Мартиролог. Дневники - Андрей Тарковский

Когда Наполеон был еще школьником, он в своей тетради по географии записал в конце: «Св. Елена — маленький остров».

Читаю Акутагаву, изданного в 36-м году, в чудовищном переводе некоего Фельдмана. Совершенно непонятно, как этот перевод можно было печатать. Полное незнание русского языка. Удивительно.

Юри прислал Библию.

Разговаривал с Ларой. У нее хорошее настроение, кажется. Ее обнадежили и попросили «потерпеть два дня».

Сегодня был четвертый раз у Анжелы. Она рассказывает, что видела, как Лара с Андрюшей пришли к ней и принесли ей цветы. Полевые, она говорит. Я уверен, что все будет хорошо. Перечитал и вспомнил, что Сережа (забыл фамилию — йог из Москвы) говорил мне, что с Андрюшкой мне поможет женщина. И эта женщина — Анжела.

Сегодня я был награжден вместе с двенадцатью другими режиссерами (как лучшие режиссеры мира) на Каннском фестивале. Я туда не попал. А разговаривал с актером Бриали (который представлял лауреатов публике) по радио и поблагодарил фестиваль за премию. Среди остальных награжденных был Бергман, Антониони, Тати, Лоузи, Рей, Куросава (которого не было), Янчо — всего тринадцать.

Сегодня Лора рассказала, что в самых крупных газетах мира было объявлено о явлении Христа в конце мая, что будет показано по телевидению во (?!) всем мире.

Довольно паршиво себя чувствовал. Наверное, реакция на Анжелу.

В газетах комментируют мое отсутствие в Канне как запрет сов. властями. Я так и знал. Но большого скандала вроде нет.

Лечил Анжелу немного. Ей помогают мои (то есть Джуны) методы, как она говорит.

Сегодня весь день был не в себе. Мне казалось, что в Москве очень нервная обстановка — взвинченная и горячечная. Может быть, уже все решилось? Нарушил режим, который дала мне Анжела. Ничего… Мне кажется, это нужно было сделать.

В Польше снова беспорядки — видел по ТВ. В Кракове полиция избивала демонстрантов, разливали водой, стреляли. Жертвы. Кажется, что это серьезно.

Раскрыл в самом случайном месте Второзаконие, гл. 27:

«И заповедал Моисей и старейшины сынов Израилевых народу, говоря: исполняйте все заповеди, которые заповедую вам ныне.

1. И когда перейдете за Иордан, в землю, которую Господь, Бог твой, дает тебе, тогда поставь себе большие камни и обмажь их известью;

2. И напиши на камнях сих все слова закона сего, когда перейдешь Иордан, чтобы вступить в землю, которую Господь, Бог твой, дает тебе, в землю, где течет молоко и мед, как говорил тебе Господь, Бог отцов твоих».

«Личность человека у нас везде принесена на жертву без малейшей пощады, без всякого вознаграждения».

Нехороший день. Звонил Ларисе — снова проволочки. Ей сказали, что раньше чем через месяц она не выедет. Собирается отправлять Тяпу в деревню (?!). А что делать? Кое-что пошлю с Лорой домой. Кое-что. Лариса расстроена.

Казати исчез, поссорившись с «Gaumont»'ом. Ни поездки в Bagno Vignoni, ни встречи с художником, ничего…

Вчера вечером по телевидению какое-то интервью со мной (?).

Лариса сказала, что Суркова вышла замуж за голландца и то ли уже уехала, то ли собирается уехать за границу. Е. Д. Суркова отовсюду выгнали: и из журнала (?), и из Комитета. Скандал ужасный.

Получил письмо от Юри.

Потом позвонили с телевидения, чтобы я немедленно звонил Сизову. Позвонил. Ничего. Когда, мол, мне нужен Янковский. Ответил: в августе — 1-го.

— А почему не приехал в Москву, как обещал Ермашу?

— Я просил Нарымова передать, что нет времени, много работы.

— Когда будете снимать Москву?

— В ноябре.

Подозрительный разговор. Как будто поставил галочку. Болен, говорит, был. Я предложил Джуну. Засмущался. Надо будет поговорить с Ларисой и Джуной насчет него.

Вечером день рождения Донателлы. Очень было мило. Но скучно и глуповато.

Послезавтра последний день для московских подарков — Лора уезжает в пятницу утром.

Надо писать письма.

Норман разговаривал с кем-то из RAI — они будут платить мне и Ларисе чистые деньги без налогов. Я таким образом получу тридцать, а Лара десять.

Завтра уезжает Лора. Передал ей посылку для Лары.

1. Кольцо в 1,3 кар. + 0,45 мелк. = 1,75.

5 млн хочу 25 т. — 27,5

2. Ларе две пары туфель, сандалий.

3. Тяпе — джинсы, куртка, две пары туфель.

4. Туфли Манечке.

5. Лекарства: адельфан, мочегонное, глазное и три типа аспирина.

6. Джуне — платье и туфли.

24-го утром она будет в Москве.

Однажды Сережа (йог) в Москве еще сказал, что с Андрюшкой мне поможет женщина. Потом я приехал в Рим и встретил Анжелу. Она мне сказала, что с сыном у меня будет все в порядке. Взяла к себе домой три фотографии — Тяпуса и Лары. Вчера сказала мне, что завтра для меня будет очень важный день (т. е. — сегодня).

Ночью мне приснился очень странный сон: Сизов со мной разговаривал с необычайной нежностью, с любовью. Было холодно, мы лежали как бы в каких-то креслах на террасе ночью в плохую, холодную погоду и разговаривали. По-братски, любовно. Я даже помню его небритую щеку, когда он меня поцеловал. Я проснулся. И подумал, не случилось ли что с Сизовым, не умер ли он. Заснул снова. И снова увидел сон, который продолжался с того же самого места, где прервался прежде. (Я очень давно не видел снов. И никогда не видел один и тот же сон, если просыпался и засыпал снова.) Утром я рассказал Норману о том, что видел во сне и о своем беспокойстве о здоровье Сизова. Норман рассказал мне свой сон. Ему снились крысы.

Затем из бюро «Гомон» я позвонил Ларисе. Она сказала мне, что разговаривала с Сизовым, и он назвал ее гениальной женщиной, похвалил за письмо, которое она написала в инстанции, и, в общем, излил на нее всю меру нежности. «Никогда раньше не разговаривал Сизов со мной в таком тоне — задушевном и добром», — сказала она. Он сказал, что сейчас все пошло наверх для решения. Лариса заинтересовалась, и друзья объяснили ей, что это означает, видимо, что решение выпустить ее с Андрюшкой уже есть, а сейчас оно (Госкино) будет изображать, что по своей воле оформило Ларису с сыном. Вот что произошло сегодня.

Сегодня же в ответ на этот мой рассказ Анжела сказала, что ее «мастер» велел ей отдать свое ожерелье из тринадцати зеленых полудрагоценных камешков Ларисе, когда она приедет в Рим.