Новый взгляд на историю Русского государства - Николай Морозов

Другое дело при обсуждении вопросов социальных, затрагивающих интересы целых групп людей. Здесь выработка беспристрастных, приемлемых для всего человечества решений бывает часто очень затруднительна. То же самое и в области исторической науки, какой она была до половины XIX века.

Клерикалы прежде всего приспособляли судьбы отдельных выдающихся лиц и целых народов к своему клерикальному мировоззрению, а светские правители —к своим политическим идеалам. Все, что не соответствовало интересам данного исторического момента и данного класса, переделывалось на новый лад, и живым образчиком этого служит только что разобранная мною трансформация «татрского ига» крестоносцев в тартарское, а потом и в татарское иго монголов.

Принужденный пользоваться такими первоисточниками серьезный историк, повторяю, должен считать за исторический факт не то, что рассказывает ему древний документ, а лишь сам этот документ, который он и должен рассматривать, как образчик мнений и тенденций того времени. А для того, чтобы не заблудиться в разнообразии и разноголосице этих документов, он должен всегда иметь в виду такие два основные положения:

1. Всякая духовная власть возникла из первоначального шаманства. А так как оно независимо могло развиваться в разных пунктах земного шара, то ни одна шаманская школа не могла стать преобладающей и повсеместной без опоры на магию и особенно на светскую власть.

2. Всякая светская власть возникла из обладания железным оружием и из возможности сообщений с подвластными ей поселками, а потому и центрами ее возникновения могли быть только местности, где появилась возможность массовой выплавки железа при удобных путях водного или сухопутного сообщения. Такой удобной местностью первоначально был только Балканский полуостров. Но и этого мало.

Здесь были, конечно, и железные руды, и пути водного сообщения по Дунаю и его притокам и по греческому архипелагу; здесь были вблизи и степи, где водились табуны диких лошадей, эта основа дальних сухопутных сообщений и первоначального конного войска для распространения и поддержания светской власти вдали от судоходных рек.

Значит, первый порыв развития государственной власти на земном шаре мог идти лишь во все стороны от Балканского полуострова, из Великой Ромеи, т. е. Византии.

Появление конных «ромейских» авантюристов с железным оружием в руках должно было произвести на вооруженное лишь каменными топорами да деревянными стрелами пешее окрестное население такое же впечатление, как и появление испанцев в Центральной и Южной Америке под предводительством Кортеса и Писарро. Они моментально подчинились новым властелинам и их «вере».

И, как власть испанцев быстро охватила всю южную и центральную Америку до ее отдаленных берегов (и охватила бы и северную Америку, если б не помешали сделавшие это же французские и английские авантюристы), так и власть византийских ромейцев после открытия железных орудий производства и войны на феодальных по причине отдаленности началах и под флагом теократии должна была распространиться и к западу Европы вплоть до Англии, и к востоку Азии вплоть до Индии и Тихого океана, причем первоначальная теология должна была лучше сохраниться в отдаленных глухих местностях, чем в инициативном центре, всегда идущем вперед. А потому и троица (три мурти) индийских браминов, и их ритуал должны нам более напоминать первичное ромейско-византийское христианство, чем сильно эволюционировавшее с тех пор, благодаря развитию светских наук и искусств, позднейшее христианство в Европе. А магометанство с его многоженством и единобожием должно, да и действительно, более сохраняет библейское иудейство[323], чем современный европейский раввинизм.

Такова была первая волна феодального империализма и теологической мистической науки в Старом Свете, которую можно обозначить общим именем «христианство» в греческом смысле этого слова. «Посвящение в тайны мистических знаний». Она должна была распространиться, как звук, во все стороны.

Но вот железные руды, еще более богатые, открылись в Западной Европе, по Рейну и в Англии, их применение к земледелию и промышленности дало новый стимул к культурной жизни. Западная Римская империя переросла восточную, и рыцари, одетые в железные латы, непроницаемые для стрел, ринулись на отставший Восток, стремясь все подчинить и ассимилировать своему мировоззрению до крайних пределов Азиатского континента (так как в Африке мешали этому пустыни и тогдашнее отсутствие промежуточного оседлого населения). Азиатское прозвище Чингис-хана Темучинем, т. е. Железным, еще более сближает его с предводителями закованных в железо рыцарей.

