Последний полустанок - Владимир Иванович Немцов

включают «небесный свет» и заставляют работать неистощимую силу, которая дремала в вечности мироздания.

Далекий от сентиментальности и тем более нарочитой позы, Афанасий Гаврилович благодарно поцеловал эти женские руки и прикоснулся губами к измазанной чем-то сладким щечке ребенка.

— Когда-нибудь вспомнишь, детка!

Не только она, но и все будут помнить. Яркие, оранжевые, словно наполненные апельсиновым соком, вспыхнули лампы. Осветилась улица, загорелся свет в окнах.

Принимая благодарности и поздравления, Набатников отшучивался, говорил, что пока еще рано благодарить — цыплят по осени считают, — а сам нетерпеливо посматривал на фургон с радиолокаторами и всякой другой аппаратурой. Он ждал вызова Дерябина, который должен был сообщить по радио, как идут испытания «Униона».

Наконец дежурный радист позвал Набатникова к аппарату. Прежде всего Дерябин сказал, что телеметрические данные, относящиеся к объектам №1 и №2, принятые на контрольных пунктах и уже расшифрованные в институте, вполне удовлетворительны.

Это обрадовало Афанасия Гавриловича, но он тут же посочувствовал пассажирам «Униона». «Бедный Серафим, бедный Димка, думали ли вы раньше, что вас будут именовать «объектами», да еще нумерованными? Но ничего не попишешь, это простейший шифр». Дерябин сообщил, что пульс, кровяное давление, дыхание и прочие показатели состояния здоровья космических путешественников не вызывают опасений. У главного врача «Униона» Марка Мироновича все эти данные перед глазами, вычерчиваются графики, кривые, и никакое даже мало-мальски серьезное изменение в показателях не останется незамеченным.

Набатников облегченно вздохнул. Как ни говори, но даже в самые торжественные минуты, когда планер удачно приземлился, когда проверен был космический аккумулятор и включена электростанция, у Афанасия Гавриловича нет-нет да и заскребут кошки на сердце. А что там, наверху? Как поживают друзья мои, родные, дорогие?

— Спасибо, Борис, за приятные вести. Теперь докладывай насчет технических показателей первой группы, — нажимая на «о», говорил Набатников в микрофон. — Есть отклонения от нормы?.. Нет, нет, без цифр… А вторая группа как поживает?..

Его интересовали скорость полета, высота, не перегревается ли оболочка, то есть все, что касается движения «Униона». Ко второй группе Набатников относил данные, определяющие среду, в которой сейчас летит «Унион», какова там температура, космическая и солнечная радиация и так далее. Потом его интересовала третья группа — наблюдение за планетами, и наконец — изучение биологических условий в космосе: деление клеток и прочее.

Обо всем этом он спросил мельком. Дескать, нет ли тут чего-нибудь особенно выдающегося, хотя прекрасно понимал, что выводы можно сделать лишь после тщательного изучения материала.

Но был еще опыт, о котором Дерябин мог бы сказать вполне конкретно. Странно, почему он об этом умалчивает? Видимо, из скромности. Ведь именно он, Борис Захарович Дерябин, так упорно настаивал срочно испытать новые ярцевские аккумуляторы. Ну и что получилось? Так же хорошо, как и здесь?

— Операция «Чайка» проводится успешно, — наконец-то сказал Дерябин. — Кроме вашего, получены сообщения из пунктов Б и В. Сердечно благодарят.

Все идет как нельзя лучше. Если раньше Набатников в какой-то мере сомневался в точности приземления планеров, посланных с «Униона», то сейчас эти сомнения отпали. По заранее разработанному плану портативные радиомаяки были доставлены на дрейфующую станцию, то есть в пункт Б. Затем, по просьбе дружественной страны, — в лагерь геологической экспедиции, где в труднодоступной горной местности были найдены рудные ископаемые. Теперь в этом пункте В, куда уже прилетела «Чайка» с мощным аккумулятором, можно начать предварительную разработку пласта. На первое время электроэнергии хватит.

Радиомаяки были разосланы и в другие пункты, расположенные на Крайнем Севере, в тайге, степи, где почти нет никаких энергетических ресурсов. Ведь страна наша огромна, и природные условия в ней столь разнообразны, что электрифицировать ее обычными способами далеко не всегда возможно.

А кроме того, у нас есть друзья. В странах, где они живут, не везде легко добывается электроэнергия, без которой немыслим человеческий прогресс. Вестниками мира и счастья вот-вот должны полететь «Чайки» в разные страны, где они очень и очень нужны.

Сейчас в отсеках «Униона» «Чаек» разместилось немного, но в следующий полет, если опыт окажется удачным, можно захватить их побольше. Конечно, тут многое зависит от экспериментального цеха, где делаются новые ярцевские аккумуляторы.

Набатников давно уже переговорил с Дерябиным, выяснил все что можно, но, несмотря на добрые вести, его все же не покидала тревога за людей, которые летят сейчас в черной пустоте. Стараясь успокоиться, он думал о будущем своего недавнего открытия.

Маленькие электростанции по всей стране, космическая энергия, падающая на Землю «манной небесной». Кто знает, не будет ли она продаваться в магазинах в «расфасованном виде». Эта забавная идея ему понравилась. А так как человеком он был общительным и ему не терпелось высказаться, то, увидев неподалеку от планера сосредоточенного Бабкина, который неизвестно почему взял на себя роль добровольного сторожа, пошел к нему.

С колхозной улицы доносилась музыка, хлопали в ладоши, танцевали лезгинку. Яркий невиданный свет заливал все селение, а здесь, на лужайке, он прятался в траве, только отблески на крыльях планера да белую гимнастерку Бабкина можно было заметить издалека.

— Представь себе, Тимофей, такую штуку, — прямо, без обиняков начал Набатников. — У нас еще много колхозов и всяких поселков, где нет электричества. Взять его неоткуда, река близко не протекает, топливо привозное, до ближайшей линии электропередачи сотни, а то и тысячи километров. Я говорю о северных или, например, степных районах. И вдруг в райторг, так сказать по разнарядке сверху, прибывает не совсем обычный товар. Вот в этом контейнере, — он похлопал по фюзеляжу планера, — спускается консервированная «небесная сила» в килограммовой расфасовке. Потом эти аккумуляторы «выбрасывают», как говорят домохозяйки, на прилавки сельмагов, и тут их моментально расхватывают. Еще бы! Домашняя электростанция для освещения, отопления и всяких кухонных дел. Через три месяца использованные аккумуляторы сдаются обратно в сельмаг и покупаются новые. Как тебе это нравится?

Тимофей чувствовал, что за всем этим скрывается шутка, хотя рано или поздно такую идею можно осуществить. Конечно, если дело не упрется в экономику. Однако Афанасий Гаврилович утверждает, что линии электропередач очень дороги, особенно если их вести в труднопроходимых местах. Так что пока оставим экономику в покое.

— А нельзя ли, чтобы планер приземлялся прямо в деревне, а не в райцентре?

Афанасий Гаврилович рассмеялся.

— И это говорит Тимофей Бабкин? Человек трезвого практического ума? Сколько бы тогда потребовалось планеров и радиомаяков? Подумай сам.

Переминаясь с ноги на ногу, Тимофей хотел возразить, но, видимо, стеснялся. Наконец, заметив ободряющий взгляд Афанасия Гавриловича, решился.

— Я ведь сейчас в