Королева любить желает (СИ) - Тихая Елена

Когда звуки косого ножа в гильотине прекратились, я сглотнула ком. И мне пришлось перевести взгляд вниз. Я старалась видеть только живых людей.

— Остались только инициаторы и самые злостные преступники. Но кроме этого, эти три семьи: Цулако, Дюранец и Пунино — украли королевские родовые артефакты в попытке установить своё господство и власть в стране. Данное преступление расценивается как предательство рода, то есть целой семьи. За это преступление несут наказание все члены семьи.

Наступила гробовая тишина. Заключённые тоже притихли. Зато впервые я видела у них человеческие чувства. Несколько мужчин схватились за грудь. Но единственная там женщина, графиня Цулако, лишь выше задрала подбородок. Вот же отмороженная стерва!

Я кивнула, и на площади пополнилось, ибо вывели графиню Пунино, её четверых сыновей, у одного из которых уже была жена и сомуж. Девушка, кстати, была на раннем сроке беременности, не заметном пока для окружающих. Когда их арестовали, она потеряла сознание, а её молодые мужья готовы были пообещать и принести любые клятвы, лишь бы мы согласились сохранить ей жизнь. Примечательно, что ни тот, ни другой про себя даже не заикнулись. Сейчас оба они вели жену под руки.

А ещё вывели (и это для меня лично оказалось новостью) двух мальчишек Цулако четырнадцати и восьми лет, которые даже не жили с родителями, воспитываясь в родовом имении.

— Нет, прошу, — не выдержал граф Пунино, — они ни в чём не виноваты. Я и только я повинен в этом. Казните меня, не трогайте их, — кричал он, тряся решётку.

Толпа тоже пришла в движение, гул голосов разносился над площадью. Вычленить что-то конкретное из этих криков было сложно. Одно могу сказать: люди разделились. Кто-то ахал и охал, смотря на детей, кто-то, наоборот, потрясал кулаками. И сказать, каких было больше, невозможно.

Чего мне стоило сохранить лицо, никому не понять. Мне понадобилось несколько вдохов и выдохов, чтобы вновь заговорить.

— Граждане, — подняла я руку и, дождавшись тишины, продолжила: — Я не желаю лишней крови, но закон есть закон. Они тоже должны быть наказаны. Общим наказанием для семей будет лишение их титула, земель, поместий и всего имущества. Абсолютно всего. Но чтобы сохранить свои жизни, члены их семей должны принести родовую клятву на крови. — Я опять кивнула стражникам, они раздали им листки с текстами клятв. — Если вы по каким-то своим соображениям не желаете служить своей стране, замышляете предательство страны или королевской четы, можете разделить наказание с главами ваших семей, — показала я на клетку с приговорёнными.

Что сейчас началось…

Стоять на месте остались только герцоги Дюранец. Остальные, даже графиня, отмерли, кинулись к решёткам. Они кричали, плакали, но уговаривали жить. Похвально. Хоть перед лицом смерти они обретают человеческое лицо.

Я ждала, пока уляжется буря эмоций. Но вот старший сын Пунино, который придерживал жену, вцепившуюся в него мёртвой хваткой, шагнул вперёд, смотря на меня. Постепенно толпа стихла.

— Мы принесём клятву, миледи, — только и произнёс он, тут же опускаясь на колени и утягивая за собой жену. Рядом с ней опустился второй муж. По правую руку от него опустился следующий по старшинству сын. Почти хором они принесли клятвы, не отводя от нас глаз.

Теперь была наша очередь. Эта клятва предполагала принятие или непринятие. Поэтому нам предстояло спуститься. Этот момент мы уже обговорили, и конечно, никаких возражений со стороны мужей не последовало. Они полностью разделяли моё решение. Именно поэтому медленно и степенно, ибо положено, мы подошли к ним.

Данная клятва сделает их практически нашими рабами. Они обязуются пожизненно, до самого своего последнего вздоха служить королевской семье, без права воспротивиться или оспорить наши приказы, без возможности отказаться выполнять, без шанса на расторжение или аннулирование клятвы. Но самое жуткое, что они будут делить всю нашу боль. Не забирать или ещё что-то, но именно чувствовать, хоть и не в полной мере. И это хорошо, что их много, так эти ощущения ещё и делиться между всеми ними будут.

