Третья жена хозяина песков (СИ) - Наварр Анна

— Ты! Все из-за тебя, — прошипел он на языке дивов. — И зачем только див Дахар тебя захотел!

— Кто? — удивился Актаур.

Весь допрос шел на их родном языке, так что я не знала, о чем они уже успели поговорить, а о чем нет. И видимо, торговец не знал о лингвистических талантах Актаура, отчего и позволил себе лишнее. Зря.

— Так ты был не один в степи ханаров? — продолжил допрос Актаур, уже на дивной речи. Заботливый какой.

Торговец не смог уйти от ответа и вскоре уже рассказывал про дива Дахара, который разыскивает одну женщину… похожую на меня. И что, наверное, див принял меня за нее, когда увидел в степи. Но отреагировала я совершенно не так, как ожидалось, да еще и ребенок… Женщина дива не имела детей. И не могла — от дивов могут родить только женщины их расы, но никак не человечки любой народности.

Но почему див ищет женщину, и как потерял — этого торговец не знал. Он всего лишь один посредников, покупающий для дива Дахара женщин определенной внешности. И он правила знал: лишние вопросы — лишние проблемы. А проблемы — это всегда потеря прибыли.

— Ну, о прибыли тебе теперь можно не беспокоиться, — “утешил” его Актаур.

— Вот видишь, недоумок, сколько проблем ты принес. А не выйди эта женщина из рабской казармы, Аль-Танин не встал бы между нами и прибылью, — посокрушался Ендик, и толкнул плечом сына.

Тот только вздохнул.

— Может, мы как-то договоримся, высокорожденный? — осмелился спросить Займик.

— Конечно, — кивнул Актаур. — Вы расскажете мне все, и потом, может быть, я даже оставлю одного из вас. Моей драгоценной нужен переводчик, и вы ее язык знаете. Но двое сразу — обуза. Колоссальная. У меня столько воды на вас нет.

Дальше мне слушать расхотелось. Какие они все здесь отвратительные! Что дивы, что торговцы. Да и Актаур вызывал смешанные ощущения — выглядит как картинка, всем своим видом и жестами вызывая желание, а от его слов бросает то в жар, то в холод.

Он вроде и нормальный в чем-то, но при этом явно преследует собственные цели, и не знаю, насколько они для меня хороши. Да и его обращение с женщинами — я же видела, что он и не пытается прервать покорное раболепство Каны или других женщин, а мои служанки и вовсе пытались всеми силами привлечь его внимание. Но с другой стороны — ни одной он больше пары фраз не сказал, а спит ли он с кем-то и спит ли вообще — совершенно не ясно.

Как не выхожу из палатки или паланкина, так он всегда свежий, подтянутый, строгий. Днем на своем коне, ведет караван, направляет, подгоняет и поправляет, ночью — обходит всех животных, общается с людьми, и его бархатный голос доносится то с одного края лагеря, то с другого.

Я шла, придерживая малыша перед собой, и совершенно не глядела по сторонам.

Дойдя до края рощи, окружавшей источник, я присела прямо на песок. Вытащила малыша, пощекотала. Ребенок заулыбался, радостно угукая.

— Как бы тебя назвать, а? Как назвала тебя мама? — спросила я у него.

Зрачки ребенка на мгновение изменились. Из обычных, человеческих, они стали вертикальными, как у дивов. И я словно посмотрела на себя со стороны. Со стороны ребенка. Но он видел иначе — я была светлым пятном, роща казалась причудливой голографией, составленной из зеленых, голубых и красных линий, а люди на другой стороне ряда деревьев были похожи на дива Жарана перед тем, как я его убила — красные сгустки в окружении тонких голубых линий.

Нежели он видит так?

Я продолжала рассматривать происходящее у меня за спиной глазами ребенка и увидела, что один из людей направляется ко мне.

— Драгоценнейшая, нам просто необходимо поговорить, не так ли? — поинтересовался Актаур, опускаясь рядом.

Глава 16

— Драгоценнейшая, нам просто необходимо поговорить, не так ли? — произнес Актаур, присаживаясь на песок рядом с Ольгой.

Она посмотрела на него в ответ взглядом настороженной кошки. И пожала плечами, предоставляя право говорить первому.

