Загадки первых русских князей - Александр Королев

Сравнивая положение русов и славян, следует обратить внимание на рассказ Константина Багрянородного о зимнем образе жизни русов: «Когда наступит ноябрь месяц, тотчас их архонты (князья) выходят со всеми росами из Киава и отправляются в полюдия, что именуется «кружением», а именно — в Славинии вервианов (древлян. — А.К.), другувитов (дреговичей. — А.К.), кривичей, севериев (северян. — А.К.) и прочих славян, которые являются пактиотами (данниками. — А.К.) росов. Кормясь там в течение всей зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Киав»{59}. Перед нами описание очередной эксплуатации славян русами, на этот раз путем сбора дани. Любопытно, что архонты выходят из Киева «со всеми росами». В рассказе Константина Багрянородного о взимании дани русами они явно выступают как господствующее над славянами племя. Отсюда явно следует, что русская знать не могла допустить участия князей славянских племен в заключении русско-византийского договора. Итак, имена договора 944 года принадлежат исключительно русам.

Из этого же отрывка из сочинения Константина Багрянородного видно, что «архонтов» (князей), с которыми русы выходят из Киева собирать дань со славян, у русов много и скорее всего знатные русы, отправившие своих послов в 944 году на переговоры с византийцами, и были этими самыми «архонтами». Если исходить из представления Повести временных лет, что на Руси изначально была только одна законная княжеская династия Рюриковичей, представления, четко проявившегося в эпизоде убийства Олегом Аскольда и Дира («Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода», и показал Игоря: «А это сын Рюрика»), то всех этих князей договора 944 года придется признать Рюриковичами.

Договор 944 года действительно дает повод предположить, что все вельможи, в нем перечисленные, или большая их часть, были родственниками. В договоре упомянуты степени родства некоторых из них по отношению к князю киевскому и друг к другу («сын Игоря», «племянник Игоря», «жена Улеба» и др.). В разное время историки даже пытались выстроить систему их взаимных отношений. Уже В. Н. Татищев предполагал, что княгиня Предслава, по тому месту, которое она занимает в договоре 944 года, могла быть женой Святослава{60}. Н. М. Карамзин предполагал, что Рюрик имел «кроме сына Игоря, еще и дочь, которая имела несколько сыновей, «нетиев Игоря», а «Предслава была, кажется, супругою Игорева племянника Улеба»{61}. Здесь у Н. М. Карамзина удивительная путаница. Договор не называет Улеба племянником Игоря, а жену какого-то Улеба зовут Сфандра, а не Предслава. Но дальше всех пошел в своих предположениях М. Д. Приселков: «Договор 944 года называет его (Игоря. — А.К.) главой большой княжеской семьи, так как, несомненно, все те имена, которые читаются там между именами княгини Ольги и племянника Игоря Акуна, принадлежат членам княжеского дома. Размещая их и имеющиеся при них указания на родство с Игорем можно понять так, что Игорь был одним из трех братьев: от самого старшего брата Игоря оставался племянник Игоря (тоже Игорь), имевший уже двух детей — Владислава и Передславу, затем вдова другого племянника Игоря (Улеба) Сфандра с тремя детьми (Турд, Фаст, Сфирька), а от самого младшего брата Игоря — племянник Игоря Акун»{62}.