Нам говорят, что первый крестовый поход под предводительством Готфрида Бульонского и его брата Балдуина, к которому в Царь-Граде присоединились Гуго Вернандуа, Боэмунд Тарентский, Танкред, Раимунд Тулузский и Роберт Норманский, моментально захватили Никею (1095 году) и затем и Антиохию, и «Эдессу», помещаемую историками на совсем неподходящем в стратегическом отношении месте в нынешней Урфе в стороне от Евфрата. Но этот городок годен только для пилигримства к мечети праотца Авраама, построенной, — уверяют нас, — на том самом месте, где он собрался заколоть в жертву богу-отцу своего сына Исаака, и совсем негодно в стратегическом отношении для столицы княжества или королевства. А для пилигримства оно очень подходяще, если тут упал метеорит, подавший повод к возникновению мифа о сошествии тут с неба огненного ангела. Мы видим, что в локализации столицы Эдесского крестоносного графства[324] что-то спутано, но по аналогии с подвигом Писарро в Америке очень правдоподобно заключить, что крестоносцы в это время завладели не только Палестиной, но и Месопотамией, а из нее проникли и во внутреннюю Азию, в которой монашеское буддийское духовенство чрезвычайно напоминает католическое. Даже и конфуцианство в Китае может быть перерождением того же самого христианского Drang nach Osten с помощью коня и железа под знаменем библейской христианской теологии, которая тогда еще смешивалась с демонологией и с магией. А Брамины с их баядерками много ближе к первичному христианству, чем наши постные священники. Припомним только, что и в итальянском Риме, вплоть до первого крестового похода, духовенство было брачное и даже «всебрачное», и во главе его стояли классические «великие понтифексы», вплоть до того времени, когда в период 1073-1085 годов последний из этих понтифексов — Григорий VII, как антитезис прошлого, совсем запретил католическому духовенству жениться, лет за 15 до только что упомянутого первого крестового похода, может быть давшего повод к легенде об аргонавтах.

Да и точно ли сделал это Григорий VII около 1073 года, а не Григорий IX около 1370 года?

Ведь вся история римских пап ранее XIV века не подтверждается никакими документами. Я не нашел ни одного вычисленного астрономического явления в их жизнеописаниях, которое могло бы подтвердить мне время хоть одного из них.

При такой смутности и недоказанности сведений, был полный простор приписывать одноименным папам какую угодно жизнь и деятельность, образчиком чего и служат только что разобранные мною книги «Плано Карпини» и «Рубрука», а также и Марко Поло, к рассмотрению «Путешествий» которого мы и перейдем.

Глава III. Путешествие венецианца Марко Поло как образчик представлений XV-XVI веков в Западной Европе об азиатских странах и народах

До создания книгопечатания, в средние века, очередной переписчик считал своим долгом дополнять старую книгу новыми сведениями, — сохраняя при этом имя прежнего автора. Поэтому вполне вероятно, что включали в позднейшие рукописные копии книги Марко Поло сведения, полученные в результате морских путешествий в Индию — слоны, носороги, людоеды и т. д.

Мы воспользуемся фундаментальным научным изданием книги Марко Поло, снабженным подробными комментариями.

Марко Поло (1254-1324) считается известнейшим путешественником XIII века н.э., родом из итальянской Венеции. Совершил многолетнее путешествие (1271-1295 гг.) по далеким странам тогдашнего мира. Посетил Татарию, царство Великого Хана, затем, якобы, был в Индии, в Китае, на Мадагаскаре, Цейлоне, в Африке.

Странности начинаются именно с биографии. Отец Марко Поло — Николо, как сказано в прологе, путешествовал с братом своим Матвеем в восточных землях девятнадцать лет (19) (!). Прибыв домой он обнаружил двенадцатилетнего сына Марка.

Обычная торговля товаром с Востоком шла не транзитом десятки тысяч километров и в сопровождении одних и тех же людей, а поэтапно от торжища к торжищу, перепродаваясь из рук в руки. Тем же путем приходили и рассказы про дальние страны. Но после многократного пересказа они обрастали невероятными подробностями. Вот одна из возможных причин переплетения достоверных сведений с явным вымыслом во всех книгах о путешествии в глубины Азии людьми там никогда не бывшими — Плано Карпини, Рубруком и Марко Поло.