Виват император! Армагеддон - Роман Злотников

— То есть?

— Ну, чувствовали ли они себя счастливыми или хотя бы удовлетворенными жизнью?

Дарья смешалась:

— Не знаю… наверное… Во всяком случае, они получали полной мерой то, что хотели, иногда даже не сознавая этого. Да и с работой у них ладилось….. Но поймите, нельзя так обращаться с людьми…

Но Тучина не дала ей договорить:

— А разве этого мало — хоть какое-то время чувствовать полное удовлетворение жизнью? И что бы ты предложила взамен?

Даша упрямо тряхнула головой:

— Все равно, нельзя поступать с людьми как с марионетками.

Тучина, ничего не говоря, несколько мгновений пристально смотрела на Дарью, одну из своих самых талантливых учениц. Взгляд ее потеплел, она улыбнулась:

— Ладно, Дашуня, будем считать, ты задала мне задачку. Надо хорошо подумать…

У дверей, ведущих в Георгиевский зал, послышался шум, и все, кто находился в парадном холле, потянулись туда.

— Ну вот, пора. Пошли.

— Вы тоже идете?

Тучина рассмеялась, разом снимая напряжение, накопившееся за время их разговора:

— Конечно, ведь ты сейчас будешь получать магистерский диплом университета, которым руковожу я…

Спустя шесть часов после того как церемония и последовавший за ней обед закончились и все приглашенные разъехались по домам и гостиницам, Тучина вышла из лифта и, пройдя длинный коридор, четырежды поворачивавший под прямым углом, остановилась перед массивным блоком-аквариумом толщиной почти три метра. Блок дрогнул и неторопливо поднялся вверх. Ирина Георгиевна поправила прическу и вошла в голубовато-серебристые сумерки Водного мира. Император сидел за столиком в домашнем халате, в шлепанцах на босу ногу и что-то просматривал на экране ноутбука, стоящего перед ним на небольшом столике со стеклянной столешницей. Тучина подошла и без приглашения уселась в кресло по другую сторону столика. Император поднял голову. Пару мгновений они смотрели друг на друга, потом Тучина устало произнесла:

— Я говорила с Дашуней.

Император молча кивнул.

— Она не готова принять всю правду… даже она! — Тучина зябко повела плечами. — Представь себе, как отреагируют остальные.

Император отодвинул ноутбук, откинулся на спинку кресла и, обхватив пальцами подбородок, устремил взгляд на сидевшую перед ним женщину. Уголки его губ дрогнули в усмешке.

— И что ты предлагаешь?

Ирина обхватила себя руками:

— Не знаю… Мы так неплохо жили все эти века… А после того сериала о Горце у меня даже появилось чувство облегчения. Сразу вокруг появилось столько психов, заявляющих, что они знают о бессмертных или сами бессмертны, что вероятность засветиться резко упала… и тут ты взял и вылез! — Она сердито поджала губы. — Я просто не знаю, как нам выпутываться из всего этого. — Тучина вскинула глаза на Императора. — Единственное, на что я надеюсь, так это что ты знаешь.

Тот, кто ныне носил имя Дмитрий Ярославичев, усмехнулся:

— Успокойся, Ирина, я знаю. А иначе как ты думаешь, зачем я затеваю эту войну?

8

Россия менялась. Издалека, из-за границы это было еще не очень заметно, но внутри это ощущали практически все. Причем эти изменения пока не слишком коснулись кармана. Доходы россиян по-прежнему отчаянно тужились обойти Китай и вплотную приблизиться к Португалии. Изменения касались другого. За прошедшие два десятка лет русские устали быть слабыми, устали бояться гулять по вечерам, устали дрожать за своих детей, призванных в армию или отправленных на учебу в большой город. И уже потеряли надежду, что когда-нибудь наступит перемена к лучшему. Однако спустя всего несколько месяцев после коронации Императора у людей появилось ощущение, что что-то все-таки начинает меняться. Сначала лишилась погон, будто листьев по осени, целая роща милицейских чинов. Причем многие вместе с облегчением плеч получили и облегченную диету в местах не столь отдаленных. Все попытки замять дело разбились, словно волны о скалу, натолкнувшись на непоколебимое желание нижних чинов навести в своем ведомстве настоящий, а не семейно-клановый порядок. Сержанты, лейтенанты, капитаны и майоры (многие из которых носили на лацкане форменного кителя значок выпускника Терранского университета) невозмутимо выходили перед судейским жюри и ровным, спокойным голосом подробно рассказывали обо всем, что наблюдали в своем родном ведомстве на протяжении последних двадцати лет. Потом они вернулись на улицы, и все изменилось…

Сначала комодообразные джипы, презиравшие всякие правила, вдруг стали останавливать на перекрестках, а ехавших в них наглых молодчиков с бритыми затылками — укладывать мордой в самые большие лужи. Большинству, для того чтобы начать ездить более аккуратно, хватало двух-трех таких остановок в течение месяца, с остальными пришлось поработать более кропотливо… Потом очередная лихая разборка крутых накачанных ребят закончилась тем, что из-за поворота выехали два омоновских бэтээра и невозмутимо покрошили и тех, и других. А выступивший на следующий день по телевидению недавно назначенный заместитель министра внутренних дел произнес фразу, растиражированную всеми телеканалами страны: «Я вынужден предупредить всех представителей преступного мира, что теперь ношение оружия для них является осложнением, несовместимым с жизнью». Сразу после этого милиция провела несколько «показательных» операций, по окончании которых крупные организованные преступные сообщества в Санкт-Петербурге, Челябинске, Ростове, Краснодаре, Нальчике, Владикавказе и еще двух десятках городов перестали существовать. Чисто физически. За две недели было убито около двухсот сорока человек разных возрастов, национальностей, семейного и финансового положения (впрочем, бедных среди них не было, а треть «стоила» не менее десяти миллионов долларов) и социального статуса, объединенных только одним — все они пользовались крайним уважением в криминальной среде. Как видно, эти операции были тщательно подготовлены, поскольку потери правоохранительных органов составили всего около трех десятков раненых, а число случайных жертв равнялось нулю. И хотя в общем и целом количество убитых составило, наверное, менее одной сотой процента от числа людей, так или иначе связанных с криминальным миром, эти «показательные» расправы ясно дали понять, что ситуация в сфере взаимоотношений «власть-криминалитет» поменялась коренным образом. После этой демонстративной кровавой бани начались мероприятия, менее захватывающие и леденящие кровь, зато гораздо более обширные по числу задействованных в ней сотрудников.