Метро 2033: Пасынки Третьего Рима - Татьяна Живова

Остаток моста преодолели без потерь и в чащу на берегу вломились, как стадо бешеных носорогов.

– Ффу-у-у-у-блин, мазафака!.. – простонал Репа, стаскивая шляпу с накомарником и обмахиваясь ею, как веером. – Бодрячком денек начинается!.. Бабай, че ты там бухтел у прудов насчет того, что «путь будет»?

– Ну, так отмахались же! – не купился на провокацию бригадир. – И никому пока жопы не надрали. Отдых полчаса, – тут же распорядился он. – Все проверить, перезарядить, подлатать… Репа, про клещей забыл?

– Ща надену! – успокоил его охотник. Закончил обмахиваться, вытер лицо шляпой и снова нахлобучил ее на голову.

Марк неторопливо пересчитал оставшиеся в туле болты. Неплохо, неплохо. В прошлый раз попаданий было меньше, и в целом стрел ушло гораздо больше. «Растешь, О’Хмара», – поздравил он сам себя мысленно.

Полчаса, отведенные для отдыха, вскоре истекли. Успокоились в лесу и в одичавших садах покинутого людьми Старбеево всполошенные звуками боя на мосту птицы снова завели свои нескончаемые песни.

Выждав еще немного, Бабай поднялся.

– Выдвигаемся!

Глава 5. Морра

Обратно не шли – бежали! Неслись, летели, как курьерский поезд, невзирая на довольно тяжелую и громоздкую, затрудняющую продвижение ношу – волокушу с разделанной лосиной тушей и… Пакета, безжизненно свисающего с плеча Буля. Бабай, Шахар и Умник тащили волокушу, Кот с О’Хмарой помогали им, придерживая груз, Репа прикрывал их всех. Буль с ношей на плече боевым слоном Ганнибала несся впереди, прокладывая дорогу и задавая направление и скорость.

…Сохатого подстрелили километрах в трех от моста, рядом с когда-то вырубленной под строящуюся дорогу, а ныне заросшей молодняком просекой. Молодой бык стоял по колено в небольшом круглом болотце и увлеченно хрумкал стеблями и листьями каких-то водяных растений. Он даже не успел выбраться на берег.

– Вот это свезло, вот это удача! – радовался Бабай. – Не зря Хозяин показывался, ай, не зря!

Теперь, в общем-то, не было смысла идти на принадлежащую алтуфьевцам «солянку» – нарочно устроенный и время от времени обновляемый искусственный солончак для приманивания охочих до лакомого копытных. Идти и сидеть там, в тишине и неподвижности, ожидая, не вздумается ли кому-нибудь из них прийти, чтобы полизать пропитанную крепким рассолом землю. Туши одного быка – при общем котле и экономном распределении мяса – хватит станции примерно на неделю. За это время охотники успеют добыть еще что-нибудь. Следовало бы побыстрее доставить бычка на станцию и отправить на ледник: лосятина уже через несколько часов теряла свои вкусовые качества, становилась дряблой и начинала отдавать не то серой, не то хвоей. Тем более что и погода сегодня – не в пример недавним дням – стояла погожая и почти по-летнему жаркая. Промедлишь больше, чем нужно, – и все, испортится мясо!

Оттащив добычу подальше от болота (чтобы не отпугнуть запахами крови и смерти других животных, что будут сюда приходить потом), охотники начали сноровисто ее свежевать и разделывать. Между делом с удовольствием накромсали и пожевали полосок сырого, еще теплого мяса: проблема авитаминоза и сопутствующих ему болячек типа цинги была бичом, пожалуй, всего метро, за исключением тех, кто находил какие-то новые способы с ними бороться.

В Алтуфьево (и в целом на Сером Севере), что такое цинга, не знали уже достаточно давно. И все благодаря пресловутым природным дарам и… выработанной небрезгливости жителей, с которой они этими самыми дарами пользовались.

Хрустели и перемалывались на крепких зубах крупные кристаллики серой соли, сочно чвакало и расплывалось на языке темно-красное парное мясо, пряной острой нотой прихотливо вплетался привкус высушенных и растертых в порошок трав. Называемую на местном жаргоне «спайсом» смесь соли и местнорастущих незамысловатых специй типа укропа, дикого чеснока и горчицы каждый алтуфьевец всегда носил при себе в аккуратном кисете.

Хорошо-то как!..

Перекусив, сменили часовых (вынужденная необходимость в сегодняшних реалиях), соорудили из толстых еловых лап волокушу и стали грузить на нее увязанное в свежеснятую шкуру и мешки мясо и кое-что из требухи, что годилось в еду или на переработку. Между делом сгоняли молодежь – О’Хмару и Кота – на все то же болотце за водой. Пока возились с добычей, пока грузились, умывались, перекусывали и приводили в порядок снаряжение и одежду – солнце, часа два как перевалившее зенит, стало неторопливо клониться к закату. Потянуло прохладным ветерком, а тени от деревьев и поросших травой и кустами куч стройматериалов на просеке переползли на противоположную сторону.

