Моя жизнь со Старцем Иосифом - Ефрем Филофейский

— Если Бог спасет отца Афанасия, то только по ошибке.

Каким бы ни был отец Афанасий, он был человеком. А человеку свойственно уклоняться от прямого пути. Но Бог смотрит на труды, которые человек предпринимал.

Отец Афанасий часто досаждал Старцу. Бывало, Старец уже поднимал руку, чтобы его ударить, а отец Афанасий со смирением ему говорил:

— Бей сюда, убей меня!

Как-то раз отец Афанасий натворил нечто такое, что Старец ему сказал резкие слова, и отец Афанасий убежал. Тогда Старец, расстроенный, сел там, где был, во дворе своей каливы, и заплакал. Вскоре во двор вышел я вместе с одним братом. Старец нам сказал:

— Чада, я совершил большой грех. Отец Афанасий меня огорчил, и я ему сказал резкое слово. Прошу вас, бегите, приведите его ко мне назад.

Мы его вернули, Старец его простил, прочитал над ним молитву и перекрестил.

— Видишь, что ты мне сделал? Ты сделал так, что я сказал слова, какие не должно, ибо говорит апостол Павел: Благословляйте, а не проклинайте (Рим. 12:14). А ты сделал так, что я стал тебя клясть. Разве так можно делать?

Для меня это урок, опыт, чтобы знать, как поступать и мне. Конечно, это не столь уж правильно — кланяться своим послушникам за то, что разгневался. Разве только если чувствуешь обличение совести.

Видя свои собственные человеческие немощи, Старец нам говорил о Моисее: «Посмотрите, сколько трудов приложил Моисей, чтобы вывести свой народ из Египта, из рабства у фараона, и привести его к свободе Иерусалима. Столько лет, столько соблазнов, столько трудов — и в конце концов Моисей, как свойственно человеку, поскользнулся и расширил уста свои (см. Ис. 5:14) и не прославил Бога, когда совершил чудо, ударив камень и источив воду. Тогда он поскользнулся и сказал не то, во что верил сам, из-за того, что народ его припер к стене. Кто знает, какие крики ему довелось услышать от них и какую волю они дали своему языку, так что этот кротчайший человек вознегодовал и сказал: „Послушайте, разве вы веруете, что из этой скалы выйдет вода?“ — тогда как сам он непоколебимо верил, что вода выйдет. И действительно, он ударил в скалу — и вышла вода. Но Бог сказал ему:

— Почему ты так сказал? Я дал тебе заповедь пойти, ударить, и вода бы вышла.

— Я согрешил.

— За этот грех свой ты не увидишь земли обетованной.

— Прости меня!

— Ты прощен, но наказание остается в силе. Ты не увидишь земли обетованной. Поднимись на гору и только оттуда взгляни на землю обетованную.

И все те, кто возражали и препирались, оставили свои кости в пустыне. А кто вошел в землю обетованную? Детишки вошли и Иисус Навин, который защищал Бога и прославлял Его. Когда те были несогласны, он был за Бога, и Тот его удостоил стать преемником боговидца Моисея. А Моисей и Аарон, брат его, не увидели земли обетованной. Подумать только!» (см. Числ. 20:1–13; Втор. 32:48–52).

Говоря это, Старец плакал.

«Ты посмотри, после стольких трудов он был за одно прегрешение исключен из числа вошедших. Но тяжесть прегрешения была определена с учетом бывшего у него боговидения и с учетом того, каких великих дарований он был удостоен прежде. Если бы это сделал кто-нибудь другой, то не был бы исключен из числа вошедших в землю обетованную. Но для него согрешение было очень велико — после стольких данных ему свидетельств Божиих, после чудотворных Божиих посещений. И он не промахивался ни в чем из того, что ему повелевал Бог исполнить. Поэтому-то Бог ему и сказал: „Как же ты совершил это сейчас?“»

* * *

Были у нас три цистерны. Одна из трех была только для полива, так как вода в ней воняла из-за падавших в нее змей и мышей. Они там тонули, и мы потом вытаскивали оттуда их скелеты. И вот оттуда отец Афанасий пил воду! Мы ему говорили, чтобы он оттуда не пил, а он отвечал: «Бешеный пес должен пить отсюда. Ничего со мной не случится». И он пил ту воду, в которой мы не решались даже одежду свою стирать. Старец в шутку говорил: «Мы напишем о тебе сборник анекдотов».

В таком смирении и самоотречении протекла вся жизнь отца Афанасия до самого его конца.

* * *

Отца Афанасия мы поселили за пределами нашей ограды, потому что он часто возвращался поздно, когда наша калитка была уже заперта. Поэтому и сделал ему Старец каливу за оградой, каливку совсем крошечную. Там была кирпичная печка, две доски, на которых он спал, — и места оставалось ровно столько, чтобы делать поклоны.

Отец Афанасий приходил мертвый от усталости, исполнял правило и затем его сваливал сон, так что он падал ничком. Но калива была настолько маленькая, что, засыпая на месте от усталости, он часто прислонялся к горящей печке. И при этом он не обжигался, Бог его хранил.

Иногда, входя в каливу, он видел гадюку. Он равнодушно говорил: «Если хочешь, спускайся и ужаль меня» — и ложился спать.

Гадюка спускалась и уползала прочь. Жизнь этого человека была полна чудес. Его спасала благодать Божия.

Однажды он упал в море вместе со своей торбой. Дело было так. Возвращался он из далекого Гуруноскита. [165] В монастыре Констамонит он взял овощей, затем зашел в другой монастырь, потом еще в один. В монастыре Святого Павла был виноградник, и он зашел туда, чтобы взять винограда. Нагрузившись таким образом еще и там, он с огромной торбой на плечах, с кульками, подвешенными к поясу, держа другие кульки в руках — из любви к нам желая принести как можно больше пищи, — добрался до пристани монастыря Святого Павла. Оттуда обычно он шел к нам через Новый Скит и скит Святой Анны.

На пристани он увидел какого-то лодочника, сидевшего в лодке со своим сыном, и спросил его:

— Куда ты направляешься?

— В Святую Анну.

— Не возьмешь ли и меня с собой?

— Возьму.

Отец Афанасий дал ему что-то в благословение, какой-то хлебушек, и сел в лодку как был, с торбой на спине. Он был мокрый от пота и подумал: «Не буду-ка я ее снимать, чтобы не простудиться. Пусть торба остается на спине». Уставшего, давно не спавшего, его одолел сон и, когда лодку качнуло, он вместе с торбой выпал из нее в море.

— Ой-ой-ой! — крикнул мальчик. — Папа, пропал монах! Утонул!

— Ай-ай-ай! Теперь нас посадят! — закричал лодочник.

Веслами они подтянули его и втащили в лодку. Хотя отец Афанасий и был моряком, но плавать не умел. Выбравшись из воды, он, хотя и совершенно промок, оставался с торбой на спине. Так он и высадился в Святой Анне, и поднялся к нам, как будто ничего не случилось.

* * *

Однажды отец Афанасий потерял терпение и сказал:

— Раз искушения не кончаются, я умру.