— А вы решили иначе? — не спешила я принимать клятвы, обращаясь к оставшимся.

— Миледи, младший не умеет читать и очень боится, — шагнул вперёд старший мальчик Цулако.

— Мой мальчик тоже не может читать, — прохрипела графиня Пунино.

— Ты можешь повторять за братом? — спросила я сначала одного, а потом и другого. Оба нервно кивнули, — Тогда прошу вперёд. Вы видели, что делали старшие? — Опять кивок. — Повторять нужно всё.

— И руку порезать? — тоненьким голоском проговорил мальчишка.

— Мужчина не может бояться крови. Ты мужчина?

— Да, миледи.

— Значит, повторишь всё, — произнесла я строго, а потом всё-таки наклонилась и добавила: — Тебе потом ранку помоют и забинтуют, не переживай. Немного потерпишь?

Мальчик снова нервно кивнул. А ясные голубые глазки подкупали. Очень буду надеяться, что ему ничего от родителей не досталось…

Вот так все мальчишки оказались на коленях перед нами. Стоять осталась только графиня Пунино. Я вопросительно посмотрела на неё.

— Я виновна не меньше мужей и готова разделить с ними наказание, — произнесла она твёрдо. Младший мальчик Пунино хотел подскочить, но братья удержали его.

— Вы бросите детей?

— Они справятся.

Не понимаю и даже не собираюсь понимать. Её младший сын уже сотрясается от слёз. А она решила гордо принять смерть. Ну что ж…

Сбиваясь и заикаясь, младшие мальчики всё-таки смогли до конца произнести слова клятвы. На порезах, правда, скривились, но это пустяк.

Сразу после этого Фрост и Милон синхронно вытащили небольшие кинжалы и быстро рассекли ладони, тут же протягивая их мне. И вот неловкий момент получился. Чей кинжал я должна принять? И должна ли? Решила не париться по этому поводу. Вряд ли это особо важно, поэтому взяла тот, что справа от меня, Фроста.

— Уведите всех внутрь, — отдала я приказ охране, как только клятвы были приняты магией.

Мы тоже вернулись на свои места. Графы Пунино ругались на жену из клетки, остальные вздыхали с облегчением, как мне казалось.

— Итак, графиня Пунино выбрала смерть, — выдохнула я, смотря на эту странную для меня женщину. — Прошу.

Я махнула рукой, а к ней подошёл палач. Её подвели к гильотине, а я прикрыла глаза. Мои силы были на исходе, а ведь предстояло самое страшное.

— Мы можем перенести остальное на завтра, — шепнул Милон.

— Для людей этого тоже много. Советую перенести, — поддержал Фрост.

— Миледи, как вы себя чувствуете? Тошнит? — тихо спросил сзади Ифор.

И вот после этой фразы оба короля обернулись на него. И взгляды такие подозрительные. Вот же!

— Тишина, — произнесла я, больше обращая внимание этих петухов на происходящее вокруг. — Оставшиеся осуждённые понесут наказание завтра. На сегодня достаточно, расходитесь.

Толпа загудела, а мне стало нехорошо. И по-моему, меня поймали в шесть рук, уж слишком много их было. Но самым догадливым оказался Милон. Он быстро подставил какую-то ёмкость, в которую меня и вывернуло. Долго, до желчи. Они успели и лекаря позвать.

— Миледи, надо проверить. Вы не беременны? — задал вопрос уже знакомый мне целитель Зитор Ротик.

— Конечно, — усмехнулась я, а все трое мужчин шумно выдохнули, — ветром надуло. Плохо мне от таких мероприятий. Я мирный человек.

— Уверены? — прищурился целитель, хотя и так, наверное, мог посмотреть. Мужчины же кто кашлять начал, кто усмехаться, а один стоял с закрытыми глазами. Вот тут я поняла, что шутка была не к месту совсем.

— Уверена.

— Миледи, куда заключённых? — нарисовался один из стражников.

— А зачем их куда-то? Пусть посидят там. Попривыкнут. Только покормите их.

— Так холодно же, — удивился тот.

— Ну не так уж и холодно. Ладно. Ведите их назад, — махнула я на них. Действительно, окочуриться у них за ночь не получится, но это будет лишним.