Первым почуял неладное отошедший «по делу» Репа. Он как-то уж очень долго возился в кустах, пыхтел, несколько раз менял дислокацию, а затем не выдержал:

– Мужики, мазафака, хорош на меня пялиться! Дайте погадить спокойно!

– Да кому ты там на хрен нужен, пялиться на тебя? – удивился Буль. – Че мы там у тебя не видели?

Репа еще немного повозился в кустах, поворчал и затих. Но через некоторое время раздалось по новой:

– Мужики, ну это уже не смешно! Кончайте шутить, а?

– Да е-мое, Репа! – не выдержал Умник. – Сидим себе спокойно, никого не трогаем, починяем примус… Гадь себе на здоровье, хоть все кусты завали – только не в нашу сторону, пожалуйста!

– Ага, и гляди, чтоб тебя за жопу никто не ухватил! – поддержал Пакет. – Или еще за чего интересное. А то подползет какая-нибудь неведома зверюшка и ка-ак…

– Блин, мужики, ну хорош!!! – взвыли за кустами. – Тут реально кто-то есть! И смотрит!..

Репа поспешно выбрался из кустов, пытаясь одной рукой на ходу застегнуть штаны. Другой он придерживал автомат. Без оружия люди теперь даже до ветру не ходили.

– Тут реально кто-то есть! – повторил он, настороженно озираясь.

Бригада разом умолкла, оставив смешки и подначки. Все тут же вспомнили предупреждение соседей.

– Говоришь, смотрит? – протянул Бабай, придвигая поближе свою «Сайгу».

– Птицы! – вдруг встрепенулся Шахар и резко развернулся в ту сторону, где перед этим возился в кустах Репа.

С краю заросшей, но все еще заметной просеки, метрах в трехстах от стоянки охотников взмыли ввысь и с тревожным ором заметались над деревьями птицы. Кто-то вспугнул их, и теперь, судя по тому, как все ближе и ближе начинался переполох среди пернатых, этот «кто-то» двигался в сторону стоянки. Двигался медленно, но целеустремленно.

– Как думаете, мужики, сторожа на мосту точно не гнали про эту морру, или как там ее? – вполголоса осведомился подобравшийся Буль. Рука его непроизвольно стиснула верный топор.

– Морра там или не морра, – не отрывая напряженного взгляда от мечущихся птиц, отозвался Бабай, – но давайте-ка и правда последуем доброму совету соседей и уберемся отсюда на фиг побыстрее!

Внезапно Пакет, уже метнувшийся было проверять узлы на поклаже, вздрогнул, покачнулся…

– Не понял… – пробормотал он, делая непроизвольный шаг назад. А потом вдруг со стоном обхватил голову руками и надломленно рухнул на колени. – А-а-а-а, с-сука… – услышали охотники. – Че за… Светка… это ты? – он вдруг замер и уставился прямо перед собой, видя что-то, незримое для остальных. – Светка, послушай, я же… я не успел!.. Прости меня!.. Прости… Светка… Я не успел!..

И тут на глазах остолбеневших от изумления товарищей Пакет согнулся в три погибели и с рыданиями начал биться головой о землю.

– Чет и мне тоже как-то не по себе… – через пару-тройку секунд пробормотал Репа, морщась и потирая виски. – Мазафака…

– Боюсь, что про морру – это был не гон! – более тертый жизнью и потому более «толстокожий» Бабай окинул быстрым оценивающим взглядом остальных. – Стопудово валить надо! Мужики… Эй, вы чего?

По обычно невозмутимому, а теперь словно закаменевшему лицу Шахара потекли слезы, Буль выглядел – словно любимого брата схоронил. Умник что-то шептал, глядя перед собой остановившимся, мертвым взглядом. Оба стажера вообще скорчились возле волокуши, причем Кот уже всхлипывал, а О’Хмара, бессильно запрокинув белое, почти бескровное лицо к небу, изо всех сил тер правую сторону лба. У парня снова начались эти его головные боли, о которых бригадир был в курсе.

– Так, народ! – рявкнул он, изо всех сил пытаясь подавить ощущение чернейшей тоски и безнадеги, что неукротимо наваливалось на него откуда-то извне. – Харэ мне тут медузами растекаться! Встали, встали! Мужики вы или где? Пакет, хорош выть, будто тебе яйца отрезали! Буль, встряхни его и сам встряхнись! Кот, О’Хмара, если вы сейчас же не придете в себя, этот рейд станет последним в вашей охотничьей карьере! Шахар, Умник, соберитесь, мать вашу! Я один, что ли, эту хрень поволоку? Давайте-давайте, очухивайтесь!

Крича во всю глотку и раздавая пинки и тычки, Бабай метался от одного охотника к другому, и понемногу его «терапия» возымела эффект: народ встрепенулся и малость ожил. Шахар и Умник первыми впряглись в волокушу, всхлипывающие стажеры заняли привычные места позади поклажи, чтобы придерживать ее на поворотах. Остальные рассредоточились вокруг – все, кроме Пакета. Тот продолжал скулить и ползать по земле.