Огни Небес - Роберт Джордан

— Я знавала дни и потяжелее, — сказала она с кайриэнским акцентом. Видимо, благородного происхождения, если только Моргейз не дала маху в своих предположениях. Скорей всего, беженка. — И мне не встречался хороший мужчина, пока я не нашла Ламгвина. Или пока он не нашел меня. Верность и любовь, которую он принес вам, я воздам ему десятикратно. Он идет за вами, а я следую за ним. Тут я не останусь.

Моргейз вздохнула, потом, соглашаясь, кивнула. Похоже, женщина приняла ее согласие как должное. Хорошенькое дело. И из этого странного отряда Моргейз предстоит вырастить армию, чтобы с ее помощью вернуть свой трон! Юный воин, который то и дело при взгляде на нее хмурится; лысеющий хозяин гостиницы, у которого такой вид, точно на коня он в последний раз лет двадцать назад садился; уличный боец, который будто на ходу дремлет; и беженка-кайриэнка из благородного сословия, которая ясно дала понять, что верна только до тех пор, пока верен ее дружок. И, разумеется, Лини. Лини, которая обращается с Моргейз так, словно та по-прежнему в детской. Да уж, просто замечательный костяк будущего войска!

— Куда мы отправимся, моя королева? — спросил Гилл, выводя из стойл уже оседланных лошадей. Ламгвин с неожиданной ловкостью забросил седло с высокой лукой на другую лошадь — для Лини.

Моргейз сообразила, что не подумала об этом. О Свет, не может же Гейбрил по-прежнему наводить тень на мой разум! Но она до сих пор ощущала потребность вернуться в свою гостиную, к книге. Нет, он здесь ни при чем. Моргейз пришлось как следует сосредоточиться, чтобы вырваться из дворца и добраться сюда. Раньше она первым делом отправилась бы к Эллориен... Но теперь лучше, наверное, к Пеливару или к Арателле. Как только она придумает, как объяснить им причины их изгнания.

Не успела Моргейз и рта раскрыть, как Талланвор сказал:

— Надо ехать к Гарету Брину. Великие Дома, моя королева, затаили против вас обиду, но если с вами будет Брин, они вновь присягнут вам. Пусть даже лишь потому, что им известно: он не проиграл ни одной битвы.

Моргейз стиснула зубы, с трудом удержавшись от немедленного отказа. Брин — предатель. Но он к тому же один из лучших полководцев. Его присутствие подле нее станет весомым аргументом, когда придется убеждать Пеливара и остальных позабыть, что Моргейз их изгнала. Очень хорошо. Несомненно, он ухватится за возможность вновь стать Капитан-Генералом Гвардии Королевы. А если нет, она и без него прекрасно обойдется.

Когда солнце коснулось краешком горизонта, всадники были уже в пяти милях от Кэймлина и быстро скакали к Корийским Ключам.

Лучше всего Падан Фейн чувствовал себя ночью. Неслышным шагом он пробирался по увешанным гобеленами коридорам Белой Башни, и казалось, сама темнота за ее стенами накинула на него свой покров, пряча от врагов, пусть на пути его и горели стоячие позолоченные светильники с зеркальцами. Фейн знал: это чувство обманчиво, его враги многочисленны, и они повсюду. И теперь, как и в любой час бодрствования, Фейн ощущал Ранда ал'Тора. Он не знал, где тот находится сейчас, но всем своим естеством чувствовал, нет, был уверен: тот по-прежнему жив. У Шайол Гул, в Бездне Рока, обрел Фейн этот дар — дар чувствовать Ранда ал'Тора.

Разум Фейна, едва коснувшись, устремился прочь от мучительных воспоминаний о том, что с ним сделали в Бездне. Из него по капле выжали его сущность и воссоздали его заново. Но позже, в Аридоле, он переродился. Возродился, дабы поразить и уничтожить всех своих врагов — и старых, и новых.

Шагая крадучись по пустынным ночным переходам Башни, Фейн чувствовал и еще кое-что — ту вещь, которая принадлежала ему и которую у него украли. То, что влекло Фейна в эти мгновения, было сильнее всего прочего. С этим влечением не сравнится ни желание смерти Ранда ал'Тора, ни стремление уничтожить Башню, даже месть своему давнишнему врагу тускнела перед этой жаждой. Жгучее желание вновь стать цельным.

Тяжелая, обшитая панелями дверь с массивными петлями была обита железными полосами, в толстое дерево врезан черный железный замок не меньше головы Фейна. Вообще говоря, в Башне запирались на ключ немногие двери — кто бы осмелился воровать в самой гуще Айз Седай? Однако кое-какие вещи Башня считала слишком опасными, чтобы к ним мог приблизиться всякий. Самые опасные предметы хранились именно за этой дверью, под охраной крепкого замка.

Тихонько хихикая, Фейн достал из кармана два тоненьких изогнутых металлических стерженька, вставил их в замочную скважину, начал нащупывать, нажимать, проворачивать. Негромкий щелчок — язычок замка отошел. Фейн привалился к двери, сипло смеясь. Под охраной крепкого замка. Окруженный могуществом Айз Седай — и под защитой простого куска металла. К этому часу даже служанки и послушницы наверняка закончили свои дневные работы, но мало ли что — кому-то не спится, кто-то может просто случайно пройти мимо. Фейн, которого время от времени по-прежнему сотрясали судороги веселья, сунул отмычки обратно в карман, извлек толстую восковую свечу, запалил фитиль от ближнего светильника.

Фейн затворил за собой дверь и, высоко подняв свечу, огляделся. Вдоль стен тянулись полки, на которых стояли простые ящики и богато инкрустированные ларцы всевозможных форм и размеров, маленькие фигурки из обычной и драгоценной поделочной кости, статуэтки из каких-то материалов потемнее; в пламени свечи поблескивали предметы из металла и стекла, хрустальные и кристаллические вещицы. С виду ни одна опасной не казалась. На полках и на всех сокровищах тонким слоем лежала пыль. Сюда даже Айз Седай заходили редко, и никого другого в эту кладовую они не пускали.

Фейн открыл стоящий на полке на уровне пояса ящичек темного металла. В пространстве, тесно сжатом толстыми, в два дюйма свинца каждая, стенками еле помещался изогнутый кинжал в золотых ножнах, в навершие его рукояти был вделан крупный рубин. Но ни золото, ни тускло блеснувший, точно густая кровь, рубин нисколько не интересовали Фейна. Он торопливо накапал на полку возле ящичка немного горячего воска, укрепил свечу и алчно схватил кинжал.

Едва коснувшись кинжала, Фейн с облегчением вздохнул и чуть ли не в истоме потянулся. Он вновь стал цельным — един с тем, с чем был связан так давно, воссоединившись с тем, что самым настоящим образом дало ему жизнь.

Слабо скрипнули железные петли, и Фейн метнулся к двери, размахивая перед собой искривленным клинком. Светлокожая молодая женщина, открывшая дверь, успела только охнуть и попыталась отскочить, но Фейн полоснул ее по щеке. В тот же миг он отбросил ножны и, схватив женщину за руку, рванул ее в кладовую. Высунув голову за дверь, Фейн всмотрелся в оба конца коридора. По-прежнему пусто.