Обманутые сумасшествием - Андрей Попов

Айрант резко изменился в лице. Глаза его сверкнули, а огненно-рыжая вечно непричесанная шевелюра, точно воспламенилась от внутренней вспышки.

– Если ты солдат, то как ты, скотина, стоишь перед своим генералом?! А ну встать по стойке «смирно»!

Робот вытянулся по швам и превратился в незыблемую титановую статую, словно только что отлитую и начищенную до блеска.

– Теперь на месте… шаго-ом… марш! Раз, два! Раз, два!.. Выше колено, Фабиан, разве солдаты так шагают?!

Робот старался как мог, координируя движения рук и ног, делая их предельно четкими и синхронными. Его хромированные суставы издавали лишь незначительный шорох, а мягкие подошвы без лишнего грохота стучали по пластику, имитируя топот обыкновенных ног. Он напоминал какого-то средневекового рыцаря в шлеме с забралом и металлическими латами на руках и ногах, облаченного в белую кирасу. Не хватало еще, впрочем, длинного меча со щитом, и аналогия была бы полной.

– Кру-у-угом!.. Вперед шаго-ом… марш!

Фабиан добросовестно отчеканил несколько шагов и остановился.

– В чем дело, солдат?

– Дальше стена, сэр.

– Где? — Айрант подошел и вытянул руку вперед. — Действительно стена. А что, для тебя это проблема?

– Дальнейшее движение «вперед» бессмысленно, сэр.

Бортмех снова посмотрел на него своим диковатым, насквозь прожигающим взглядом.

– Вот что я в тебе ценю, ходячий металлолом, так это остатки соображения, тщательно скрываемые твоим титановым черепом. Стой на месте и маршируй пока мне не надоест!

Подобного рода сцены на борту «Гермеса» были до того привычны, что даже появившийся капитан воспринял этот идиотизм, как факт сам собой разумеющийся.

– Ладно, хватит над ним издеваться! Пойдешь со мной! — это была уже команда для Айранта.

Через минуту оба сидели в капитанской каюте, стены которой были увешаны всякими безделушками с родной планеты, фотографиями родственников, а на одной из полок уныло восседал потрепанный временем плюшевый медведь, одно ухо у которого было небрежно пришито черными нитками. Кьюнг часто называл его «лучшим другом детства», но эти ностальгические чувства с трудом воспринимались другими членами команды, даже наоборот — выказывали душевные слабости их капитана. И зачем было тащить его с собой в космос?..

Два молчаливых взгляда уставились друг на друга, один — задумчивый, другой — немного вопросительный и, кажется, ко всему безразличный.

– Вообще ничего не могу понять! — Кьюнг выложил на стол пухлую пачку снимков и продолжал: — Ни «Астории», ни ее следов, ни даже духа ее присутствия. Испарилась, что ли? Те четыре спутника, которые мы послали для фотоанализа поверхности, не дали никаких результатов: пески, скалы, проклятые могилы и больше ничего! Либо она провалилась сквозь землю… согласись, неплохая версия.

Айрант усердно закивал, его лохматая, не ведающая о существовании расчески шапка волос затряслась в воздухе.

– Да, да! Я тоже хотел ее высказать!

– Либо, — продолжал капитан, — «Астория» не долетела до планеты вообще. И это более вероятно.

Айрант взял со стола снимки и принялся разглядывать чуждый ландшафт вымершего царства песков. Он долго вертел их перед носом, прощупывал взором, прежде чем вынести собственное заключение:

– Давай обратимся за советом к здравому смыслу, — наступила пауза, в течение которой он усердно почесал свой затылок, — то есть, ко мне. В этой истории самое печальное то, что к ней не прилепишь никакую версию. Если даже предположить худшее: у всех членов экипажа одновременно произошел сердечный приступ, или версия чуть более смелая: все они повзбесились от такой жизни и поубивали друг друга, то радиопередатчик сам должен был послать сигнал. Система безотказна, поверь мне. Если же «Астория» по какой-то причине взорвалась… ну, допустим, кто-то не потушил окурок в общественном туалете. Может такое быть? В таком случае, ее останки не могут более десятой доли находиться в подпространстве и всплыли бы наружу. Заблокированный передатчик должен был совершить то же самое…

– Но…

– Вот и я говорю: «но!!». Предположим непредполагаемое: внутри самого передатчика возникли какие-то неисправности. Он бы сейчас в любом случае являлся бы отражателем наших собственных сигналов. Мы бы его легко запеленговали в радиусе всей планетарной системы… Без особых для себя потуг. Вот как дело-то обстоит! Кстати, почему ты не записываешь мою речь? Она же гениальна.

Капитан вяло махнул рукой.

– Пусть она передается из уст в уста. А если серьезно, я ожидал от тебя услышать хоть что-то новое, хоть что-то оригинальное…

– А ты когда-нибудь мысленно представлял себе мужской половой орган в боевом состоянии, раскрашенный лаком для ногтей, на который подвешена елочная новогодняя игрушка?.. По-моему, довольно ново и оригинально.

Кьюнг уже настолько устал от выходок своего бортмеханика, что лишь лениво вздохнул.

– Не пойму, что ты за придурок? Прежде чем лететь в космос, ты тест у психолога, вообще, проходил?

– Конечно. Я проходит тщательный тест у своего личного психолога, он живет у меня в штанах, но иногда выглядывает оттуда на свет божий, чтобы философски созерцать очко унитаза.

– Так, хватит! — капитан резко ударил по столу. — Сквозь твою рыжую шевелюру до мозгов, наверное, не доходит, что от решения этой проблемы зависит весь наш будущий бывший заработок! Если похоронные рейды закроют… где ты на Земле сможешь заработать хотя бы четвертую часть тех денег, что тебе платят здесь?

По правде сказать, капитан не умел гневаться. Нет, конечно же, он иногда кричал на своих подчиненных, как по рангу полагается любому капитану. Но у него это выходило как-то… наигранно, что ли. И он тут же остывал, что произошло и на этот раз. Уже совершенно спокойным голосом Кьюнг добавил:

– Мысли волей-неволей навевают самые дикие подозрения, а именно…

– А именно, что они сознательно изменили курс?

– Да! Они и не собирались лететь на Флинтронну, а защиту передатчика могли просто взломать в целях его полного отключения. Специалисты на борту имелись, поверь мне.

Айрант откинулся в кресле, туповато уставившись на неумело раскрашенный потолок капитанской каюты. Дизайнеры звездолета приложили массу усердия, чтобы все внутри хоть как-то напоминало его обитателям о родной планете. Поэтому, в каждой каюте на потолке было изображено голубое небо и медленно плывущие облака. По замыслу дизайнеров, астронавты, глянув вверх, должны бы испытать ностальгическое чувство… но увы, облака получились явно искусственны и в художественном плане немного недоработанные. Бортмеханик в данную минуту думал о чем угодно, только не о голубых небесах.