Однако и против предположения о родстве всех перечисленных в договоре 944 года лиц можно высказать некоторые соображения. Если бы все князья и княгини договора принадлежали к одному роду, то при такой мощности и массовости, а следовательно, и древности их клана, у них была бы хорошо развита своя родовая идеология, культ общего предка, который бы затем перешел к потомкам князя Владимира Святославича в XI–XII века. В Повести временных лет предком князей назван легендарный Рюрик. В отечественной историографии существуют три подхода к летописному сказанию о призвании варягов. Одни исследователи считают его исторически достоверным. Другие полностью отрицают его достоверность, полагая, что летописный рассказ есть легенда, сочиненная в конце XI — начале XII веков по идеологическим соображениям. Третьи признают, что в основе рассказа лежит действительное событие, которое, правда, извращенно передано в летописи. Некоторые авторы, признающие наличие исторических реалий в «Сказании о призвании варягов», отказывают в существовании братьям Рюрика Синеусу и Трувору. Так, согласно Н. Т. Беляеву и Г. В. Вернадскому, имена Синеус и Трувор не следует интерпретировать как личные, а скорее как эпитеты самого Рюрика. По-скандинавски «Signjotr» значит «победоносный», а «Thruwar» — «заслуживающий доверия»{63}. А Б. А. Рыбаков возводит имена братьев к оборотам: «sine use» и «tru war», то есть «своими родичами» и «верной дружиной», с которыми и пришел на Русь Рюрик. Появление их в тексте летописи есть, по его мнению, следствие недоразумения: «В летопись попал пересказ какого-то скандинавского сказания о деятельности Рюрика, а новгородец, плохо знавший шведский, принял традиционное окружение конунга за имена его братьев{64}. С версией о том, что братья Синеус и Трувор были в силу каких-то причин выдуманы летописцами, можно согласиться хотя бы потому, что в IX веке Белоозера, где Синеус якобы стал княжить, еще не было. Археологически город прослеживается только с X века. Впрочем, не существовало в это время и Новгорода. Но здесь на помощь приходит Повесть временных лет в списке Ипатьевской летописи, где Рюрик, в отличие от списка Лаврентьевской летописи, садится на княжение сначала в Ладоге. Это сообщение весьма любопытно, так как, по данным археологии, где-то в середине IX века Ладога сгорела, охваченная пожаром. Исследователи не без основания связывают ладожскую катастрофу с междоусобными племенными войнами, предшествовавшими призванию варягов местными племенами.

Итак, какой-то элемент достоверности в рассказе о Рюрике есть. Любопытно, что еще в 1836 году дерптский профессор Фридрих Крузе предложил идентифицировать летописного Рюрика с датским конунгом Рериком (или Рориком) из Ютландии, упоминающимся в западных летописях. В 1929 году к этой версии обратился Н. Т. Беляев. Позднее ее активно пропагандировал Г. В. Вернадский. Отец Рерика, «из клана Скьелдунгов, был изгнан из Ютландии и принял вассальную зависимость от Карла Великого, от которого получил около 782 г. Фрисланд в ленное владение. Рюрик родился около 800 г. Его детство прошло в беспокойном окружении, поскольку отец, а после его смерти — старший брат, постоянно вели войну с правителями, захватившими власть в Ютландии. В 826 г. или около того старший брат Рюрика Харальд, которому удалось захватить часть Ютландии (но позднее он был изгнан оттуда), принял покровительство Людовика Благочестивого и был окрещен в Ингельхейме, возле Майнца. Поскольку Харальд прибыл туда со всем своим семейством, мы можем предположить, что Рюрик тоже был окрещен. Если это так, то он вряд ли всерьез воспринял свое обращение, потому что позднее вернулся к язычеству.

После обращения Харальда император даровал ему в ленное владение район Рустринген во Фрисланде. Рюрик имел в нем свою долю, а после смерти брата стал владыкой всего лена. Еще при жизни Харальда оба брата яростно воевали, чтобы защитить свои земли от нападений со стороны короля Дании, а после смерти императора Людовика положение Рюрика стало довольно ненадежным. Согласно Верденскому договору (843 г.), Фрисланд был включен в долю империи, доставшуюся Лотарю, и получилось так, что Рюрик утратил свой лен. На протяжении следующих нескольких лет Рюрик вел жизнь искателя приключений, участвуя в набегах как на континент, так и на Англию. В хрониках тех лет он стал известен как… «язва христианства». В 845 г. его корабли поднялись вверх по Эльбе, и в том же году он совершил набег на Северную Францию. В 850 г. Рюрик спустил на воду флот в триста пятьдесят кораблей, с которым он грабил прибрежные районы Англии. В последующие годы он направил свое внимание на устье Рейна и Фрисланд. Лотарь был вынужден пойти на компромисс и возвратил Фрисланд Рюрику на том условии, что он будет защищать побережье империи от нападений других викингов. Поскольку Рюрик теперь не мог беспрепятственно грабить побережье Северного моря, он, вероятно, устремил свое внимание к Балтике…

Интерес Рюрика к прибалтийским землям получил новый толчок, когда Лотарь вынудил его снова отдать Фрисланд, вместо которого ему был дарован другой лен в Ютландии (854 г.). Став владыкой Южной Ютландии, Рюрик получил прямой доступ к Балтийскому морю и оказался, таким образом, в лучшем, чем ранее, положении для того, чтобы принимать активное участие в балтийских делах»{65}. К 855 или 856 году Г. В. Вернадский относит экспедицию Рюрика-Рерика в земли словен ильменских.