так-так-так! Так-так-так-так! – две очереди вспышек на конце ствола – и глухой негромкий взрыв – ага, не удерешь от наших!

С танка прыгают темные фигуры. Соображаю – ща ведь, с непонятки, и пулю можно поймать! Ору, пригнувшись:

– Не стреляйте! Свои!

– О! Живой! Ну молодца…

– Парни, патронов! Патронов дайте! К тэтэ или к автомату! Скорее!

– Э, да че ты! Не дрейфь, все, теперь наша взяла! – смеется один.

– Не лезь, дурилка… Вот, паря, на. – Мне в руки суют пачку пистолетных патронов, потом кто-то передает автоматный рожок… правда, патроны там не такие, с тоненькими пулями – отдаю обратно, набиваю магазины и только тогда чуть успокаиваюсь.

…Мастерская прогорела быстро. От нее осталась только груда обгорелой жести. Сгорели и несколько машин рядом с ней. Дом пылал как-то неохотно, но тоже жарко. Эти гады, похоже, успели набросать чего-то горюче-зажигательного… или само. А какая теперь разница. Слышно, как стреляют внутри патроны. Перед воротами, подальше от огня, суетились люди. Во дворе и за воротами стояло несколько броневиков – и такие же, как с поста, и маленький, четырехколесный. Дохлых бандитов стаскивали и складывали рядком, тут же сортировали трофеи. За воротами, съехав косо с дороги, догорал грузовик, здоровенный самосвал-песковоз, в нем тоже что-то несильно взрывалось.