Социализм. История благих намерений - Александр Монович Станкевичюс

было куда актуальнее для разоренной страны и бедного венгерского населения. Однако вслед за смещением Маленкова был смещен и Имре Надь – в 1955 г. его отстранили от управления страной. Возобновился сталинистский курс, что вызвало массовые недовольства в стране – сопротивление привело к кровавому восстанию 1956 г., подавленному советской армией. Начался период репрессий (причем страну возглавлял Янош Кадар, который впоследствии возобновит либерализацию Надя), страну покинуло 200 тыс. человек (серьезный ущерб экономическому потенциалу).

Однако в 1960-е гг. наступили перемены, проведены амнистии. Граждане Венгрии могли выезжать в капстраны, о чем не могли мечтать советские граждане. В 1964 г., после декабрьского пленума Венгерской соцпартии, были созданы комиссии, которые должны были проанализировать ситуацию в экономике и предложить решения. В 1965 г. концепция, отцом которой считается Режё Ньерш, была готова, а в 1966 г. принято решение о ее реализации. Опять же венгерская работа над программой реформ совпала по времени с советской косыгинской реформой. Благодаря разрешенной частной собственности и относительно открытым границам Венгрии большую часть своей социалистической истории не приходилось сталкиваться с дефицитом, который стал частью повседневной жизни граждан СССР. Реформы Кадара-Ньерша 1960-х гг. оставили в прошлом тотальный Госплан, предоставили предприятиям самостоятельность и возможность конкурировать (разумеется, в известных пределах). В 1967 г. была введена кооперативная и единоличная (в виде приусадебных участков) собственность на землю; проведена реформа цен, в ходе которой 50 % товаров могли продаваться по рыночным ценам, либо колебаться в определенных пределах, а товары первой необходимости, ЖКХ, топливо и транспорт сохраняли жесткое ценовое регулирование. Разумеется, не все шло гладко, поскольку реформаторы действовали в условиях тяжелейшего давления Москвы и постоянной необходимости оправдываться и теоретически совмещать откровенно про-рыночные внутриэкономические шаги с социалистической теорией. В значительной степени по реформам ударили кровавые события в Чехословакии в 1968 г. Казалось бы, вот же оно, решение – проводи либеральные реформы и называй свой режим социализмом, рыночным социализмом, коммунизмом – чем угодно, только не мешай жить людям. Но последовательные социалисты, по всей видимости, так не умеют – Ньершу пришлось оставить пост в 1972 г., а предложение Венгрии ввести либеральные методы в экономике во всех соцстранах отклонили – пришлось оправдываться, что Венгрия верна социализму и не пытается посягнуть на единственно верное учение: «В связи с событиями в Чехословакии в 1968–1969 гг. сторонники реформ вынуждены были доказывать, что реформа хозяйственного механизма не нарушает принципов социализма, что она затрагивает только механизм управления и планирования, но не социалистические производственные отношения. Они обращали внимание на то, что социализм – это общество товарного производства и что оно не может произвольно ограничивать действие закона стоимости. Сторонники реформ отвергали теорию двух рынков – социалистического и капиталистического» [123, с. 509].

Само собой, венгерская система была донельзя половинчатой. Венгерские социалисты отступали от принципов своей доктрины, точно так же как в свое время Ленину пришлось перейти к нэпу. То есть речь не идет о том, что в некоторых странах Восточной Европы удалось хотя бы в экономике построить «социализм с человеческим лицом» – это было столкновение утопии с реальностью, в котором нашлись люди с относительно большим здравым смыслом. Это был отход от социализма, который нравился далеко не всем. Например, в 1972–1978 гг. в Венгрии на время снова пытались вернуться к полноценным социалистическим принципам в экономике. Такие же «качели» происходили в Польше, Румынии и даже в самом СССР, где относительная либерализация косыгинских реформ натолкнулась на ожесточенное сопротивление марксистских «ортодоксов». И так же, как СССР, социалистические режимы в Восточной Европе и в ГДР рухнули в конце 1980-х, даже не успев развернуться во всей полноте, как в России в 1920-1930-е.

Само собой, дошел социалистический опыт и до Латинской Америки. Самый известный пример – это Куба, однако не менее интересен здесь опыт Мексики, где социалисты пришли к власти еще в 1920-е гг. усилиями Альваро Обрегона и Элиаса Кальеса. Кальес основал Национально-революционную партию (НРП), правившую страной более 70 лет и проводившую типично социалистическую политику борьбы с религией, частной собственностью, установлением «рационального» государственного производства и распределения благ. Антирелигиозная политика Кальеса даже привела к гражданской войне – т. н. восстанию Кристерос, в ходе и вследствие которого погибло свыше 100 тыс. человек. При этом преследования Церкви продолжались до 1940 г. при преемниках Кальеса. Тем не менее, как и многие другие социалистические партии во второй половине XX в., вошедшие в фазу своего идеологического банкротства, НРП была вынуждена перейти к либерализации экономики и общественной жизни, а с 1994 г. потеряла монопольную власть над страной.

На Кубе социалисты пришли к власти после победы в многолетней партизанской войне против режима Батисты, названной громогласным словом «революция» 1959 г., и в результате прихода к власти Фиделя Кастро и Эрнесто Че Гевары. Изначально Кастро не был коммунистом, но его взгляды сильно «левели» под влиянием Че Гевары, ответственного за репрессии против инакомыслящих и убитого в Боливии в ходе повстанческой борьбы с властями в 1967 г. Только в 1965 г. воссозданная Коммунистическая партия Кубы стала правящей (и единственной) партией в стране – и таковой является по сей день. Но определенное время свершившаяся революция, свергнувшая довольно коррумпированный режим Фульхенсио Батисты, воспринималась даже как национально-ориентированная, поэтому пользовалась поддержкой в том числе Католической церкви. Но постепенно изменения во взглядах Кастро и нараставшее засилье коммунистов поменяли ход событий на уже нам знакомый. На Кубе началась борьба с частной собственностью и Церковью (не особенно, кстати, авторитетной и популярной среди кубинцев). Были национализированы все частные предприятия и земля. Опасаясь политических репрессий, тысячи кубинцев покинули страну и переехали в США. Тысячи людей были репрессированы и посажены в лагеря, в том числе, по некоторым данным, около 3500 священнослужителей [84]. И социалистический курс в стране держится даже в наше время, когда давно ушли в мир иной СССР и режимы в странах Варшавского пакта, – поэтому население Кубы, при огромном туристическом, промысловом и сельскохозяйственном потенциале, является одним из самых бедных в мире. И что интересно, современные кубинские социалисты проводят «прогрессивную» политику в отношении семейных отношений и сексуальности: в 2008 г. было закреплено право на смену пола, а в 2018 г. ставился вопрос о легализации однополых браков. Наиболее активной в этом отношении является дочь Рауля Кастро Мариэла Кастро – глава Кубинского центра сексуального просвещения и депутат Национальной ассамблеи.

Самой современной социалистической страной Латинской Америки (а может, и всего мира) является Венесуэла. Социалисты там пришли к власти в результате т. н. Боливарианской революции – победы на выборах 1998 г. левого популиста Уго Чавеса и дальнейшего перехода страны к курсу на социализм (называемый также «Социализм XXI века» и «боливарианство»). Спецификой Венесуэлы является то,