С чего бы начать?

Допрос торговцев открыл Актауру совершенно новое.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нет, конечно, он и раньше слышал о необузданном нраве дива Дахара. И сложно было бы не услышать: ведь Дахар — сын главы Парящего города, главного города расы дивов.

А дивы — фактически были хозяевами земель. Султаны, цари или князья правили землями с разрешения и по позволению дивов.

Дивы же получали дань.

Или, если кто-то смел оказывать сопротивление, брали свое силой. В магии им не было равных. Сама магия защищала их.

Люди не могли соперничать в магии с дивами. Да и на оружии тоже было невозможно — дивы были неуязвимы и оттого бессмертны.

Актаур, сам рано овладевший магией и считавшийся довольно сильным, не мог сравниться со слабейшими из дивов. А у дивов даже женщины владели особыми видами магии.

В Этта-эрбе, столице наследных земель Актаура, жила дива-пророчица Велимзан. И когда Актаур, отчаявшись, пришел к ней с дарами, она совершила ритуал.

Именно поэтому он оставил свои земли и отправился на другой конец пустыни, чтобы купить одну-единственную женщину.

Но та ли это женщина, он пока не знал.

Надеялся.

И то, что за именно этой женщиной охотится див Дахар, только укрепляло Актаура в мысли, что он все сделал правильно.

Эта дикарка явно не обычная женщина, приученная к покорности и подчинению. В ее глазах светился ум, а реакции были совершенно иными. Любая из женщин каравана или его гарема, получившая столько внимания, сколько дал ей Актаур, уже растеклась бы перед ним лужицей.

А эта принимает как должное.

Больше того, ее раздражало, что и другим женщинам не оказывается такое внимание. Она даже настояла на том, чтобы Кану усадили на ослика! Кану! Служанку!

Непостижимо.

Требовалось разобраться.

И это при том, что она не помнит своей жизни до того самого дня, когда Ендик ее купил. Актаур слышал это сам, когда в ночи возле бедняцкого домика замер при звуках голоса дива Жарана. То, что это был див, да еще брат Дахара, изгнанный из Парящего города, — стало фатальной ошибкой для Актаура.

Он бы и умер там, будь эта женщина другой.

Но теперь он задолжал ей жизнь, и это удерживало от более решительных действий. В конце концов, сломить волю женщины не так уж трудно. Но если она может убить даже дива, то куда ему? Придется договариваться.

Ольга нашлась на краю рощи.

Сидела и играла со своим малышом.

— Что ты хотеть знать? — с явным акцентом спросила она, когда молчание слишком уж затянулось. Кана занималась с ней целыми днями, и Ольга уже сносно могла объясниться.

— Кто ты? Откуда? Как здесь оказалась? — начал задавать вопросы Актаур, совершенно автоматически перекатив в пальцах заклятье истины.

Ольга хмыкнула.

— Я Ол-льга. Я не знать имя место, где была раньше. Как оказалась здесь — купили торговцы, затем ты.

Она протянула руку и поймала синий шарик. Тот с хрустом перекатился между ее пальцев, так и не сменив цвет, а затем исчез, оставив после себя легкий аромат свежести.

Ее синие глаза с удивлением посмотрели на ладони.

— Почему пропал?

— Женщины не могут управлять магией, не могут ей даже владеть, — озвучил прописную истину Актаур.

Ольга опять хмыкнула, словно он сказал какую-то глупость.

— Почему див Дахар ищет тебя? — повторно призвав чары правды, продолжил спрашивать.

Она снова потянулась к шарику, но теперь, перехватив его, вложила в ладонь малыша. Шарик замер, как будто попал в силки.

— Я не знаю, — наконец ответила Ольга. — Не думаю, что он ищет меня. Кого-то похожего, может быть.

Пока Ольга отвечала, Актаур зачарованно следил за игрой малыша с шариком магии. А ведь старший из торговцев упомянул, что ребенок, по словам дива Жарана, не слабый маг. Проявленный.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Невероятно.

Сам Актаур проявил способности в пятилетнем возрасте, что считалось необычайно рано. Обычно способности приходили годам к двенадцати. И в четырнадцать тем, кто не проявил способностей к магии, позволяли одну попытку получить этот дар на испытании в Храме.