Камкурт. Хроники Тай-Шин - Андрей Коробейщиков

Скоков облизал пересохшие губы, как будто воспоминания оживили те ужасы, которые пришлись на долю человека, которого застало на берегу моря страшное цунами. Мальцев терпеливо ждал продолжения, деликатно помалкивая. А подполковник задумчиво смотрел на шумные буруны горной реки в нескольких метрах от себя, словно забыв о своем повествовании, и погрузившись в навеянные им грезы. Наконец он снова заговорил.

— Это было жуткое зрелище. Невероятно жуткое и невероятно красивое. Все в воздухе вдруг затихло, будто в преддверии смерти и разрушения. Люди, которые уже поняли что происходит, начали кричать и в спешке покидать берег. А те, кто не понял, попали под это настроение и тоже впали в панику. Послышались крики, и произносилось часто одно страшное слово, которое в переводе с японского означало «Большая, Всесокрушающая Волна». Я тогда посмотрел на море и увидел, что оно изменило свой цвет. Стало темным и угрюмым. Вода стала стремительно уходить от берега, словно где-то в морских глубинах открыли огромный сточный люк. А потом возник звук. Низкий, гулкий и очень неприятный. Казалось, он сотрясает и небо и землю. Это был даже не звук, ощущение звука — видимо какое-то инфразвуковое излучение. У меня прихватило сердце и я упал на песок. Я не мог бежать вместе со всеми. И тогда я увидел Волну. Она возникла на горизонте темной полосой и становилась все больше и больше. Я понял, что это конец. Не помню, что тогда я испытывал больше — страх или восхищение. Зрелище было убийственно красивым… Я даже не могу подобрать слов для его описания. Волна была пронзительно изумрудного цвета, и она все возвышалась и возвышалась над линией горизонта сплошной стеной. А потом, как мне тогда показалось, у меня начались видения, вызванные инфразвуковым излучением. Я видел людей в белых кимоно, которые стояли прямо на берегу и смотрели на Волну, не испытывая страха. Мне даже показалось, что они специально оказались здесь для того, чтобы встретить эту Волну. Они ждали это цунами, они знали о нем заранее. И оно их не пугало! Понимаешь?

Мальцев, завороженный рассказом Харта, пожал плечами. Перед его внутренним взором одетые в белое обреченные люди встречали свою смерть на волне предельного эмоционального восторга. Восторга смертельной красоты. Ронин прочитал его мысли и улыбнулся.

— Да, это была бы достойная смерть. Не в панике, а в молчаливом преклонении перед могуществом природы и восхищении ее красотой. Но я должен разочаровать тебя — никто из этих людей не погиб. Так же как и я.

— Они спасли вас?

Скоков задумался на несколько секунд.

— Можно сказать и так.

— Но как же вы выжили?

Ронин развел руками.

— Не знаю. Это выше моего разума.

— А кто были эти люди?

Харт опять задумчиво посмотрел на бликующую на солнце воду.

— Это были «саньины», тайный японский религиозный орден. Они поклоняются Богу моря. Каким-то шестым чувством они узнают о приближении цунами и прибывают в это место за несколько часов до появления Волны. Если им удается, они сообщают об этом людям. А потом уходят на берег и встречают ее там.

— Но как они остаются в живых? Ведь это же невозможно. Насколько я знаю, цунами сметает все на своем пути?

Ронин загадочно улыбнулся.

— Никто этого не знает. Более того, в Японии эта культура неизвестна никому, поэтому в саньинов никто не верит. А если в них никто не верит, значит, у них уникальная возможность не соответствовать человеческим законам.

— Но ведь цунами это не человеческий закон. Это объективный закон природы.

— Что может знать об объективных законах природы человек, ум которого изначально настроен на создание крайне субъективного мира вокруг себя?

— То есть, вы хотите сказать, что ограничения человеческого ума мешают нам выжить во время цунами?

Харт удивленно посмотрел на собеседника.

— И это говорит человек, который разгромил офис «информационных киллеров», придя туда в теле Сновидения?

Мальцев смутился.

— Сновидения это одно. А цунами это совсем другое.

— Ты думаешь? — Скоков подмигнул Владу, — ладно, это долгая и философская беседа. Я на самом деле не знаю, как саньинам удается миновать разрушительную силу цунами, но они это делают. Старейшины Саньин говорят, что монахи обуздывают силу Волны и оказываются на ее гребне. Я думаю, что сила саньинов связана с использованием инфразвука, который появляется при возникновении цунами. Именно поэтому меня очень интересует культура Тай-Шин.

— А при чем здесь Тай-Шин? — изумленно спросил Мальцев.

— Видишь ли, саньины не просто спасли меня. Они сказали, что если я смог увидеть Волну и поразиться ее истинной красоте, значит, Бог моря призвал меня на берег, и значит я тоже саньин. Я очнулся спустя несколько дней в монастыре ордена. Потом, на протяжении года я изучал искусство саньин, пока меня не нашли сотрудники КГБ. Меня долгое время считали погибшим, а потом каким-то образом через своих осведомителей они вычислили район первого цунами, где я должен был получить посвящение в монахи, и вернули в СССР. А потом в стране начался сумбур и вместо расследования, меня назначили на очередной пост. Саньином я не стал, но и обычным человеком уже не был. А потом появились Харты…

Они встали и пошли вдоль реки.

— А причем здесь все-таки Тай-Шин? — повторил свой вопрос Мальцев.

— Насколько я знаю, тайшины используют техники, чем-то похожие на техники саньинов. Только в отличие от японских монахов, они используют не силу цунами, а силу молний.

Мальцев кивнул. Он помнил, как Адучи рассказывал ему об этом.

— Да, это верно. Молния в Тай-Шин считается особенным символом. Она как-то связана с древним славянским культом Перуна, Громовержца. И с волками это тоже как-то связано. Согласно мифам, волки были верными помощниками Перуна.

Ронин пожал плечами.

— Представляешь, какой электромагнитный потенциал скрыт в молнии? Я думаю, это будет похлеще цунами.

— Так вы поэтому искали Адучи? Хотели продолжить обучение?

— Мы же уже говорили об этом. Человеческое общество сходит с ума. Система агонизирует. Скоро, очень скоро все прекратиться. Ты же видишь, природные катаклизмы растут в геометрической прогрессии. Только люди стараются этого не замечать. Все утешают себя мыслями о том, что на их век порядка в мире хватит. Все погрязли в какой-то отупляющей истеричной суете, порожденной сбоями в Системе. Социум начал выплескивать на поверхность все самое мерзкое, что скрыто в человеке. А такое бывает только перед глобальными переменами.

Ронин пристально посмотрел на Мальцева, и печально добавил: